Праймзона - Александр Зорич Страница 29

Конечно же, чудские уродцы, все эти фрины с иглострелами, ожидали, что их предводительница нарежет наглую девицу с пушкой Визгуньей на тонкие лоскутки! А кусочки сладкого девичьего мяса, оставшиеся от этой процедуры, скормит им, ведь они так проголодались, преследуя непрошеных гостей!

Да, чудь была уверена, что спутники Фриды тотчас отправятся к ним в суп (если, конечно, чудь варит суп). И что именно ради этого затеян весь сыр-бор.

Но Болотная Дева решила иначе. И ей было плевать на чужое мнение! Даже на мнение своих союзников и подопечных!

Фрида знала: она не умеет поступать так.

Не умеет слушать голос своего сердца и ставить слова, сказанные этим голосом, выше, чем слова, к примеру, своего господина, лорда Данзаса.

Плохо ли это?

Может и неплохо.

Но это — страшно неудобно.

И главное, в чем призналась себе Фрида, ей безумно, до смерти хотелось бы попробовать жить как Болотная Дева.

Самостоятельно, самочинно, самодержно.

“Но готова ли я заплатить за такую жизнь бессмертием, которое даруют мне вассальные отношения с моим лордом?”

Ответа на этот вопрос Фрида пока не знала.

Точнее, уже знала. Но все еще боялась признаться себе в том, что знает…

В то утро она была на тропе замыкающей.

Время от времени она бросала тревожные взгляды на болота. Но болота больше не казались ей такими уж убогими и страшными. Может быть потому, что она впервые в жизни посмотрела на них глазами Болотной Девы?

А Рутгер, который исподтишка наблюдал за Фридой, чувствовал, как сердце его разрывается от нежности к недоступной героине, словно бы погруженной в волшебный сон наяву.

Вдруг ему вспомнилась Бэль, героиня его школьного друга, беспутного лорда Митчела, с которой у него был недолгий, но очень бурный и очень тайный роман. Хотя он и не любил Бэль (даже в пятнадцать ему хватало честности отдавать себе отчет в этом обстоятельстве!), их свидания, исполненные сладостных утех плоти, были воистину прекрасны. О, они были незабываемы! И недаром, ох недаром Бэль до сих пор иногда снилась ему ночами!

“А что, если и Фридой было бы также, как когда-то с неутомимой, всегда изобретательной и страстной Бэль?” — подумалось Рутгеру. Но он тут же отогнал эту крайне неуместную мысль прочь. И уронил вздох, исполненный тоски и надежды.

“Палингенез ведет к неизбежному поклонению бумаге. А значит, толкает магов на скользкий путь магической бюрократии!”

Торвуд Многомысл, ректор Академии Прикладной Праймологии

С первого же вечера их знакомства между лордом Данзасом и охотником Имандом существовала недоговоренность. А именно: куда же они в конечном итоге идут?! И что же они, ищут?!

И хотя Рутгер мог с чистым сердцем не считать себя виновником этой роковой недоговоренности — всему причиной были козни ученого Грегориуса! — он жаждал как можно скорее внести ясность.

Однако у него имелись предельно четкие инструкции от Грегориуса: сперва пройти Болота, а потом уже привести в действие алхимическое письмо.

Инструкции он нарушать не хотел. А даже если бы и хотел, требовалось еще согласие Иманда!

Потому что хитроумный Грегориус сделал следующее. Написал на листе адорнийской рисовой бумаги пространную записку, в которой разъяснял цели похода. На другом листе нарисовал карту.

Затем ученый сложил оба листа в медный тазик и… сжег!

Получившийся пепел Грегориус тщательнейшим образом собрал в неказистый футляр с завинчивающейся крышкой, изготовленный из своего любимого металла алюминия. Футляр вручил Рутгеру. Иманду же ученый дал другой алюминиевый футляр, с неким ярко-красным порошком внутри, и сказал следующее:

— Друзья мои! От карты и письма остался лишь пепел…

(“Так вот он, путеводный пепел, о котором говорил Иманд!” — сообразил в тот момент Рутгер.)

— …Но не печальтесь! Их можно восстановить, используя магический процесс, который в алхимии именуется палингенезом. Достаточно зайти в Праймзоне за Болота и достичь места, которое именуется Площадью Пяти Углов. Там следует смешать путеводный пепел из футляра Рутгера с катализатором, который находится в руках Иманда.

Даже малосведущему в таких делах Рутгеру было ясно, что, разделяя пепел и катализатор между двумя владельцами, ученый создает дополнительную страховку от попыток раньше времени восстановить путеводные документы.

Впрочем, и само место, где предстояло провести палингенез — Площадь Пяти Углов — тоже было важным слагаемым успеха.

— Просто так восстановить документы из пепла не получится, — пояснил Иманд, когда Болото наконец осталось позади и охотник при помощи очков с компасом определял, как сподручнее проложить дальнейший маршрут. — Нужны особые условия именно того места, на котором настаивает Грегориус. Только там катализатор приобретет необходимую силу. Понимаете, старый хитрец хочет быть уверен, что мы все-таки зашли в Праймзону. А также что нас не сожрала болотная чудь. Лишь вслед за тем он соизволит поставить меня в известность о таких мелочах как действительный пункт нашего назначения. Пока же я знаю лишь, что должен привести вас на Площадь Пяти Углов.

— А что, там действительно какая-то площадь? Вроде рыночной?

— Как поглядеть… Понимаете, до Катаклизма там стоял тихий городок. Назывался Тарно. Катаклизм прошелся по нему хуже любого урагана и страшнее самой дикой чуди. В итоге от городка не осталось почти ничего. Одни дома будто вбил в землю огромный сапог. А другие… Не знаю как объяснить… Будто бы на одно мгновение камень стен, черепица крыш, дерево балок — всё это стало этаким желе… или пудингом… И по этому пудингу будто ударяли огромным половником, представляете? От домов остались кляксы на земле… Иногда под ногами попадается окно… Или флюгер… А местами то, что осталось от домов, выглядит так, словно бы земля — это пергамент и на этот пергамент оттиснули гравюру…

— А люди?

— Люди тоже… попадаются.

— Веселенькое место, — поежился Рутгер.

— Праймзона вообще веселенькое место…

— Так все-таки насчет Площади Пяти Углов.

— Ах, да. Так вот, от всего города уцелели только пять домов, и те частично. Ну очень частично. Но и дома тоже не в лучшей форме. От каждого устояли только по две стены. И, кстати, не у каждого дома уцелевшие стены сходятся встык… То есть чтобы даже пять углов насчитать, требуется известное воображение. А уж чтобы площадь во всем этом увидеть… Но так или иначе, руины пяти домов — это наш ориентир. И нам нужно туда.

— Это далеко?

— В Праймзоне это вопрос совершенно бессмысленный… Всё, я взял направление. Идем.

Иманд, как и все охотники, был суеверен.