Звезды взаймы - Олег Кулагин Страница 3

Но что-то пора уже было менять.

– …Никогда не спасайте имперских принцесс – муторное и неблагодарное дело!

Сказано это было в сердцах и после третьей кружки «кометы».

Хотя резон в Васькиных словах имелся.

Было часов одиннадцать утра. Мы сидели в дешёвой забегаловке на окраине Киагры, на планете с одноимённым названием, и хмуро обдумывали своё житьё.

Обдумывать всухую было трудно.

«Комета» опять запенилась, разливаясь по кружкам.

Мы хлебнули, не чокаясь. Васька громко матернулся по-русски – просто так, от избытка чувств. Один хрен, никто не поймёт. Мы – трое чужаков в чужом мире, за тысячи световых лет от Земли…

Будто в ответ на матерщину, где-то над городом заиграла бравурная музыка, и донёсся вкрадчивый тенорок:

– Голосуй или проиграешь!

Лубенчиков скривился:

– Голосуй, не голосуй – все равно получишь…

– …Свободу и процветание для Киагры! – донеслось сверху.

– Тьфу! – Васька в сердцах швырнул пустую кружку. Жаль, она не бьётся. – Идиотизм!

– Нет, это политика, – вздохнул Дима.

– Не спорьте, – вмешался я, – без идиотов точно не обойдёшься. Можно сказать, они – краеугольный камень демократии.

– Да, – хмуро согласился Васька, – только на нас всё и держится!

«Комету» заполировали «Звёздной столичной» и «Особой имперской» – той, что «с добавлением антивещества».

Реакция прошла успешно. В мозгах образовалась желанная лёгкость и пустота. В ногах – чугунная тяжесть.

Нет, мы – не алкоголики.

Мы – долбаные герои! Спасли наследницу и разоблачили заговор регентов… [1]А спасённое Высочество едва оклемалось – объявило досрочные выборы. И теперь эти самые регенты – нет, не в тюрьме! Они – лидеры двух крупнейших партий. Скоро даже в общественных туалетах будут красоваться их плакаты: у рукомойников – «Эти руки ничего не крали!», над унитазами – «Сделали раньше, сделаем и сейчас!».

Политика, мать её…

О ней противно думать на трезвую голову.

Мы выбрались из кафе.

Поднялись лифтом десятью этажами выше. Вскрыли бластерами дверь на крышу. Подошли к торцевой стороне – туда, где огромным стереополотнищем красовалась холёная физиономия рыжего регента.

Иногда неожиданно для себя мы оказываемся способны на гражданские поступки.

Втроём мы вскарабкались на бортик и справили вниз малую нужду – в аккурат на макушку регента.

Из окна соседнего дома кто-то зааплодировал.

С чувством исполненного долга мы спустились вниз в вестибюль.

Там нас и повязали.

– Ну, и чего вы добились? – хмуро уточнил Тэй-Гор, сенатор и бывший глава партии легитимистов. Он только что вызволил нас из полицейского участка, и теперь мы уютно разместились в его персональном флаере.

– Хотя бы честно высказали своё мнение, – пробурчал Васька. – А вот вы…

– Что?

– Ничего! – Лубенчиков сердито отвернулся к окну. Собственно, он пытался озвучить наши общие мысли. И вместо него отозвался я:

– Как ваш рейтинг, Тэй-Гор-сим? Договорились, с кем из регентов войдёте в коалицию? Вам уже предложили пост министра ассенизации? А может – сразу главы комиссии по скотоводству?

Я ожидал, что он взорвётся бранью – всё-таки бывший генерал. Или попробует выкинуть меня из флаера, не сбрасывая скорости и не снижая высоты. А мне плевать! Давно хотел сказать ему правду!

Тэй-Гор мягко улыбнулся:

– Пить надо меньше, ребята. И заняться чем-нибудь полезным…

– Угу, – кивнул Васька, – наймёмся расклеивать листовки в партию легализации порнографии. Яркие такие, цветные…

Тэй-Гор смерил нас внимательным взглядом и вздохнул.

Наверное, со стороны это выглядело забавно. Щуплый, покрытый седой шерстью хоббит, представитель второй по численности расы галактики, в котором росту от силы метр сорок, пытается вразумить троих здоровенных, подвыпивших верзил. То есть для «голокожих» мы – не шибко крупные, но по сравнению с ним…

Я отвернулся.

А, собственно, какое ему до нас дело? Мы свою миссию выполнили. Рейтинг легитимистов вырос до 20 %. Вот главный итог авантюрных хитросплетений. Всё остальное – лирика.

Лирика и болтовня…

За прозрачным колпаком кабины проплывала имперская столица – великий, удивительный, но, в сущности, обыкновенный город. Отсюда он казался праздничным – закатные блики ложились на архитектурную фантасмагорию из стекла и камня, вспыхивали шары искусственных солнц над деловыми кварталами…

Грязные улочки окраины, почернелые трущобы уходили в тень. Где-то там, в переполненных вагонах монорельса, спешила домой человеческая толпа. И каждый нёс внутри одиночество…

Я поёжился.

А всё-таки им легче.

Они-то хоть на своей планете.

– Тэй-Гор… отпусти нас домой.

– Лё-ха, ты не хочешь дождаться Илги?

Я не ответил. Молча следил взглядом за уходившим от северного космодрома пассажирским лайнером – крохотная серебристая пирамидка поднималась в зенит, к звёздам…

Илга улетела на таком же?

Нет. Вероятнее всего – нуль-портация. Вспышка света, несколько эйфорических мгновений, и сотен световых лет – как не бывало…

Я мог бы её дождаться…

Только зачем?

Что хорошего у нас там, впереди?

Она жизнь готова отдать за этот мир. Но это её мир.

Не мой.

Уехала на очередную тайную миссию и даже не попрощалась. Прислала минутную видеооткрытку…

– Приехали, – сухо озвучил Тэй-Гор. Флаер завис над крышей высотки.

Мы выбрались наружу.

Сенатор окинул нас посуровевшим взглядом:

– Ещё раз вляпаетесь – выручать не буду.

– И не надо, – буркнул Васька, – мы люди скромные. И тихие…

– А кто написал «мудаки» на плакате «Единства Киагры»?

– У меня с детства способности к каллиграфии. Вот и тренируюсь. А плакат случайно под руку подвернулся.

– И остальные сорок шесть – тоже случайно?

– Во-первых, тут какое-то недоразумение… Максимум – сорок два! А во-вторых… нас же не поймали.

– А кто дрался с агитаторами? Кто кричал на улице, что сенат – сборище дармоедов? Кто обещал отправить их на отдых… как называется та курортная планета?