Время гарпии - Пирс Энтони Страница 28

Вскоре она проделала весь необходимый путь, прочно закрепившись за стену. Нужды в том, чтобы ее держала Синтия, не было, оторвать ее от стены было не так-то просто. Особенно с учетом того, что в трещинах попадались вкусные минералы.

Как только Глоха в знак готовности помахала волшебнику усиками, он снова вступил на тропу и взялся за лиану — но тут же отдернул руку и подул на ладонь. Ползучий стебель оказался слишком горячим. Трент возобновил попытку после того, как достал из котомки толстые рукавицы.

На сей раз он смог держаться и зашагал с большей уверенностью. Ближе к центру, где уступ сузился до ширины стопы, ему пришлось вцепиться в Глоху изо всех сил, но она выпустила в стену еще пару усиков, и все обошлось благополучно.

— Спасибо тебе, — промолвил Трент, оказавшись по ту сторону. — Теперь я верну тебе прежний облик, но сначала нужно собрать всю тебя в одном месте. Тебе ведь не хочется, чтобы какие-то части твоего тела застряли в стене?

Глохе не могла не признать, что в этих рассуждениях имеется определенный резон. Синтия перелетела ров и выдернула корешок, после чего полетела вдоль стены, наматывая лиану на руку, по мере того как та отцепляла усик за усиком. Глохе этот процесс радости не доставлял: ей вовсе не хотелось расставаться с уютными, полными вкуснятины трещинами, но она подозревала, что когда вернет себя прежнее обличье, ее не порадует, если нос, палец или еще что-то останется в камне. Но зачем ей становиться крылатой гоблиншей, если быть лианой совсем даже неплохо…

Неизвестно, к чему привели бы эти рассуждения, но тут Синтия приземлилась рядом с Трентом, и Глоха стала самой собой — даже блузка и юбочка были на месте. При мысли о том, что ей чуть было не захотелось навсегда остаться растением, девушка поежилась, однако она понимала, что получила полезный опыт. По всей видимости, всякая форма жизни считала себя лучшей по сравнению с прочими. Тут было о чем поразмыслить… если не отвлекут более важные дела.

Путь продолжился. Дальше туннель шел в основном под уклон: похоже, зеленая тропа вовсе не собиралась выводить их на поверхность. Вскоре они вступили в область стала… сала… салаг… кажется сталактитей и сталагмитей. Короче говоря, в область остроконечных торчащих штуковин, которые облюбовали для себя пещеры.

— Сталактиты и сталагмиты, — проворчал Трент. — Ничего себе, такие здоровенные, и как раз там, где проходит тропа.

— Чего я никогда не могла запомнить, так это какие из них сверху, какие снизу, — заметила Синтия. — Как эти тити-мити различаются?

— Ну… — неуверенно пробормотал волшебник, — тити, как и положено, сверху, а мити… Или наоборот… — он обреченно махнул рукой.

— Невежа на невеже, — послышалось из образовавшегося перед ними дымного облака. — Никто ничего не смыслит в спелеофагии…

— В чем?

— В спелеомагии…

— Может, в спелеологии? — промолвил Трент, ткнув пальцем в так и не успевшее обрести форму облачко. Оно растаяло, оставив после себя запах серы.

— Неважно, — с сердитым видом произнесла за Метрию Глоха, и все покатились со смеху.

Назойливая демонесса исчезла, но проблема осталась. Тити-мити росли так густо, что Тренту между ними было не протиснуться. Правда, между свисавшими с потолка и торчавшими из пола остриями оставалось пространство, вполне достаточное для пролета обеих девушек, но волшебник, увы, летать не умел.

— Я начинаю задумываться о том, так ли уж хорошо быть человеком, — промолвил он.

— Беда не в том, что ты человек, — заявила Глоха, — а в том, что у тебя нет крыльев. Будь ты крылатым, у тебя все было бы как надо.

— Спасибо на добром слове, — отозвался Трент, и Глоха внезапно поняла, что ее высказывание можно трактовать по-разному. И тут же почувствовала, как разгорается слабый румянец. К счастью, он был очень слабым — она перегорела, будучи горицветом.

— Может, мне удастся расчистить путь, — предположила Синтия и, подлетев к ближайшему сталагмиту, лягнула его копытом. Сталагмит упал и с шумом покатился между другими. Но почти в тот же миг сверху обрушился дождь копьеподобных титей. Спутники едва успели отскочить в сторону.

— Сдается мне, силой тут дорогу не расчистить, — заметил Трент. — Эта пещера защищает себя сама.

— Придется поискать другой путь, — сказала Глоха и, взмахнув крыльями, поднялась в пространство между острыми кончиками титей-митей. Она так и не уяснила, какие из них как называются, но беспокоилась не об этом, а о том, как бы не задеть острие крылом. Увы, никакой другой тропы сквозь пещеру не пролегало, а единственный выход из нее имелся на противоположном конце, где туннель сворачивал к подземной реке. Вдоль этой реки и тянулась дальше линия зеленой плесени.

— Я начинаю сомневаться в том, что мы на верном пути, — призналась она по возвращении. — Просто невозможно поверить, что Танди смогла когда-то пройти этой дорогой.

— Мне кажется, что она проходила здесь не одна, а со своим нынешним муженьком, — сказал Трент. — А он огр, и для него здешние препоны не страшны.

Это было правдоподобно, но из-за невозможности обратиться за помощью к какому-нибудь огру, никак не могло помочь пробраться через пещеру.

— Ты вроде упоминала реку, — сказала после некоторого раздумья Синтия. — Нельзя ли вывести ее из себя?

— Что? Нет, она показалась мне погруженной в себя. О, ты наверное имела в виду возможность отвести воду из русла? Но в таком случае вода просто заполнит эту пещеру.

— Именно. И как только она поднимется выше митей… или титей… Короче говоря, когда она поднимется, Трент сможет проплыть между остриями, не задев их.

— Думаю, это прекрасная мысль! — восхитился Трент. — Ты столь же умна, сколь и прелестна.

Синтия зарумянилась всюду, где ее не покрывала шерсть. Может быть, сидя в пруду Коралла, она и испытывала недобрые чувства по отношению к Тренту, но теперь это осталось в прошлом. Теперь волшебник определенно вызывал у нее интерес, и Глоха вполне могла ее понять. Трент хорош собой, умен, искушен в жизни и одарен одним из самых сильных магических талантов в Ксанфе. Чего еще можно хотеть от мужчины?

Крылатая гоблинша снова полетела к реке, приземлилась на берегу и с помощью своих изящных ручек и ножек прокопала в песке канал. Вода, наверное, из любопытства, затекла в него и направилась дальше, в пещеру. По всей видимости, не без удовольствия, поскольку она активно расширяла канал своим напором. Тити-митева пещера стала превращаться в озеро.

— Я отвела реку, и она вроде не возражала, — сообщила Глоха, прилетев назад.

— Вот и прекрасно, — отозвался Трент, хотя и без особого воодушевления. Он уже стоял по колено в воде и выглядел так, словно новое приключение забавляло его куда меньше, чем реку. Уровень воды в пещере неуклонно поднимался.

Глоха и Синтия парили между сталактитами и сталагмитами.