Чарующее зазеркалье - Елена Сибирко Страница 3

И в моих объятьях остался только сиреневый свет.

–Что? Что запомнить?

Я повернулась к своему гостю.

– Где они? Что ты с ними сделал?

–Скорее что ты со мной сделала?

Теперь я даже не могу передать средненькое голографическое изображение.

–Так это голограмма? Гипноз?

–Ни в коем случае. Просто твой утюг оказался слишком тяжелым. Боюсь, что теперь я не смогу не только голограммы передавать, но и перемещаться в пространстве, поэтому, наверное, к нашему конечному пункту назначения нам придётся добираться гораздо дольше.

–Что-то не поняла. Конечный пункт назначения?

–Ну да. Только не говори, что ты до сих пор не веришь мне. Я же умею читать мысли, не забыла?

Я отвернулась к окну и замолчала. В окно врывалась все та же мимолетная, но так надолго растянувшаяся ночь. Сколько всего произошло! Склонная от природы к анализу, я определила для себя три вещи: во-первых, всё это не сон, потому что никакое буйное воображение не способно на такое представление, да и вообще слишком многие вещи действительно совпадали. Во-вторых, я ему верю и верила с самого начала, и не намерена этого скрывать. В-третьих, никакой свадьбы с Константином не будет, вот только не знаю, как ему это сказать, мы ведь встречались три с половиной года.

–Об этом, прошу не беспокойся, – произнёс Макс, – сейчас всё устроим.

–Скажи, ты всегда будешь читать мои мысли?

–Нет, это возможно только при прямом контакте н расстоянии не более десяти метров.

–Ладно, – я улыбнулась.

–Итак…

И опять из его рук пошел тот же приятный, мягкий, сиреневый свет. Я увидела на стене синеглазого блондина Костика. Да уж, этот великан всегда добивается того, чего хочет. Я знала таких людей, я ему надоем, он будет прекрасным семьянином, но и налево будет захаживать довольно часто. Что меня ждет рядом с ним? Обеспеченная спокойная жизнь, дети, семья… Долго ли выдержку?

–Доверься мне, – сказал Максимилиан, – он не твоя судьба, не то, что тебе нужно. И пожалуйста говори ему всё, что хочешь, только побыстрее. Это вроде видеокамеры. Он будет видеть тебя и слышать.

–Костик, – он обернулся и с удивлением посмотрел на стену, – мне нужно с тобой поговорить.

–Что такое? Лена, это ты? Где же ты пропадаешь?

-Нет времени объяснять. Я хочу сказать, что не выйду за тебя замуж.

Я было начала объяснять, что такая семья не для меня, да и в его жизни работа важнее, чем я, но он мне не поверил и сказал, чтобы я не придумывала лишнего.

–Лена, я люблю тебя, очень люблю. Скажи мне только честно, что тебе мешает выйти за меня? Отец? Прошлое? Мы это решим

Я поняла, что правду он не поймёт и не примет. Нужно было что-то делать.

–Ну ладно. Ты хочет правду…

Я подошла к Максу, села на колени и поцеловала его.

–Не очень нравится? Извини.

–Извини и ты меня, – сказал Костик, -Ольга, иди сюда.

Из душа вышла полуголая девушка в одном полотенце, черные локоны скрыли её лицо, но потом я поняла, то это она-моя лучшая и единственная подруга.

Я не стала кричать и рвать на себе волосы, лишь тихо прошептала:

–Не может быть.

Экран Максимилиана исчезал, скрывая с собой то, чем они начали заниматься. Я молчала, не зная, верить этому, или нет, и что теперь делать.

–Пойдём со мной, – тихо сказал Максимилиан.

–Куда? Зачем?

–Ты должна думать об отце.

Молчание.

–Космический корабль ждет нас.

Я удивленно вскинула брось, зная, что если сейчас он прочтет мои мысли, то сам ответит.

–Королева Юнона прислала мне передвижную космическую лабораторию.

Сил для сопротивления не было. Он обнял меня и повел за собой куда-то в новый мир, в новую жизнь. А над Придоньем занимался юный рассвет.

В тот самый момент, когда наши герои вышли из маленького домика, где Елена удачно скрывалась добрые две недели, лишь иногда давая знать окружающему миру, что она жива, в доме Константина Александровича творилось что-то необъяснимое. Он швырял всё подряд, кричал, даже пытался ударить Ольгу, но та не позволила.

–Я мужчина, и мне можно изменять, а ей нет. Ты знала что-нибудь об этом?

–Нет. Я же давала тебе читать все её сообщения. Любимый, может, нам плюнуть на всё. Ты же знал, что она тебя не любит, и никогда не любила. Давай лучше воспользуемся обстоятельствами и уедем в медовый месяц, или поженимся?

–Что? Да ты же для меня всего лишь любовница. Ты что не понимаешь, что я люблю её, люблю всем сердцем, всей душой. Эта змея-идеальная женщина, и я никогда не найду ей замены

–Однако, телом ты любишь меня, не так ли? И, послушай ты, грубиян, я не позволю тебе оскорблять себя.

– Да таких, как вы, Олечка, у меня пруд пруди, а Лена одна, одна на всем белом свете.

Ольга подбежала к нему и со всего размаха влепила пощечину.

–Ты мне больше не нужен, подлец.

Захлебываясь слезами, она убегал из этой шикарной спальни в одной ночнушке, да ито порванной во время сегодняшней страстной ночи.

–Ольга, стой! Если ты сейчас уйдёшь, у нас не будет ничего больше никогда.

Она остановилась. Да и что оставалось делать бедной девушке, если она любила этого дурака, как он сам выразился «всем сердцем, всей душой до гроба». Любовный треугольник, как ни прискорбно, разрушает судьбы людей и в наш век. Она села у двери и плакала, плакала без конца и без края, и он, казалось, сжалился, успокоился.

–Ну хватит…Ну не плачь, малыш. Мы найдём твою подругу и мою невесту, и заживем по-старому. Ведь тайная любовь ещё прекраснее законной…Ну я погорячился…Не плачь, Олечка, прости меня.

Но она плакала, с каждым его словом всё больше. Возможно, как плакала её подруга в объятьях Максима где-то там в придонской глуши.

Максимилиан принес Елену на руках из разгромленного домика ещё более странное сооружение. Оно было выстроено в виде зеркального купола без всяких этих инопланетных штучек, хотя очень даже прилично маскировался в лесной чаще. Елена не могла идти, не могла сопротивляться, играть в гнев, или раздражение, она будто очнулась и стала сама собой впервые за пять лет после исчезновения родителей, и впервые она так плакала безутешно, безостановочно, бессознательно.

– Ты знаешь, – начал Максим без жалости в голосе, – твои слёзы не из-за горечи, ты же не любила Костика, ведь так?

Она кивнула.

–Тебе жаль прошлой жизни, спокойствия, благополучия, но твои родители это пережили, и ты должна, обязана это сделать. Ты плачешь ещё и от того, что долго была куклой, а теперь очнулась. И что же в этом плохого? Иди ко мне.