Недобрый час. Хроники Расколотого королевства - Фрэнсис Хардинг Страница 28

— Возьми ее за руку, — приказала повитуха.

Мошка послушалась, и роженица чуть не раздавила ей пальцы. В клетушке воняло потом, жиром и миндалем. Мошка как загипнотизированная смотрела в лицо будущей матери. Прямо здесь, прямо сейчас родится новый человек.

— Вот, пошло… давай, Трепачка, тужься… еще разок… вот и все…

Роженица откинулась в кресле. Лицо у нее обвисло, и Мошка испугалась, что та умерла. Но грудь поднималась. Пока повитуха возилась с тряпками, пеленками и ножом, Мошка держала роженицу за руку, наблюдая за еле заметным биением жилки на виске и горле.

Повитуха омыла в ванночке синюшного ребенка с жидкой плюшкой черных волос на голове и раздутым багровым узлом на животе. Потом она профессионально шлепнула его по попке, и он издал звенящий плач. Пока его мазали маслом и пеленали, крошечные кулачки дрожали. Мошка видела, как рожают коровы, кошки и собаки. Их малыши выпадали наружу блестящими свертками. Человеческие роды, тоже грязные и шумные, производили совсем другое впечатление. Мошка подумала, что в свое время так же появилась на свет.

Мокрые ресницы новоявленной матери задрожали. Она нашарила глазами повитуху, которая одной рукой баюкала малыша, а другой теребила карманные часы.

— Ну как… во сколько?

— На четыре минуты позже. — Госпожа Прыгуша хлопнула крышкой часов и села. — Трепачка, ты поняла? Он дотерпел. Родился в час Добрячки Щебетухи. Можешь дать сыну дневное имя.

Трепачка улыбнулась устало и довольно, но вдруг лицо ее сморщилось, и она заплакала.

Через полчаса после родов повитуха уложила Трепачку на кровать, вручив чашку пряного вина и кусок хлеба. Спеленутого малыша, похожего на жирную гусеницу, пристроили на груди. Мошка подумала: раз ее собственная мать умерла при родах, где она сама лежала в свою первую ночь?

— А с этими чего? — Паренек исподлобья зыркнул на Мошку с Клентом. — Им нельзя здесь оставаться. В особенности ему.

Проследив за его взглядом, Мошка с Клентом запоздало попытались укрыть гостевые значки.

— Конечно, нет. — Госпожа Прыгуша собрала инструменты в узел. Удивленные глаза словно прикипели к дневному значку Клента. — Прознают, что мы говорили с ними, будет куча шума. Укроем их, и нам хана.

— Вы что, выгоните нас на улицу? — возмущенно взвизгнула Мошка. — Мы ради вас горло сорвали!

— Выгоним. — В голосе госпожи Прыгуши звучала мягкая, но абсолютная решимость. — Вы здорово нас выручили, так что доносить на вас мы не будем. Но дальше вы уж как-нибудь сами.

Она взвалила узел на плечи и поволокла его к выходу.

— Похоже, мы рискуем злоупотребить гостеприимством добрых хозяев, — буркнул Клент себе под нос.

В воздухе снова разлилось напряжение. Сыпь прикрывал грудью Трепачку и ее новорожденного сына. В руках он сжимал дубинку. Бледный мальчишка крутил в пальцах острую железку. Перемирие окончилось.

Когда распахнулась дверь, у Мошки сердце чуть не выскочило из горла: улицу заливал лунный свет. После дымного сумрака он не хуже солнца слепил глаза. Клент с Мошкой следом за повитухой вышли наружу.

— Мадам, — заговорил Клент, едва у них за спиной захлопнулась дверь, — коли есть в вас хоть капелька сострадания…

Госпожа Прыгуша прижала палец к губам, зыркнула по сторонам и поманила их за собой.

— Отведу вас к себе домой, — шепнула она еле слышно. — Нельзя было говорить при них, Сыпь донес бы на нас быстрее ветра. Он неплохой парень, но страх превращает людей в подлецов. Подождите.

Она достала черную тряпку и обмазала значки сажей. Желтая кайма посерела, светлый значок Клента потемнел.

— Рот на замок, и не отставать.

Мошка с Клентом пугливо крались следом за госпожой Прыгушей. Жались к стенам, как она. Замирали, как она. Один раз в боковом переулке заметили дюжину кандальников с метлами и ведрами. Останавливаться не стали.

— Исправительный труд, — выдохнула госпожа Прыгуша. — Влезли в долги, бедняжки. Не смотрите на них.

Минут через пять повитуха скользнула в темную арку. Мошка увидела на лице Клента отражение собственной тревоги. Тем не менее они пригнулись и последовали за женщиной. Тоннель оказался входом в настоящий лабиринт. Мошка шагала в темноте, одной рукой вцепившись в пояс Клента, а другой — касаясь стены.

Наконец они вышли на лунный свет. Мошка сразу почувствовала себя выставленной напоказ. Повитуха быстро перевела их через дорогу и тихо постучалась в низенькую дверцу. Один длинный удар, три коротких.

Лязгнул замок, дверь открылась, и показался мужичок в возрасте, со впалыми щеками и желтыми бровями.

— Ах, Сумбур. — Госпожа Прыгуша потрепала его по щеке. — Мой дорогой, завари-ка гостям крапивного чаю.

Шагнув в дверь, Мошка очутилась в захламленном коридоре. Сделав пару шагов, она заметила, что тут нет дверей в комнаты. Коридор и есть жилье. Все пожитки, очаг, шкафы и кровати стояли в норе шириной в четыре фута. Окон тут не было. В дальнем хвосте оборудовали целую мастерскую, заваленную коробками, деталями и инструментами.

Сумбур прищурился. Мошка надеялась, что он просто близорук. Водянистые глаза, смерив гостей, остановились на значке Клента. Он наклонился поближе, разглядел его получше и спал с лица.

— Зайчонка…

— Я в курсе. Сумбур, чаю.

Сумбур крутнулся на месте и похромал к очагу. Мошка предположила, что он муж госпожи Прыгуши.

— Сэр, вы садитесь на стул. Мисс, вам достанется ковер. — Повитуха живо принялась обихаживать гостей. Видимо, после удачно выполненной миссии в ней еще бурлила энергия. Госпоже Прыгуше не сиделось на месте, она так и скакала по узким темным проходам. Ловкость, с какой она перепрыгивала мебель и коробки, выдавала изрядный опыт.

Сумбур издал серию хрипов, явно привлекая внимание жены. Наконец повитуха сжалилась над ним. Они уединились в углу и шепотом быстренько обсудили гостей. Острый слух Мошки уловил лишь пару фраз: «редкая удача» и что-то вроде «с утренней доставкой». Вскоре повитуха принесла поднос с щербатыми чашками, горячим чайником и миской сушеных какашек, на деле оказавшихся окаменелым инжиром.

— Ну что, сэр, влипли вы по уши, — с места в карьер начала повитуха, разливая из чайника грязную воду. — Вы с девочкой гуляете там, где не существуете, а в наших краях на такие проделки смотрят косо. Мы поможем вам вернуться в свой мир, а вы поможете нам. Как же не лежит душа просить… но мы отчаянно и срочно нуждаемся в деньгах.

— Ох… — Клент схватился за полы жилета. — Мы… вот прямо сейчас… в некотором роде на мели…

— Простите, сэр, — повитуха говорила и смотрела весьма решительно, — вы живете днем, у вас есть возможности раздобыть денег, а у нас нет. Ночь святого Пустобреха совсем скоро, наше положение куда хуже.