Суженая мрака - Ольга Гусейнова Страница 3

— Мне жаль вас обоих, — шепнула я искренне. — Это он тебя проклял?

Собеседница молчала, но мне показалось, не столько собираясь с силами, сколько с мыслями. Ее глаза светились все ярче, показывая, насколько она взволнована.

— Нет, боги наказали. За то что я и в третий раз отказалась от их «подарка», нарушила магическое равновесие и баланс, ведь без тьмы не бывает света, а я не захотела понять этой истины. Поэтому мне не позволили переродиться эльфом, отправили на Землю, в этот, по их мнению, пустой мир в качестве наказания. А чтобы наказание было совсем уж суровым, сохранили память о трех предыдущих жизнях, чтобы в полной мере прониклась. Но стоит мне здесь умереть, я вернусь обратно на Игаю. Светлый дар, который хранит моя душа, вернется в свою реальность. Я уверена, вновь все повторится, ведь мрак все еще ждет свою светлую суженую. И не просто ждет — помнит о прежних встречах… ненавидит…

— А если отказаться от дара? Вам обоим! Тогда и навязанная богами связь исчезнет, — предложила я.

Василиса нечаянно шевельнулась и подвал огласил мучительный стон боли. Она продышалась мелкими глоточками и ответила:

— Большинство темных имеют вторую сущность, поэтому отказ от дара тьмы — это потеря не только магии, но и сути. Представляешь, как надо отчаяться, чтобы лишиться не только магии, которая тебя с кем-то связывает, но и большей части себя. Это как ослепнуть, оглохнуть и остаться без рук. На подобный шаг можно решиться только на пределе отчаяния. Темные сами по себе до предела упертые, сильные, настойчивые. Для достижения цели они идут до конца, чего бы это ни стоило. Тьма — абсолютная собственница, если что сочла своим, не выпустит. Так что отказаться от Тьмы… проще умереть. И по этой же причине, я уверена, что от моего света она тоже не откажется, дождется обязательно — мы живем слишком долго.

— Понятно, а т-ты? Т-ты можешь отказаться от светлого дара? — от охватившего меня холода, внешнего и внутреннего, я клацала зубами.

Сияние Василисиных глаз стало каким-то нереальным. Я уже почти верила ей, когда она шептала:

— Нельзя отказаться от благодати, ее можно передать, передоверить другой душе, не менее светлой и сильной. Ошибешься — и свет выжжет недостойного или слабого. Тогда погибнут обе души: моя и того, кто не справился.

— И ты ни разу не находила равную себе? — удивилась я.

Неужели на Земле не нашлось достойных людей? Да бред же, хотя все, о чем мы сейчас говорили, тоже казалось мне бредом. Какие-то темные, демоны, суженые, эльфы, магический мир Игая…

— Нашла, здесь, в твоем лице! — огорошила меня Василиса. — Даже сейчас твоя душа сияет, в ней нет ненависти к тому, кто пытал тебя двое суток. Ты сожалеешь, что вероятно никогда не увидишь родных, друзей и даже мужа, который ушел…

Я торопливо заступилась за бывшего:

— Мы вместе решили расстаться, Андрей — хороший человек, просто мы ошиблись, приняли страсть и дружбу за любовь.

Мне вообще-то везло на хороших людей: умных, порядочных, преданных родным и делу. Если бы не маньяк, я уверена, мы бы с Андреем сохранили, если не дружеские, то вполне добрые, приятельские отношения, как не сомневаюсь, что он вместе с друзьями и родителями уже роет землю, чтобы найти меня. Но они ищут в городе, вряд ли кому-то придет в голову, что маньяк, уже три года держащий в напряжении полицию и горожан, сразу увозит свои жертвы в глухомань, в заброшенную деревню. И уже здесь, не торопясь, режет их на куски, заставляет мечтать о смерти как о высшей благодати.

— Да, — твердо шепнула Василиса, — твоя душа точно выдержит мой дар. Если бы ты согласилась его принять…

— Неужели тебе не жалко расставаться с магией? Со светлым, родным миром, где остались твои родные и близкие эльфы. Остались? Вы же долго живете? Неужели не тянет вернуться домой, где, возможно, живут драконы, бродят тролли и порхают сказочные феечки. Наверное, Игая — красивый мир, я бы хотела на него посмотреть… и родителей тоже хоть разок бы увидеть хотела, попрощаться… — По щекам побежали обжигающие слезы, затем я уже совсем тихо добавила: — Может, с темным в паре, у тебя все сложится. При хорошей жене и муж может стать человеком. Ведь он нормально к тебе относился во время встреч…

Скрипучий смех Василисы даже у меня вызвал приступ боли в ребрах. Как она терпит? А потом тишину нарушил ее горький, словно пепел, голос:

— Вы, не наделенные магией люди, считаете, что она решает все. Боги тоже так считали, когда отправили меня на Землю в наказание. Но ваш мир — прекрасен, свободен! Я здесь вольная птица. Могу стать борцом за свободу, святой, могу возглавить целую страну — и все это без толики магии. В отличие от темных, отказавшись от дара, я не потеряю свет своей души. Останусь собой. Переродившись вновь на Земле, я буду распоряжаться жизнью как захочу, моя судьба будет в моих руках. А Игая, теперь я знаю, — это мир предопределения: родившегося там ждет путь, на который хватит магии, и в случае ее избытка, как у меня, за тебя все решат боги. Самое кошмарное — помнить прошлые жизни и вновь повторять свой страшный путь во мрак.

— Вась, — сократила я ее имя, — ты уверена, что вернешься на Игаю? Ведь тебя могли насовсем к нам забросить, с концами. Или тебе боги прямым текстом озвучили наказ: вот как намучаешься, настрадаешься — исправляйся и вперед, в темный ЗАГС…

Она горестно хмыкнула:

— По моим воспоминаниям, да, я больше чем уверена. Это у вас нет магии, боги не вмешиваются, а наши просто так никогда ничего не делают. Все с дальним умыслом. Даже если я ошиблась, все равно не готова рисковать и надеяться на призрачное чудо. Я помню… знаю, что сказок не бывает!

— То есть, родившись снова на Игае, ты будешь все помнить? — уточнила я.

— Не знаю… — Снова ее сиплое дыхание, а потом честный ответ: — Родившись на Земле, я сохранила прежнюю личность. Боюсь, проклятие памяти привязано к дару и, переродившись на Игае, тоже останусь «личностью», а главные вехи прошлых жизней будут и дальше преследовать, как кошмары. Не полностью, самое главное, но и этого хватит, чтобы было мучительно страшно снова умереть.

— Мне очень жаль… — выдохнула я, сочувствуя. — А мне наоборот — жутко прожить еще день. Даже ради родных. Просто нет сил, даже шевельнуться. Если этот садист вернется, я точно сойду с ума. Вновь переносить ужас и боль, терпеть страдания… Что может быть хуже?

— Вернуться к темному, — прошелестел ее ответ.

Я посмотрела на Василису: полуживая «отбивная», которая борется за каждый глоток жизни, лишь бы не «испачкаться» тьмой. Я почти сошла с ума за двое суток, а она — неделю терпит. Неужели это того стоит? А если все ее сказки — правда, то новая жизнь, новый мир, магия… причем сохранится моя личность, — это же как второй шанс, свобода от боли, от маньяка. Простите, родные, за мою слабость, но, думаю, вы поймете…

— Я дурная, оскверняю свет и душу, но не могу быть с темным. Лера, Лерочка, умоляю, дай мне шанс остаться на Земле, — всхлипнула в истерике Василиса. — Вы, земляне, другие; возможно, Игая станет для тебя той самой сказкой наяву… а темный — другом. Клянусь, я не толкаю тебя в ад, а предлагаю иную жизнь. Если примешь мой дар сейчас — мы обе умрем быстро и безболезненно. А потом ты возродишься на Игае, получишь жизнь, о которой мечтаешь.