Рожденные в полночь - Жаклин Митчард Страница 3

Но на взросление потребовались долгие годы, девочки с рождения не отличались внушительными габаритами.

Кэмпбелл часто прислушивалась к детскому лепету, стараясь разобраться в тайном языке дочерей.

— Сосо! — слышала женщина, и ей казалось, что это слово означает: «Все хорошо. Не плачь».

— Лейбайт! — говорила одна из девочек, когда хотела, чтобы сестра замолчала.

Несмотря на пристальное изучение своих детей, Кэмпбелл так и не смогла проникнуть в их тайну.

Она не знала, что когда одна девочка смотрит в ночное небо или подворачивает лодыжку, то и другая «видит» звезды или чувствует боль в ноге. Когда Мередит и Мэллори подросли, поцелуй одной отзывался томлением в теле другой, даже если мальчик, с которым поцеловалась сестра, совсем ей не нравился.

Шли годы. Кэмпбелл укрепилась во мнении, что девочки общаются друг с другом телепатически. Она никому не сказала о своей догадке, даже Тиму, который независимо от нее пришел к тому же выводу. Не желая попусту волновать Кэмпбелл, он сохранял свою догадку в секрете от жены, которая из тех же побуждений не хотела расстраивать мужа. Зря. Тим лучше ее знал, чего можно ожидать от близнецов. И у его матери, и у ее бабушки были сестры-близнецы.

В ночь, когда родились Мередит и Мэллори, Гвенни едва смогла дождаться утра, горя желанием как можно быстрее поехать в роддом и повидать внучек. Ее муж думал, что нетерпение объясняется лишь тем, что его супруга наконец-то стала бабушкой, но все оказалось не так просто.

Дорогу до больничного центра Гвенни преодолела под сильным снегопадом.

Проскользнув в палату роженицы, она первым делом чмокнула Тима, который мирно посапывал, развалясь в кресле и надвинув на глаза бейсбольную кепку с надписью «Супермужик». Затем она, не желая будить роженицу и детей, на цыпочках подошла к кровати Кэмпбелл.

Но молодая мать не спала. Она только что покормила дочерей и, несмотря на чудовищную усталость, была рада видеть свекровь.

— Так Новый год не празднуют, — шутливо грозя невестке пальцем, тихо сказала Гвенни.

— Они такие хорошенькие, — зевнув, ответила Кэмпбелл. — А я чувствую себя полной развалиной. По крайней мере, вся семья уже в сборе.

— Ну… у тебя еще будет мальчик, — замявшись, предрекла свекровь.

Кэмпбелл насупилась. Снова она со своими предсказаниями!

— Ты будешь счастлива, потому что близнецы являются как бы одной личностью. Надеюсь, ты помнишь, что я уже говорила тебе об этом? Они будут самыми близкими друг другу людьми. Даже ближе, чем ты.

«Черт побери!» — мелькнуло в голове Кэмпбелл.

Она попыталась улыбнуться, но должна была закусить губы, чтобы унять их дрожь. Уставшей и издерганной женщине не понравилась мысль, что для ее только что рожденных детей она будет не самым важным человеком в жизни, не будет стоять на первом месте, как матери для других детей. Глядя на свекровь, Кэмпбелл вдруг осознала, что под ее радостью скрываются обеспокоенность и тихая грусть.

Гвенни села на подоконник и уставилась в снежную пелену за окном.

— Красивый снегопад, — сказала она. — Но в такую погоду на улицу лучше не выходить. Особенно ночью. Умные люди в такую погоду должны сидеть дома. Но ты не можешь отрицать, что в снегопаде есть нечто чарующее.

Рассеянный свет падал на красиво очерченный профиль Гвенни. Тень горя исказила ее черты. Вихрь мыслей пронесся в голове Кэмпбелл. Ее свекровь явно озабочена не только снегопадом и новорожденными внучками. У Гвенни была сестра-близнец, которая умерла в детском возрасте. Говорить об этой трагедии в семье Бринн принято не было. Даже по прошествии пятидесяти лет горе Гвенни не развеялось.

Новорожденные услышали сквозь сон мысли Кэмпбелл и обрадовались смышлености матери.

Однако невестка отнюдь не до конца разобралась в хитросплетении мыслей Гвенни.

В глубине души пожилая женщина надеялась, что эти малюсенькие девчушки будут обыкновенными детьми, пусть близнецами, но без этих странных способностей — болезненных, могущественных и почти невыносимых для детского разума. Но и первого взгляда в большие пытливые голубые глаза девочек хвалило, чтобы она почувствовала, что эти надежды не оправдались. Что ж, чему быть — того не миновать. На все Божья воля! Гвенни гордилась преемственностью крови и прекрасно понимала, насколько важен этот дар. Но при этом он является не столько благословением, сколько проклятием. Как бы ей хотелось объяснить внучкам сущность их дара, уберечь их от боли и страхов! Но она не могла. Гвенни так и не удалось разобраться в природе своего дара. Она не знала, в какой степени обладали им другие близнецы в семействе Бринн. К тому же Гвенни прекрасно понимала, что девочки будут постигать природу дара лишь через собственный жизненный опыт, набивая шишки и ссадины.

Прошло четыре с половиной года.

Кэмпбелл сидела на скамейке, глядя на золу погасшего и уже успевшего остыть костра. Ее руки крепко обнимали двухлетнего сына Адама.

Полиция прочесывала лес и прогалины, окружающие летний домик, принадлежащий семье Бринн. Гавкали, рвались с поводков крупные, похожие на волков собаки.

Кэмпбелл не держала Мередит на коротком поводке. Девочка была мечтательной, творческой натурой. Она любила гулять по лесу. Мать не боялась за Мерри, потому что Мэллори всегда поддерживала телепатическую связь с сестрой. Но… В последний раз ее видели два часа назад на тропинке, когда Мередит увязалась за оленихой с двумя детенышами. Солнце еще не село, но тьма уже окутывала землю. В конце-то концов, она маленькая девочка, а леса и холмы — такие огромные, обрывы над рекой — такие крутые…

Кэмпбелл винила в случившемся себя. Ей хотелось умереть. Раз — и нет никаких проблем.

Мэллори сидела на траве, спиной к маме. В руках она вертела ожерелье из морских ракушек. В начале осени одна из папиных родственниц подарила близняшкам по ожерелью. Ожерелья были схожи во всем, за исключением расцветки. Губы Мэллори беззвучно двигались. Пальчики проворно перебирали ракушки. Похоже было на то, что она с кем-то беседует. Кэмпбелл знала, что Мэллори не проронит ни слова, пока с ней не заговорят. В который раз женщина задумалась о словах, сказанных свекровью в ночь, когда родились ее дочери: «Близнецы являются как бы одной личностью».

— Ты говоришь сейчас с Мерри? — мягко спросила Кэмпбелл.

Увлеченная своим делом, Мэллори не ответила.

Мать повторила вопрос.

— Лейбайт, — тихо сказала она.

На языке близнецов это означало «молчи».

— Мэллори, ты говоришь с Мерри?

— Да, мама, — нетерпеливо ответила девочка.

— Ты сказала ей оставаться на месте и не бояться больших собак?

— Да, мама.

— Мэлли, ты знаешь, где она? Мерри испугана?

— Нет. Она не боится, — сказала дочь. — Я поговорила с ней, и теперь сестра знает о собачках… У водяных капелек. Сосо.