Хроники Пустоши - Алексей Бобл Страница 3

Он втянул Мику обратно, захлопнул дверцу и отвесил ему подзатыльник.

– Ну так останови, чтоб не на ходу! – заныл Мика, потирая ушибленное место.

Грузовик ехал по дороге из укатанного щебня, справа тянулась ограда фермы, слева – каменистая равнина, окутанная дымкой. Среди камней торчали обломки бетонных плит и кирпичной кладки, заросшие колючим кустарником. Возле толстой ржавой трубы, врытой в склон холма, виднелась разноцветная куча гнилья – туда вывозили мусор.

Мика все не успокаивался:

– Останови! Не могу я сейчас уехать!

– Да почему?

В Туране боролись противоречивые чувства. С одной стороны, надо показать брата Знахарке, раз отец так хочет, с другой – сыпь-то и правда ерундовая. Мику всякий раз такая покрывает, если он на солнцепеке долго побудет. Туран предпочел бы сам прокатиться по Пустоши: слишком уж брат беспокойный, вечно крутится, болтает без умолку. Как с ним целый день в кабине просидеть? Это ж немыслимое дело!

– Я силки на ползунов поставил! – объявил Мика, шмыгая носом.

– Врешь! – удивился старший брат. – Когда успел?

– Ничего не вру! Вчера успел. Вечером батя с Назаром в гараже копались, а я с ужина пораньше убег. Ты что, забыл?

– Забыл, – признался Туран. – Теперь вспомнил. Точно, тебя не было, когда компот давали. Брута еще ворчала. Так ты говоришь…

– Говорю – силки!

Видно было, как Мике хочется без всяких объяснений выскочить из кабины, но он не решался, опасаясь еще одного подзатыльника. Да и прыгать на ходу из здоровенного «Панча» действительно опасно.

– Я девять силков поставил. За мельницей, у старой скважины на краю поля, в кустах, где скелет хамелеона лежит, ну и еще… Отпусти, как мне ехать?

– Мда-а, – растерянно протянул Туран. – Выходит, что никак.

Мика ловко обращался с силками. То ли места правильные выбирал, то ли еще что, но без добычи никогда не оставался. Ночью ползуны далеко отползали от холмовейников в поисках пищи, а днем прятались, так как на солнце, особенно в сухой сезон, быстро гибли. Потому и нельзя оставлять ползуна в силке на целый день – тварь издохнет и протухнет. Тут Мика прав. Но с другой стороны…

– Да о чем я думаю! – Туран хлопнул ладонью по рулю. – Как я тебя отпущу? Ну, соберешь ты ползунов, а дальше что? Большое солнце начнется – куда денешься? Придешь на ферму, скажешь бате: меня Туран из машины вытолкал? Нет уж!

– Не приду! – возразил Мика. По шальным блестящим глазам было видно, что он уже все продумал. – На ферме никто не узнает, что я с тобой не поехал. Я до обеда ползунов соберу, а когда большое солнце начнется, вернусь и в дальнем сарае спрячусь, в том, что над обрывом. Туда никто не ходит, ты ж знаешь. Пустой он, чего туда ходить.

– Над обрывом?

– Я там весь день просижу! Ползунов освежую, шкурки развешу, мясо завялю. У меня там кадушка заготовлена, в сарае, и вода с солью, и ножик, и скребок. Честно! Я даже еду в тряпки завернул, в сене спрятал…

Мика с надеждой глядел на брата.

Ограда осталась позади, «Панч» ехал вдоль кукурузного поля. Впереди, где дорога поворачивала, виднелся тот самый сарай над обрывом.

– Нет, – решил наконец Туран. – Не могу тебя отпустить. Если батя узнает…

– Да не узнает же! Слушай… – Мика схватил брата за локоть и горячо зашептал, перегнувшись через рычаг переключения передач: – Я тебе половину шкурок отдам. Нет, все! Кроме одной! А мясо мне, я на духовую трубку его обменяю у Шипа и на дротики. Мы с Шипом уже договорились. А шкурки – тебе! Я приманку для силков почти декаду собирал, столько личинок натаскал! Во все силки ползуны попались, точно говорю, они красных личинок знаешь как любят? Девять силков, тебе восемь шкурок! Я их сам оскоблю и высушу. На восемь шкурок ты себе… ты себе пистолет старый на базаре сменяешь! И патроны к нему, целую коробку!

Это решило дело.

«Панч» подъехал к развилке, дольше медлить было нельзя. За пограничным холмом начиналась территория, где мальчишке лучше не бегать без присмотра взрослых. Там обитали шакалы и панцирные волки, к тому же по округе шастали люди атамана Макоты.

В общем, пора было принимать решение.

– Ладно, – сказал Туран, притормозив, и брат тут же распахнул дверцу. – Стой!

– Ну чего еще? – заныл Мика. – Давай быстро, солнце встает!

Оно и правда вставало – почти целиком поднялось над холмами. Скоро начнется жара. Если не поторопиться, попавшие в силки ползуны быстро стухнут.

– Поклянись, что соберешь ползунов так, что никто не заметит, и сразу в сарай.

– Чем поклясться?

– Поклянись… поклянись здоровьем матери.

– Ладно, – сказал Мика, вывернувшись из-под руки брата. – Клянусь.

– И дождись меня вечером. Увидишь «Панч» на дороге – сразу беги к нему и садись, вроде как все время со мной ездил.

– Клянусь, клянусь! – Мика соскочил с подножки и помчался к заброшенному строению над обрывом.

Туран крикнул вслед:

– Учти: обманешь меня – мы с тобой враги! Понял? И мать умрет, если ты клятву нарушишь!

– Не умрет, не умрет! – прокричал Мика в ответ, не оборачиваясь.

Туран утопил педаль газа и навалился на руль, объезжая пограничный холм.

* * *

Когда солнце поднялось на два кулака выше горизонта, он включил радио.

Пришлось долго крутить ручку настройки, слушая шипение, свист, треск и неразборчивые голоса. Антенна на «Панче» была так себе, это не тарелка, которую Назар поставил на крыше дома. Туран услышал древнюю музыку – механик говорил, что у предков она называлась джазом, – потом неразборчивый голос.

Ферма давно скрылась из виду, «Панч» ехал по заросшему бурьяном пустырю. Миновал покосившуюся решетчатую громадину, темно-рыжую от ржавчины. По словам Назара, когда-то такие вышки служили опорами для проводов, по которым на дальние расстояния передавалась электроэнергия. «Ну и странный мир был у предков», – всякий раз думал Туран, завидев это удивительное сооружение.

Наконец он поймал нужную волну – зазвучали знакомые позывные, и сипловатый голос Шаара Скитальца раздался из динамика:

– …этим тихим радиоактивным утром я приветствую вас! Будьте здоровы, добрые фермеры и батраки, охотники на мутафагов и бандиты, бродяги и нищие, воры и мародеры Глубокой Пустоши! Поклон вам, суровые люди в полурясах – доблестные воины Ордена Чистоты! Я забыл упомянуть харьковских оружейников, ростовщиков Киева и хозяев Моста?! Привет вам, лучшие из лучших! Здравствуйте, перевозчики и доставщики! И даже вас, топливные короли Московии, привечу я на волнах «Радио-Пустошь»!

Пока Скиталец болтал, Туран достал из-под сиденья корзину Бруты, нащупал пузатую тыквенную флягу, вытащил пробку и отхлебнул прохладной воды, очищенной угольными фильтрами. «Панч» проехал мимо длинного здания, над входом которого висели большие буквы: