Вчера будет война - Сергей Буркатовский Страница 29

В кинотеатре посмотрел «Семеро смелых», затем в другом – какую-то пафосную лабуду «про шпионов». Это было ошибкой – фильм был бездарным, а жанр только усугубил нервное напряжение. Пришлось зайти в рюмочную и принять пятьдесят под селедочку. Это помогло.

По ступеням здания НКВД-НКГБ лейтенант взлетел внешне уверенным и деловым. Предъявив на посту удостоверение, поинтересовался, получена ли телефонограмма из Москвы. Телефонограмма была, естественно, получена, машина с водителем будут готовы через полчаса. Отметив пребывание (хорошо получилось – предвоенная лихорадка уже потихоньку раскручивалась, но параноидальная бдительность еще не успела развиться), потребовал на этот срок помещение для работы, с пишущей машинкой. В кабинете, запершись изнутри, открыл саквояж, достал мобильник. Распаковал презервативы, один за другим натянул три из них на аппарат, перевязав суровой ниткой каждый по отдельности. В остальные семь упаковал часть документов – какие влезли. Остальные бумаги переложил в распухший планшет. Достал один из «прокатанных» в поезде бланков, отпечатал недостающий, но крайне нужный документ. В столе оказались конверты и сургуч. Печать, конечно, не добыть, придется запечатывать своей, персональной. В любом случае это уже неважно.

Ровно через полчаса, сдав ключи и оставив на хранение саквояж (кроме гражданской одежды, там все равно уже ничего не осталось), спустился во двор, к выделенной ему «эмке». Водитель дорогу до нужной заставы знал. «Вальтер» в кармане приятно тяжелил бедро, табельный «ТТ» на поясе особо не мешал. Охрана распахнула ворота, машина вылетела на улицу. Все. Теперь вряд ли догонят. Маршрут знает только водитель, остальным он не докладывался. Даже то, что он едет на заставу, а не, к примеру, в горком партии, не известно никому. Укачавшись на ухабистой брусчатке, лейтенант незаметно для себя заснул.

К заставе подъехали еще засветло. «Эмка» скрипнула тормозами, лейтенанта выбросило из дремоты. Сон пошел на пользу – мандража не было, была собранная бодрость. Выйдя из машины, он значительным движением одернул гимнастерку, взмахом приказал водителю отогнать машину в сторону.

– Боец! Начкара ко мне!

Часовой у ворот, не спуская с нежданного визитера глаз, снял с держателя трубку. Начальник караула тоже был бодр и собран. Откозырял («Лейтенант Сухомлин!»), бегло глянул корочки и командировочное предписание («Цель командировки – выполнение задания командования»).

– Проходите, товарищ лейтенант госбезопасности. Пропустить! – Это часовому. – Начальник заставы в своем кабинете.

Прунскас холодно кивнул и проследовал в ворота, на ходу бросив:

– Лейтенант! Покормите моего (это слово Прунскас выделил буквально за гранью слуха, намеком – вроде и не слыхать, а звучит солидно) шофера. И ночлег обеспечьте.

«Вот же ж цаца московская», – подумал Сухомлин. Чем ему не понравился московский гость, он так и не понял – барством каким-то, что ли… Вернее даже не барством – старших командиров, в том числе и из ГБ, он повидал, некая доля надменности в их поведении присутствовала частенько. Но этот смотрел на него, как на какое-то низшее существо. Скотину рабочую, что ли.

Застава была, что называется, ладной. Не с иголочки – все же полтора года назад обосновались, но аккуратной, правильной. В коридоре стоял свежий запах краски, да и двери кабинетов отблескивали лаком. Плохо. Видимо, начальник дотошный и службу блюдет – но посмотрим. Обратного хода все одно нет.

Начальник заставы поднялся из-за крытого зеленым сукном стола. Заставе своей он соответствовал на сто процентов – не щеголь, но аккуратен и основателен.

– Начальник заставы старший лейтенант пограничных войск НКВД СССР Лемехов!

– Лейтенант госбезопасности Прунскас. Выполняю специальное задание командования, – начальник заставы кинул быстрый взгляд на командировочное предписание. – Я по поводу «окна», товарищ старший лейтенант. Вот приказ, – прибалт достал из планшета заранее заготовленный пакет, – об оказании мне необходимого содействия. Вызовите в кабинет наиболее опытного и знающего район младшего командира и прикажите, чтобы нас здесь в ближайшие полчаса не беспокоили.

Пограничник быстро сломал сургучную печать, вскрыл пакет, пробежал приказ глазами. Положил пакет в одинокую картонную папку рядом с письменным прибором.

– Есть, товарищ лейтенант госбезопасности Все верно. Всем, что в моем распоряжении, – помогу. – Выглянул в коридор, подозвал бойца. Секунд пятнадцать втолковывал, что надо, – молодое пополнение, что делать. Обернулся. Гость сидел у стола, длинные ухоженные пальцы левой руки барабанили по зеленому сукну около чернильницы. Правая шарила в кармане галифе и через секунду появилась с пачкой «Дуката».

– Курить у вас тут можно, старший лейтенант? Угощайтесь, кстати.

– У нас тут курящих мало – служба быстро отучивает, – усмехнулся тот самым уголком губ. – Но пепельницу сейчас организуем.

– Не надо. Раз уж курение не соответствует специфике – до утра перебьюсь.

Лемехов кивнул. А гость-то ничего. Кажется немного высокомерным, но дело у него, видимо, действительно важное. Раз уж от курева отказался. Сам он после училища отвыкал полгода.

Через пару минут, после стука и капитанского «Войдите!», на пороге появился невысокий кряжистый старшина.

– Товарищ старший лейтенант, старшина Томилин по вашему приказанию прибыл!

– Вольно, старшина. Закройте дверь. Это товарищ из самой Москвы, выполняет спецзадание. Я рекомендовал вас как самого опытного следопыта заставы. Прошу вас, товарищ Прунскас.

– Товарищи пограничники. Через несколько дней на участке вашей заставы возможен переход с той стороны нашего сотрудника. Моя задача – проинспектировать обустроенное на участке вашей заставы окно перехода и в условленное время обеспечить нашему встречу и прикрытие. Сегодня ночью, – обратился прибалт к Лемехову, – прошу вас выделить в мое распоряжение старшину Томилина и еще одного бойца из лучших стрелков заставы для рекогносцировки на местности. Предоставьте нам также хороший бинокль. И маскхалаты. А сейчас давайте изучим местность по карте.

Пограничники показали место «окна» на карте, дополнив фотографиями и словесным описанием. Не вполне удобный берег с нашей стороны (съехать вниз по глинистому склону было легко, а вот взобраться обратно, да еще после заплыва через Буг – непросто) компенсировался уж больно хорошими подходами «с той стороны». К тому же немцы этот участок навещали редко, да и жилья на той стороне было, что называется, кот наплакал.

На закате идти было бессмысленно – солнце в глаза. Старлей отвел гостя в столовую, поужинали. Лемехов живо интересовался московскими новостями (в основном театральными), Прунскас отвечал. На околопрофессиональные темы – отвечал, подумав. На заданный намеком вопрос о скорой войне намеком же и ответил, мол, вот через несколько дней и узнаем, чем расположил к себе пограничника окончательно. Оказаться хоть краешком причастным к операции такой важности, как ни крути, приятно.