Лёгкое пёрышко. Как песня тишины - Мара Вульф Страница 3

– Жду вашего ответа не раньше следующей недели, – напомнила бабушка на прощание.

– Я не позволю вам, моя дорогая, вновь мучиться напрасным ожиданием, – подмигнул он ей. – Это будет грубо по отношению к такой обворожительной даме.

Даже в сумерках я увидела, как покраснела бабушка. Потом она захихикала и шлепнула его по руке. Люди еще флиртуют в таком возрасте?

Дедушка умер пару лет назад, и мне даже в голову не приходило, что бабуля может встретить кого-то. Она стара, и у нее есть мы, разве этого недостаточно?

– Только умоляю вас, позаботьтесь о документах. Крайне важно, чтобы они попали к Стивену. Я целиком полагаюсь на вас. – Профессор взял бабушку за руки, и я навострила уши.

Наверняка речь шла о коричневом конверте, который лежал на столе. Почему он просто не отправил его папе?

– Конечно, вы можете на меня рассчитывать. Я позабочусь, чтобы он все прочитал. Что за глупый мальчишка. С его стороны было неправильно так долго не отвечать.

Когда профессор нежно погладил бабушку по щеке, тряпка выскользнула у меня из рук и упала на голову Носочку. Тот возмущенно замяукал.

– Очень на это надеюсь. К сожалению, в нашем возрасте нельзя быть уверенным, случится ли вообще следующий раз, – услышала я голос профессора, когда наклонилась.

– Не надо, еще накликаете беду, – бабушкин голос дрожал, хотя она старалась говорить бодро.

Профессор надел нелепую шляпу, с которой никогда не расставался, и просто улыбнулся.

Прохладный ветерок коснулся моих ног и зашуршал в розовых кустах. Я испуганно выпрямилась и попыталась разглядеть что-нибудь в темноте сада. Меня охватило странное чувство, будто за мной кто-то наблюдает. Трусливо мяукнув, Носочек шмыгнул в дом. Я бы с радостью последовала его примеру.

Когда я обернулась, бабуля с профессором уже скрылись. До меня доносился лишь хруст гравия у них под ногами. Должно быть, бабушка пошла провожать его до ворот.

Почему я никогда раньше не замечала, как близко эти двое общаются? Можно ли в их возрасте снова влюбиться? От такой мысли я покачала головой. Они друзья. Просто друзья. Хотя они подходят друг другу, да и бабушка не такая уж и старая. Надо будет при случае спросить маму, что она об этом думает. Но только не сегодня. Я устала как собака и хотела скорее рухнуть в постель. Это было лучшее мгновение всего дня. Перед сном я могла помечтать, что он скучает по мне так же сильно, как я по нему. Ребячество, но иначе я не могла.

В голове гремело так, будто там звонил огромный церковный колокол. За одним ударом следовал новый. Я спокойно относилась к грому и молнии, но обычно между ними хотя бы на пару секунд воцаряется тишина. Я натянула одеяло на голову, но грохот не стих. Носочек с мяуканьем царапал деревянную раму кровати. Я немного приподняла одеяло, и он тут же юркнул в постель. Мама, конечно, будет ругаться, если найдет в кровати кошачью шерсть, но я не могла бросить трусишку на произвол судьбы. Я успокаивающе погладила мягкую шерстку.

– Все хорошо. Это просто гроза, – пробормотала я в полусне, когда его маленькое тельце прижалось ко мне.

В этот момент я заметила, что из-под двери пробивается свет. Судя по всему, непогода разбудила кого-то из домашних. Прислушавшись, заметила, что гром стих, а дождь перестал барабанить по стеклу.

Вдруг до моих ушей донесся мужской голос, и я сразу поняла, что он не принадлежит моему брату-близнецу Финну. Сон как рукой сняло. Я включила свет и прислушалась.

Папа? Быть того не может. Он ползал где-то в джунглях Перу, раскапывая глиняные черепки. Хотя предположить, что ночью в наш дом прокрался посторонний человек, еще более нелепо. Свесив ноги с кровати, я спрыгнула на пол. Возмущенное мяуканье Носочка, которому я прищемила хвост, осталось без внимания. Я распахнула дверь и понеслась вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Как бы это ни казалось невероятно, но, добравшись до холла, я увидела папу. Он обнимал маму, которая спрятала лицо у него на груди. Отца так давно не было дома, что здесь он казался чужим человеком.

Папа выглядел уставшим, глаза – в красных прожилках. Улыбнувшись, он развел руки, чтобы обнять меня.

Стоило мне уткнуться в его измятый клетчатый пиджак, как меня окутал знакомый запах. Папа так редко бывал дома. И хотя я не скучала по нему постоянно, но стоило ему вернуться, я поняла, как сильно нам его не хватало.

– Что ты тут делаешь? – спросила я.

Он криво усмехнулся.

– Я думал, это мой дом.

– Ну конечно, – мама ласково шлепнула его по груди и бросила на меня укоризненный взгляд. – Просто обычно мы знаем, когда ты приезжаешь, и ты не устраиваешь такой тарарам.

– Не мог найти свой ключ, а ночевать на улице не хотелось.

– Почему ты не позвонил? – Мама покачала головой. – Я бы забрала тебя в Эдинбурге.

– Кажется, я немного запутался. Уезжал второпях и совершенно забыл вас предупредить.

Это объяснение тянуло на преуменьшение года. Должно быть, папа совсем оторвался от реальности. Его обычно аккуратно причесанные волосы торчали в разные стороны, рубашка была застегнута неправильно. Узкие очки сидели криво, да и вид у него был совершенно измученный. Будто он не ел несколько дней.

– Сколько ты уже в дороге? – обеспокоенно спросила мама.

– Довольно долго. Какой у нас сегодня день?

– Четверг. – Мы нетерпеливо смотрели на него.

Папа почесал затылок.

– Я вылетал в понедельник вечером, но в последний момент связь испортилась. – Он покачнулся.

– Ну-ка присядь, – распорядилась мама, и мы отвели папу на кухню. Она зажгла лампу, стоящую на подоконнике, и наполнила чайник водой.

Я плюхнулась на стул рядом с ним, чувствуя себя немного сонной и сбитой с толку. Как правило, отец был точен, как швейцарские часы. Мы всегда знали, где он находится, когда собирается приехать домой или когда мы поедем к нему в гости. На кухне висел календарь, где мама отмечала только папино расписание. Мы не видели его несколько месяцев, и вот он сваливается на нас как снег на голову. Здесь что-то не так.

Я взяла папу за руку. Она была холодной как лед.

– Что случилось? В Перу началась война или вас прогнали местные жители? – спросила я тихо, чтобы мама не услышала мой вопрос. Что-то в этом роде уже происходило раньше. Жизнь археолога бывает опасной. Меня затошнило. Папа обладал мастерским самоконтролем, но что-то выбило его из колеи.

– Ничего такого. – Папины глаза заблестели от слез. Я ни разу не видела его плачущим, но сейчас он был близок к этому как никогда. Он сделал глубокий вздох и объявил достаточно громко, чтобы мама тоже услышала: