Повелитель Островов - Дэвид Аллен Дрейк Страница 29

— Помни, сестренка, ты будешь представлять нашу родную Барку в столице, — пробормотал Гаррик. — Не заставляй нас краснеть.

Вслед за ним подошел Райз. Он протянул дочери руку, которую та пожала, затем девушка порывисто шагнула к отцу и обняла его.

— Счастливо оставаться, — произнесла она.

Райз улыбнулся своей обычной улыбкой — скупой и холодной.

— И тебе счастливо, Шарина, — сказал он. — Я буду тебе помогать, насколько возможно.

— Поторопись, девушка, — подала голос прокуратор от сходней.

Медер топтался рядом с Шариной. Он нервно стискивал руки, но, видимо, не хотел мешать ей прощаться с родными.

— Мама? — обратилась девушка к Лоре.

Та смотрела на дочь глазами, полными слез.

— Не делай вид, что считаешь меня матерью! — сказала она. — Я воспитывала тебя, как родную дочь, но сейчас, когда ты собралась в королевский дворец, ты попросту бросаешь меня. Поступаешь со мной, как с прислугой!

Шарина хотела было возразить, но передумала. Она могла осчастливить Лору единственным способом — взять ее с собой в Валлес, а этого Шарине не хотелось, даже если б Азера не возражала.

В результате девушка сжала руку матери и пробормотала:

— Счастливо оставаться, мама.

Она обернулась, чтобы уйти. Лора за ее спиной плакала все громче. Девушка знала, что дело закончится истерикой.

Тем временем толпа у сходней расступилась, пропуская Ноннуса с копьем на плече. За спиной у него вырисовывался узелок с вещами, на поясе, как всегда, болтался тяжелый нож.

Двое солдат шагнули вперед и закрыли отшельнику путь. Ноннус остановился, и что-то в его позе неуловимо изменилось. Шарина ощутила явственную тревогу.

— Он со мной! — крикнула девушка, оборачиваясь к отшельнику. — Вы должны его пропустить!

Азера, почти уже поднявшаяся на судно, остановилась.

— Не говори глупости! — строго сказала она.

Ноннус безмятежно улыбался. Солдаты стояли неподвижно. Один из них положил было руку на эфес меча, но передумал.

— Или Ноннус поедет со мной, или я остаюсь! — звонким голосом объявила Шарина. — Я не шучу! Вы не сможете удержать меня, если я захочу уйти!

— Я знаю эту девушку дольше, чем вы, госпожа, — произнес отшельник, легко перекрывая ропот толпы. — И верю, что она говорит серьезно.

Азера сжала поручни — как раз там, где был заменен кусочек. Солнце и морская соль еще не успели выбелить дерево в этом месте.

Хорошо, поднимайся на борт, — решила она. — И поживей!

Шарина зашагала к сходням, сжимая в кулаке край одежды отшельника. За ними последовали Медер и двое из Кровавых Орлов — последние оставшиеся пассажиры.

Шарина услышала голос колдуна:

— Что за странное шествие! Откуда ты явился, крестьянин?

И ответ Ноннуса:

— Я побывал во многих местах, мой юный друг. И если тебе повезет, ты никогда не окажешься там!

Кашел держался на расстоянии от остальных зрителей, на южной кромке волнолома, где каменные плиты переходят в траву и береговую гальку. Он тоже смотрел, как команда триремы готовится к отплытию, и плакал.

Все пассажиры были уже на борту. Моряки укрепили на нижней палубе мачту, приколотив ее клиньями к килю, но реи еще отсутствовали. Они скупили все полотно, какое нашлось в Барке, дабы сшить парус взамен того, что изодрал шторм. Правда, использовать главный парус можно было только в хорошую погоду, потому что соответствующие такелаж и рангоут [23]отсутствовали и сохранялась угроза переворачивания длинного узкого судна при сильном лобовом ветре. Поэтому в бурные дни предполагалось поднимать на носу маленький треугольный парус в помощь работающим гребцам.

Гаррик шел по кромке волнолома, направляясь к другу. Поймав взгляд Кашела, он улыбнулся и замахал ему рукой.

Тот махнул в ответ и поспешил утереть слезы тыльной стороной руки. Вообще-то сейчас ему не хотелось никого видеть, поэтому он и встал здесь, в сторонке. Однако Кашел понимал, что убегая от друга, будет выглядеть достаточно глупо.

Капитан на корабле скомандовал: «Товьсь!», и ветер донес его голос до берега, трансформировав почти в птичий крик. По команде сотня моряков, все еще находившихся в воде, взялась за корпус судна и гребную платформу.

Барабанщик, сидевший на корме, поджав под себя ноги, начал отбивать ритм по обрубку пустотелого бревна: обычный обтянутый кожей барабан слишком быстро приходил в негодность в пропитанной влагой атмосфере корабля. Моряки принялись толкать трирему от берега, помогая себе ритмичными вскриками. Прибой закипал белой пеной вокруг их колен.

— Прошедшие дни все перепутали в моей голове, — пожаловался Гаррик, подойдя поближе. — Мне кажется: все это происходит не с нами.

— Хорошо бы, — вздохнул Кашел. Глаза юноши снова наполнились слезами, он ничего не мог с этим поделать.

Офицеры, стоя в воде позади матросов, отдавали команды. Прилив уже миновал свой пик, но сложностей с выходом триремы в открытое море не предвиделось. Нос корабля уже освободился, корма мерно колыхалась с каждым толчком. Обшивка днища была черной от смолы, предохраняющей дерево от морской воды.

Остановившись рядом с другом, Гаррик снова обернулся к триреме. Кашел воспользовался моментом, чтобы быстро смахнуть слезы. Хоть и знал: это поможет ненадолго.

Тридцать весел застыли в готовности на носу судна. Один из офицеров стоял тут же, наклонившись вперед и высматривая особо высокие волны, способные приподнять и отбросить корабль обратно на берег. Кашел не был моряком, но как каждый прибрежный житель, знал и уважал опасную силу морской стихии.

Утреннее солнце играло на ярко-красной поверхности верхней части триремы — она казалась огненной полоской на морской глади. Глаз, нарисованный на носу судна, словно бы блестел и подмигивал от оседавшей водяной пыли. Гаррик, наверное, тоже обратил на него внимание, потому что сказал:

— Капитан объяснил мне: этот глаз не для того, чтобы корабль высматривал свой путь, а для отпугивания морских чудовищ.

Из отверстий в корпусе триремы показалась еще дюжина весел. Теперь корабль был почти на плаву. Носовые весла заработали, стараясь удержать его на месте, пока матросы в воде, ухватившись за задние весла, карабкались на борт. После этого ритм барабанного боя изменился.

Группа аристократов вместе со своим эскортом сгрудилась перед мачтой, где они меньше всего мешали команде и гребцам, суетившимся в кормовой части судна. Среди них четко выделялась фигура высокой светловолосой девушки, кутавшейся в зимний плащ.