Владыка времени - Екатерина Неволина Страница 3

В тот момент, когда колдун падал, забрызгивая одежды Скуратова густой темной кровью, Малюта вдруг увидел в темноте коридора человеческую фигуру. Опричнику показалось, будто перед ним парнишка в странной, ни на что не похожей одежде.

– С нами крестная сила! – широко перекрестившись, пробормотал Скуратов.

Никого. Коридор по-прежнему пуст и безлюден. Малюта снова перекрестился, уже успокаиваясь, уверенный, что нечести ни за что не совладать с крестным знамением, и, засучив рукава, приступил к неприятной, но необходимой работе…

А гроза все продолжалась.

Ночные, бурные воды Москвы-реки вдруг осветились вспышкой, как будто лучи солнца в яркий полдень заиграли на воде.

Солнце растекалось по воде, зажигая в ней тысячи искорок.

Глеб стоял у парапета на набережной Москвы-реки.

Конец мая выдался удивительно теплым, вокруг царило настоящее лето, а небо было синим-синим, без единого облачка. Однако Глеб не смотрел на красоты природы, не любовался игрой солнечных лучей в едва подернутой легкой рябью водной глади, не следил, как чутко подрагивает под ласковым ветерком юная, еще клейкая и нежная листва. Его взгляд был устремлен на Патриарший мост, где у большого мольберта стояла тоненькая девушка.

Художница была очень молода, лет шестнадцати, и, безусловно, необычайно хороша – не холодной красотой мраморной статуи, но живой, теплой красотой юной, едва расцветшей девушки. Ее рассыпавшиеся по плечам пышные волосы темно-рыжего цвета казались охваченными пламенем, тонкая бледная, как у всех рыжеволосых, кожа не имела ни единого изъяна, большие ярко-синие глаза как нельзя лучше соответствовали тону сегодняшнего неба. Даже немного большеватый нос с легкой горбинкой вовсе ее не портил. Одета девушка была просто, но со вкусом: белоснежный топик, светлые летние джинсы и белые легкие балетки.

Художница увлеченно рисовала, иногда хмуря тонко очерченные брови и подолгу вглядываясь в игру солнечных переливов.

Глеб смотрел на нее как завороженный. Уже третьи выходные подряд он приходил сюда и наблюдал за чудесной незнакомкой, не решаясь подойти к ней. Нет, он был не из робкого десятка и не боялся никого. Он умел разговаривать с людьми, был красноречив и убедителен. Но это – совсем иной случай. Тоненькая девушка с мольбертом казалась ему феей, пришелицей из волшебной страны. Совершенно не такой, как остальные люди. Глеб завидовал земле, по которой она ступала, траве, которая бесстыдно льнула к изящным девичьим щиколоткам, солнечному лучу, касающемуся нежной кожи щеки.

Он придумывал о ней разные истории. Десятки самых необычайных историй, в которых незнакомка оказывалась то феей, то существом, прилетевшим с далекой прекрасной планеты, то ожившим божеством.

Он давно не верил в сказки. Слишком рано пришлось повзрослеть, слишком многое увидеть, но тут…

Меж тем фея подняла взгляд от своей картины и, посмотрев прямо на Глеба, улыбнулась.

Ну конечно, она не могла не заметить его, когда он стоит соляным столбом и пялится на нее, как на восьмое чудо света. Глеб почувствовал, что на щеках выступает румянец. Это было так ново, так необычно и так волнительно для него!..

Но пора наконец сделать шаг навстречу мечте.

Сердце бешено тарабанило в грудную клетку, словно прося выпустить на волю, в голубое безоблачное небо.

Глеб приблизился к девушке и остановился.

Она подняла на него сияющие глаза.

– Привет, – выговорил он немного хрипло.

– Привет, – она опять улыбнулась – очень солнечно. От этой улыбки сердце опять подскочило. И вправду волшебница.

«Соберись, – одернул себя Глеб. – Ну представь, что она – это вовсе не ОНА, а обыкновенная девчонка. Ну, к примеру, такая как Саша». Мысль о том, что рыжеволосая красавица такая же, как учащаяся вместе с ним Александра, показалась Глебу смешной и невероятной, но он все же, наконец, смог взять себя в руки.

– Прости, ты, конечно, уже думаешь, что я иностранный шпион и знаю только одно русское слово, – пошутил он, улыбнувшись в ответ. – На самом деле это вовсе не так. Просто ты мне очень-очень понравилась.

Самое главное он сказал, Глебу вдруг стало гораздо легче.

– Правда? – Глаза девушки широко распахнулись. – А я думала, тебя наняли, чтобы следить за мной! – отшутилась она. – Я тебя еще две недели назад заметила. Уже боялась, что ты не подойдешь, и придется действовать самой.

– Как действовать? – Глеб скосил глаза на ее мольберт: хаос разноцветных пятен, пока еще не складывающийся в общую картину, но, пожалуй, взгляд у художницы верный и способности есть.

– Подойти самой, конечно! – она засмеялась.

Глеб рассмеялся в ответ, и все сразу стало легко.

– Кстати, я Глеб, – немного запоздало представился он.

– А я Оля.

И вскоре они уже шли по набережной. Глеб нес мольберт, вовсе не чувствуя его тяжести, и увлеченно рассказывал.

– Вон там, где сейчас храм Христа Спасителя, во времена царя Иоанна Грозного стояли палаты, занимаемые Опричным приказом. Помнишь из истории – опричники были, как сказали бы сейчас, личной гвардией и полицией царя. Они, исполняя его приказы, отыскивали изменников и расправлялись с ними. Задумка, может, и неплохая, а на деле, как всегда, вышло довольно скверно. Позавидует, скажем, опричник знатности и богатству боярина – объявит его изменником, самого убьет, а имение разграбит. В общем, много крови было тогда пролито. Особенно, говорят, Малюта Скуратов лютовал. Его владения, кстати, вон там, на другом берегу реки были… А потом, когда опричников, в свою очередь, кого казнили, кого прочь прогнали, на месте Опричного приказа монастырь женский построили. Потом уже, в девятнадцатом веке, здесь же решили храм в благодарность за спасение от наполеоновского нашествия построить и женский монастырь приказали разрушить. А настоятельница тогда приковала себя к стене и прокляла это место страшным проклятием: мол, не стоять здесь ничему. Так и было – недолго простоял новый храм, в советские годы его до основания разрушили. Но теперь вот заново отстроили… И все-таки есть здесь что-то, от чего мне каждый раз становится не по себе. Словно сквозняк…

Девушка поежилась, будто тоже почувствовала дуновение холода, о котором говорил Глеб.

– А ты веришь в проклятия? – спросила Оля, глядя на сияющие под солнцем купола.

– Нет. – Глеб решительно покачал головой. – Хотя, знаешь, на свете есть многое, что люди пока объяснить не могут.

В этот солнечный безмятежный день, рядом с Ольгой, он не хотел верить ни во что плохое. Жизнь казалась ему упоительной сказкой. Легкой и волнующей, как Ольгины духи, прекрасной, как ее улыбка.

– Так нечестно! Зачем тогда меня пугаешь?! – возмутилась она.

– Я не пугаю, я интригую, – ответил он, – многие любят страшные истории. А ты нет?