Сад сломленных душ - Жоржия Кальдера Страница 3

– У девочки не будет никаких проблем, – спокойно произнес солдат. – Лучше радуйтесь, потому что вашего младшего сына выбрали для прохождения подготовки, дабы в будущем он вступил в имперский легион.

– Адское пламя… – слабо простонала мать. – Только не это…

Она прижала ладонь ко рту, тщетно пытаясь сдержать вопль отчаяния.

Вступление в войска Пепельной Луны преподносилось народу как несравненная привилегия, редкая возможность эффективнее всего послужить королевству. Впрочем, простофиль среди нас было мало. Каждому новобранцу предстояло пройти через сложную процедуру слияния с необыкновенной броней, выкованной самим Орионом, и этот процесс являлся тяжким испытанием. Неотъемлемая часть подготовки будущего солдата пугающая, крайне болезненная и… зачастую смертельная.

Альтаир захлопал глазами, его рот слегка приоткрылся в безмолвной жалобе. Он бросил на меня полный ужаса взгляд, но тут же отвернулся и уставился в пол.

– Отец, мама, все будет хорошо, – заверил он родителей слегка дрожащим голосом. – Вам не нужно беспокоиться.

Он вышел из квартиры и, скрывшись за широкими спинами солдат, поспешил покорно уйти, не дожидаясь, пока отец вмешается и тем самым окончательно себя скомпрометирует.

Обычно новых рекрутов забирали из семей в будние дни, за ними никогда не приходили воскресными вечерами, в час, когда на людей обрушивалось осуждение богов.

– У меня есть и другие приказы, – продолжал человек с металлическими глазами.

– Разумеется, – процедил отец сквозь зубы, как будто уже понял, к чему все идет.

Я словно приросла к месту, не в силах поверить в происходящее.

– За ненависть, которую вы готовились обратить против бога-императора Ориона, вы, Темис Валенс, и вы, Дана Валенс, арестованы, – ничего не выражающим голосом отчеканил легионер. – Наказание за ваш грех – смерть, и приговор будет приведен в исполнение немедленно. Пожалуйста, пройдемте с нами.

Двое солдат отделились от общей группы и, подойдя к отцу, заломили ему руки за спину.

– Как можно осуждать за то, что еще даже не произошло, за мысли, которые еще даже не пришли нам в голову?! – взревел отец, отчаянно пытаясь вырваться. – Неужели в мире совершенно не осталось здравого смысла?

Мать подняла руки, показывая, что не будет сопротивляться и пойдет с легионерами по собственной доброй воле. Она тоже вышла за порог, по ее лицу текли слезы. Альтаир, уже успевший отойти довольно далеко по пешеходным мосткам, закрыл уши ладонями, чтобы не слышать криков отца. Никто из соседей не осмелился выйти на улицу, однако я видела, что из окон украдкой выглядывают бледные лица: ошеломленные, раздосадованные и… на них явственно читалось облегчение. Ведь сегодня пришли не за ними.

Я судорожно ухватилась за дверной косяк и беспомощно наблюдала, как уводят моих родных.

Я ничего не могла сделать, не могла помешать. Моего брата подвергнут ужасным мучениям, он лишится своего тела, как и способности самостоятельно принимать решения, а родители умрут на Дереве пыток, расплачиваясь за якобы неминуемое преступление, которого не совершали.

На меня обрушился весь ужас происходящего, и мне показалось, что я сейчас задохнусь, на меня навалилось непроглядное отчаяние.

Хотелось бежать вслед за родителями и братом, умереть вместе с ними…

Однако я осталась на месте, дрожа в когтях сковавшего меня липкого страха, превратившего меня в трусливое, бесполезное существо. Я чувствовала себя тряпичной марионеткой, вынужденной молча смотреть, как уничтожают мою семью…

– Тень, я тебя проклинаю! Слышишь?! – хрипло прокричал отец. Четверо солдат волокли его вниз по лестнице. – Я проклинаю тебя, темная тварь, выродок!

Тень даже не удостоил взглядом человека, жизнь которого собирался отнять. Он просто оставил свой пост у подножия лестницы, явно желая держаться подальше от легионеров, и направился к широкой улице, небрежным жестом подняв руку в знак своего приказа.

– Девочка тоже пойдет с нами! – бросил солдат, который с самого начала озвучивал указания своих хозяев. – Она будет наказана за слова своего отца!

Тишину разорвал пронзительный крик, от которого у меня едва не лопнули барабанные перепонки. Задохнувшись от боли, я протянула руки в безмолвной мольбе, надеясь, что мне кто-то поможет. Глупая надежда.

Мои пальцы ощутили лишь пустоту.

Я резко села, силясь вдохнуть, чувствуя, что легкие горят огнем от нехватки кислорода. Я схватилась за горло, широко открыв рот, и отчаянно пыталась вдохнуть, не понимая, где нахожусь. Вокруг было темно, и ужас стиснул мне грудь ледяными пальцами.

Наконец дыхание восстановилось, и я сумела сделать вдох. Потом пришло понимание, что я сейчас вовсе не на лестничной площадке перед нашей квартиркой.

Снова этот кошмар…

Он снился мне вновь и вновь.

Почти каждую ночь на протяжении четырех лет я просыпалась, увидев во сне ту ужасную сцену, случившуюся в прошлом, безвозвратно изменившую всю мою жизнь. После того страшного вечера я перестала быть прежней наивной, невинной девочкой и почти забыла, что когда-то была ею. Неужели я раньше была тем ребенком?

В этом жутком сне неизменно всплывали все мельчайшие детали. Все виделось так ясно, словно я вновь переживала тот вечер, а проснувшись, прилагала огромные усилия, чтобы избавиться от этих воспоминаний и похоронить их в недрах памяти. Я держала их под замком в самом темном уголке своего разума, чтобы больше никогда не пришлось переживать невыносимую боль и мучиться жгучим чувством вины. Вот только и боль, и вина периодически возвращались.

Конечно, это происходило непроизвольно: все эти чувства проистекали из моего подсознания, непрестанно напоминая мне о том, чего я лишилась.

Я болезненно сглотнула, давя зарождающийся в горле крик, так что он царапал мне гортань. Подняла руку и вытерла выступившую на лбу испарину – после этого кошмара я всегда просыпалась в холодном поту. Кровь стучала у меня в ушах подобно молоту, сердце бешено колотилось в груди.

Я сбросила одеяло и стала на ощупь искать единственную имевшуюся в моем распоряжении масляную лампу. Найдя ее, подкрутила фитиль, и загорелся слабый огонек, разогнав окутавшие мое убежище тени, так что охватившая меня тревога немного поутихла. Паника постепенно таяла, уступая место тошноте, и я стала глубоко вдыхать и выдыхать, пока эти ощущения не сошли на нет.

– Будь ты проклят, Тень, – прошептала я, повторяя последние слова отца, до сих пор звеневшие у меня в ушах.

«Однажды я тебя убью…»

Миновавшие годы совершенно не изгладили чудовищный страх, который внушало мне это существо. И все же я дала себе это безумное обещание, поклялась уничтожить того, кто все у меня отнял, отомстить за свою семью, за своих родных и за меня саму – ведь я лишилась части себя.