Волшебные существа. Энциклопедия - Николай Горелов Страница 28

Просто удивительно, как феи вообще умудрялись похищать и подменять младенцев, а пикси — сбивать путников с дороги при таком разнообразии защитных средств.

На первый взгляд, феи ведут вполне независимое существование в своих подземных или подводных королевствах или на зачарованных островах по ту сторону моря. Они катаются на лошадях, пируют, танцуют, устраивают ярмарки, занимаются ремёслами — прядут, ткут, тачают башмаки, добывают руду; и всё же время от времени они демонстрируют поразительную зависимость от смертных. Чаще всего о феях рассказывают, как они крадут человеческих младенцев да зовут смертных кормилиц. Вероятно, что последние нужны только детям, рождённым от похищенных смертных невест, однако и здесь феи оказываются зависимыми от смертных. Человеческая кровь, похоже, необходима феям для обновления собственного всё уменьшающегося запаса. Иногда кровь нужна не в переносном, а в самом буквальном смысле: на острове Мэн верили, что, если феям не оставить чистой воды на ночь, они будут пить кровь хозяев [83]. Ещё один пример очевидной зависимости — пища людей. Снова и снова приходится слышать о том, как феи крадут зерно, молоко или масло, похищают фойсон, или сущность еды или скотины, оставляя лишь видимость. Дружественно настроенные феи могут попросить у женщины покормить грудью их ребёнка или у какого-нибудь мастерового починить сломанный инструмент, как в сказке «Волшебный совочек». Ирландские феи в особенности нуждались в человеческой силе во время межклановых усобиц или игры в хоккей на траве. Роберт Кирк выдвигает идею, что многие события, происходящие в мире фей, к примеру похороны, являются своего рода имитацией или предзнаменованием того, что вскоре произойдёт с людьми. Одним словом, несмотря на то, что феи оскорбляются, когда чрезмерно любопытные смертные нарушают их покой, дела людей занимают их гораздо больше, чем они готовы в том признаться.

В пуританской Британии, где фей считали разновидностью мелких демонов, любые контакты с ними вызывали подозрение; правда, сельские жители проявляли большую снисходительность, а ирландцы вообще полагали определённые знаки почтения к феям вполне оправданным средством защиты, хотя и среди этой нации были такие, кто не видел в сношениях с малым народом ничего хорошего. Считалось, что в канун Дня всех святых ведьмы, феи и мертвецы выходят плясать вместе. В Северной Англии многие из тех, кого обвиняли в ведовстве, утверждали, что в колдовских делах им помогали феи, а не дьявол.

Обвинённая в ведовстве Изабель Гоуди в своём признании о путешествии с феями описывает королеву фей довольно прозаически: «Королева фей носила прекрасное белое бельё и белые с коричневым одежды». Её эльфы с покрытыми волдырями спинами, разговаривающие, точно призраки, на самом деле не кто иные, как помощники дьявола, который собственноручно изготавливает волшебные стрелы, чтобы посылать их в смертных; эти эльфы, «шумные и бранчливые», и сами являются мелкими демонами. Они, вне всякого сомнения, относятся к неблагословенному двору.

Однажды мужчина, которого обвиняли в ведовстве, предложил судье пойти с ним к холму фей, откуда он получал волшебный порошок. Судья с возмущением отверг подобную идею, но присяжные отказались признать этого человека виновным. Дюрант Хотхам впервые подробно описал этот случай в своей книге «Жизнь Якоба Бемена» в 1645 году:

Задержали однажды в этом графстве человека по подозрению в ведовстве (эту историю я слышал от других заслуживающих доверия обитателей графства). Он был колдуном того сорта, которых обычно называют добрыми, то есть излечивал болезни, не подвластные ни знаниям, ни пониманию обычных докторов. Про этих колдунов говорят (и чаще всего правду), что они добиваются этого с помощью духов (под покровительством которых произросло большинство наук), а потому гражданские законы нашей страны предусматривают наказание за такие дела, поскольку они опасны и полны обмана и редко даются иначе, кроме как в обмен души на демона-помощника, к вящему прославлению ловкости последнего. Тот человек лечил белым порошком, который он, по его словам, получал от фей. Для этого он шёл к определённому холму, стучал трижды, холм открывался, он входил внутрь и разговаривал там с живыми, видимыми людьми. Обвиняемый пообещал, что если любой джентльмен, присутствовавший в зале суда, согласится пойти с ним или послать слугу, то он проведёт его туда и покажет место и людей, от которых он получал снадобье [84].

Двадцать три года спустя Дж.Уэбстер опубликовал «Разоблачение мнимого ведовства» (1677), возможно наиболее влиятельную книгу своего времени, — во многом именно благодаря ей ведовство официально перестало считаться уголовным преступлением. Дж.Уэбстер комментирует рассказ Хотхама об этом происшествии, снабжая его новыми подробностями, которые стали известны ему по той причине, что он сам присутствовал на допросе обвиняемого:

Ко всему сказанному могу добавить лишь следующее: человек, которого обвиняли в том, что он призывал злых духов, был существом недалёким и безграмотным, что было ясно видно всякому. В прошлом он был очень беден, но в последнее время стал зарабатывать неплохое содержание для себя, своей жены и множества ребятишек, а всё благодаря чудесному белому порошку, которым он лечил людей, чему было немало подтверждений. Когда судья задал ему вопрос, как он раздобыл этот порошок, человек рассказал такую историю. «Однажды поздно вечером возвращался он с работы печальный, полный тяжёлых дум, не зная, где раздобыть кусок хлеба для жены и детей, как вдруг повстречалась ему прекрасная женщина в богатом платье и спросила, отчего он так грустен. Он ответил ей, что причина в его бедности, и тогда она сказала, что если он последует её совету, то она поможет ему раздобыть нечто такое, отчего он разбогатеет. Он с радостью согласился, с одним только условием, если ничего противозаконного в этом не будет. Она сказала, что богатство придёт к нему не через нарушение законов, но через исцеление больных и добрые дела. После этого дама строго-настрого наказала ему ждать её назавтра в том же месте в тот же час и ушла, а он отправился домой. На следующий вечер в назначенное время он стоял на том же месте и ждал. Дама пришла, как и обещала, и похвалила его за то, что он пришёл вовремя, иначе обещанное вознаграждение ему бы не досталось, а потом велела идти за ней и ничего не бояться. Они подошли к холму фей, дама постучала трижды, холм отворился, они вошли внутрь и оказались в красиво убранной зале, где сидела королева, а вокруг неё множество людей. Благородная дама, которая привела с собой мужичка, представила его королеве, та милостиво его приветствовала, после чего снова обратилась к благородной даме с указанием дать ему белый порошок и научить пользоваться им. Дама дала ему деревянную коробочку с порошком и сказала, что всякому больному надо давать по две-три крупинки и он поправится. Потом она проводила его к выходу из холма, и они расстались. Когда же судья спросил его, как выглядело то место внутри холма, которое он назвал залой, было ли там светло или темно, мужичок ответил: ни так и ни сяк, а как у нас бывает в сумерках. Когда ему задали вопрос, где и как он получал новый порошок, он ответил, что шёл к тому же холму, стучал трижды и повторял: «Я пришёл, я пришёл», после чего холм открывался, он входил внутрь, там его встречала та же дама, приводила к королеве, которая приказывала дать ему ещё порошка. Вот такую простую и незамысловатую историю (какой бы она ни показалась другим) рассказал мужичок судье и присяжным. И поскольку никаких доказательств его виновности, за исключением исцелённых им людей, не было, присяжные отказались признать его вину. А ещё я помню, что сказал судья, выслушав все показания: если бы я стал выносить ему приговор, то присудил бы кнутами прогнать его отсюда до того места, которое он называет холмом фей, за те небылицы, которые он тут нагородил [85].