Хозяйка Кервельского замка, или Сказка для больших девочек №3 - Марья Димина Страница 3

Учитель усмехнулся.

– Представляешь, сын пообещал мне тоже самое, слово в слово, – объяснил он.

Я скорчила гримасу. Надо же! Не ожидала!

Канус обнял меня за плечи, и мы очень душевно помолчали с часок. Потом я пошла собираться.

Рассвет застал меня уже одетой. Я затолкала косу под широкополую шляпу, закинула на плечо собранный с вечера рюкзак, попрыгала, чтобы убедиться, что ничего не гремит, и еще раз огляделась вокруг.

Моя гостиная была предметом вечного недовольства королевы. Небольшой сундук в углу с тренировочными мечами, ухоженными, всегда готовыми в дело. Лук и колчан на стене в идеальном состоянии. Диван, два кресла, небольшой кофейный столик, вот и вся обстановка. Через открытую дверь виднелся кусочек спальни. Кровать без балдахина, мне никогда не нравились эти пылесборники, пара стульев и туалетный столик. Шкаф у стены, вот он-то скоро зарастет паутиной, там собрана коллекция моих одноразовых платьев. Одноразовых – в том смысле, что надеты они были лишь единожды, на какое-нибудь официальное мероприятие. Ненавижу чертов протокол! Знала бы кто его настрочил, я бы ему показала! Фу, затягивали в тесный корсет, волосы прятали под скользкую шелковую сетку, душили-румянили, потом еще весь вечер приходилось танцевать со всякими болтливыми дураками, выслушивая цветастые комплименты и улыбаться, так что щеки потом болели.

Я вздохнула. Ну, пока. Не скучайте тут без меня. Скоро буду.

Во дворе меня ждали две запряженные лошади и хмурый телохранитель. Я вскочила в седло и в последний раз окинула взглядом родной замок. На втором этаже, в спальне родителей, чуть заметно дрогнула занавеска. Отец? Или мать? Чем старше я становилась, тем все откровеннее из зеркала на меня смотрело ее лицо. Нет, к своей внешности у меня не было никаких претензий, единственное, что меня не устраивало: наше сходство. Я всегда хотела быть похожей на отца. На вечно занятого, сурового отца, у которого для меня никогда не хватало времени. Нет, он, конечно, любит меня, вот только, всерьез не воспринимает. Все, хватит, ехать пора.

Мы никуда не торопились, но и намеренно не мешкали, просто спокойно ехали рядом. Молча. Каждый думал о своем. Сперва моя Ласточка с подозрением косилась на попутчиков, только я не поняла: кто именно вызывал ее неприязнь. Конь Лукаса сначала немного нервничал, но потом успокоился и обреченно отдался своей судьбе.

А я вспоминала: с чего все началось…

– Поймите, Мелисса, у каждого из нас есть свои обязанности, – ровный голос королевы был совершенно бесцветен. – Пока Вы были ребенком, никто не пытался возложить на Ваши плечи непосильную ношу. Но теперь Вы уже девушка, а стало быть, должны взять на себя определенные обязательства перед семьей.

Я удивленно пялилась на нее. Впервые в жизни кроме нотаций и упреков я услышала о каком-то неведомом долге.

– К десятому июня Вы должны быть в Кервельском замке, – продолжала меж тем она. – Естественно, Вам будет выделена соответствующая свита и охрана. Там Вы пробудете три дня. Затем вернетесь домой, – что-то в ее интонации меня напрягало.

Я подозрительно прищурилась.

– А зачем мне туда ехать?

Королева поджала губы.

– Это достаточно сложно объяснить. Вы все поймете на месте, – нахмурилась она.

Мне было двенадцать лет. Из дворца нас выехало двадцать пять человек. А через месяц вернулось только семь. А на следующий год – одиннадцать, а два года назад – семнадцать, а в том году – двадцать два. Такая вот статистика. Именно поэтому я заявила тогда, что уже достаточно взрослая, и не нуждаюсь в сопровождающих. Просто устала сжигать своих друзей. И свою душу…

Я покосилась на спутника. На лице Лукаса было написано полнейшее равнодушие, и этим он меня даже впечатлял. Все начинали расспрашивать, как только за холмом пропадали шпили дворца. Конечно, рассказывать о «визите» в Кервельский замок вернувшимся запрещали, их тут же осыпали золотом и отсылали с глаз долой. Но слухами земля полнилась. Во дворце меня негласно жалели и слегка опасались. Кому угодно покажется подозрительным, что умелые опытные бойцы погибают, а девчонка, вчера взявшая в руки меч, возвращается, как заговоренная. Но, видимо, по намекам и обмолвкам моих прежних спутников, мнение обо мне у народа сложилось скорее положительное. Меня никто ни в чем не обвинял. И всегда находились отчаянные головы, готовые рискнуть за хорошие деньги. После того, как я напросилась в ученицы к отцовскому телохранителю, он каждый год просил разрешения, чтобы его сын сопровождал меня. И к моему немалому облегчению и тайному злорадству, парень всякий раз оставался во дворце. Я опять покосилась на Лукаса и обнаружила, что он тайком наблюдает за мной. Увидев, что я его засекла, он тут же принял невозмутимый вид.

– Что? – ворчливо поинтересовалась я.

Гигант пожал плечами.

– Спросить хотел, – повернулся он ко мне.

Ага, сейчас начнутся расспросы: что да как. Но его следующие слова заставили мои брови взметнуться вверх.

– Принц Миркус – любимчик королевы, на тебя она обращает внимание, только когда надо прочитать мораль или привести, как отрицательный пример…

Откуда он знает?! Подслушивал?! Маман всегда изображала трогательную заботу обо мне при посторонних, даже при слугах.

Видимо, выражение моего лица что-то сказало ему, он смешался и пробормотал:

– Извини, это не мое дело.

– Вот, именно, не твое, – угрюмо согласилась я. – Ты, что, следил за нами?!

Лукас досадливо ухмыльнулся.

– Почему, если ты чуть наблюдательнее других, тебя всегда подозревают в слежке?!

Я, развернувшись, заглянула ему в лицо.

– Потому, что ты первый, кто заметил. Так, что ты хотел спросить?!

Он помялся.

– Вы так дружны с братом. Неужели ты не ревнуешь его к матери?!

Я пристально смотрела в его прозрачно-льдистые глаза. И что мне оставалось?! Нахамить ему, послать куда подальше?! Если повезет, нам еще целый месяц вместе тусить. Стоит ли обострять отношения?!

– Давай определимся в терминах, – со вздохом предложила я. – Итак, ревность – это желание получить такую же любовь, какой одарили кого-то менее достойного, чем ты. Во всяком случае, по твоему мнению, согласен?!

Лукас задумчиво кивнул.

– Ну, по сути, да. И что?!

Я скорчила гримасу ужаса.

– И то. Упаси меня, Создатель, от такой материнской любви. Она же любит его фанатично, не рассуждая, не сомневаясь. Миркус – бедняга – попал по полной. Маман считает, что если уж она готова ради него на все, то и он должен соответствовать ее представлению об «идеальном сыне». Во всем спрашивать совета, каждый час прибегать «к ручке», беспрекословно слушаться, не перечить. Короче, своего мнения не иметь, жить ее мозгами, и танцевать под ее дудку. А Миркус не дурак, он давным-давно понял, что матушкой можно манипулировать, поскольку ей и в голову не придет такая кощунственная мысль, что ее «уникальный мальчик» на это способен. Вот он и забавляется. Пока мне это не вредит, я на его стороне. Разве он виноват, что маман заклинилась на нем?! Так что ревность тут не причем, – покачала я головой. – Тут другое. Я с раннего детства пытаюсь доказать, что тоже заслуживаю внимания, не только «когда надо прочитать мораль или привести, как отрицательный пример», – процитировала я – И доказать это я хочу не ей, а отцу. Но отец вечно занят, – я отвернулась.