Горький пепел победы - Валерий Иващенко Страница 3

- Спит? Если спросонья, ведь может и отказаться помочь…

На что его спутник, провожатый и заодно телохранитель с еле заметной досадой ответил. - Куда там! Мазуня хоть и дурында, а сразу сообразила, чем умилостивить магика. В порядок себя привела, да сразу после того как они отужинали, и шастнула в их комнату.

Барон с мимолётной усмешкой, которую не заметил его капитан, но углядела любопытная улыбающаяся Луна, вспомнил при случае с удовольствием лично охаживаемые прелести рыжей девицы, и в мыслях охотно признал, что с такой попкой и грудками Мазуня прощение вполне может да заработать.

- А балаболка Ти?

Капитан пожал плечами.

- Да их магическое величество заикнулись только, что намерены себе новую одёжку раздобыть, чтоб народ не пугать по дороге - дальше-то места оживлённые будут. А Ти уже тут как тут. Хоть Мазуня ей фонарь под глазом привесила и знатный, но заверила старая плесень, что к утру на лорда будет наилучший костюм. Шьёт теперь, верно…

Его светлость Эрбис призадумался. Хоть ситуация крайне и щекотливая, но всё же было в ней что-то успокаивающее. Так и так прикидывал молча идущий сорокалетний мужчина, когда наконец сообразил, что некромансер вроде попался не злой. Коль согласился на такую необычную виру - а у самого барона в казне легче было мышь найти, чем золотую монету - то вполне возможно, этим дело и ограничится. А стало быть, очень хотелось в то верить, что магик всё-таки поможет.

Верно, верно поговаривают злые языки, что их благородия при всех своих недостатках, как правило, умнее нежели серая простолюдинская скотинка!…

Валлентайн открыл дверь, которую и не думал запирать изнутри - надёжнее всех запоров охраняет её имя и достоинства постояльца - и выйдя в коридор молча выслушал горячие слова барона. Хоть большая часть его способностей оказывалась весьма и весьма далека от целительских, а скажем прямо, была и вовсе душегубской, но напрасно молва приписывает чёрным магам всякие ужасы-мордасти. Люди как люди. Со своими страстями и привязанностями. Случались и твари редкостные, как же без того, но такие долго не жили - помирать им помогали с удовольствием да со всем усердием.

- Хорошо, барон. Обещать ничего не стану, но я попробую, - и весьма невежливо захлопнул дверь перед самым носом их сиятельства.

Поскольку обретался он лишь в той одежде, что дана каждому из нас от рождения, Валлентайн не счёл возможным пройтись в ней по городу даже душной летней ночью. Да и горячие объятия Мазуни, стоит признать, не оставили его равнодушным. Чего уж тут греха таить, красотка с тугой попкой смело может рассчитывать у мужчин на что-то большее обычной вежливости.

- Спасибо, боги, - расслышал он вдруг жаркий шёпот бесстыже разметавшейся на горячей и смятой постели девицы.

Уже надевая брюки, Валлентайн поинтересовался:

- А за что благодаришь?

Мазуня кое-как перевернулась набок, подпёрла рукой голову. Вздохнула, взлохматила лениво ладонью рыжие даже сейчас волосы.

- Да говорила мне как-то старая гильдейская шлюха, из беженцев, что через город проходили. Мол, не стоит под магика ложиться ни за что в жизни. Я-то не поверила тогда, а сейчас вот отчего-то вспомнила.

Волшебник недоверчиво повёл бровью, пока его руки застёгивали пряжку пояса да прилаживали на место шпагу.

- Не сказал бы я, чтоб тебе больно было или страшно. Орала так, что приходилось ладонью губы закрывать, и вроде вполне довольна была.

Глаза Мазуни блеснули в полутьме.

- То-то и оно. Говорила та потаскуха вроде того, что с магиком запросто можно саму себя от счастья забыть. Всё соображение уходит в одно место между ног…

Вообще, каждая умная женщина говорит нечто подобное при нежном расставании с любовником - если не собирается с ним расстаться насовсем. Хоть Валлентайн и знал о том прекрасно, а всё же легонько улыбнулся. Ну какой дурак придумал, что если у магика дар к чёрному, то его хлебом не корми, дай кого-нибудь угробить? И что высшее наслаждение для такого - всякие душегубства? Ерунда всё это, между нами говоря. Дать капельку нежности женщине, слышать как по ней прокатываются незримые сладкие волны и обдают тебя брызгами счастья - разве это не прекрасно? Пусть всего лишь и мимолётная встреча с провинциальной гулёной…

- Ой-ой, можно подумать, тебе нежное обращение в диковину.

Мазуня пожала плечом, наматывая на палец рыжий локон.

- Всяко бывало. Хотя, не в обиду вашей милости будь сказано, большая часть мужчин просто грубые животные. И каждый третий отчего-то тумаков отвешивает, словно мне от того радость. Иди сюда…

Волшебник в общем-то уже собирался выходить - негоже заставлять ждать хоть и провинциального, но всё же барона - однако подошёл. А девица приподнялась на постели, села, и стала поправлять лорду и волшебнику край воротника, завернувшийся под плащ.

- Надо же, - восхитился он, а затем посерьёзнел. - Когда вернусь, не знаю. Но чтоб тебя здесь уже не было. Слова те твои глупые у кузни прощаю, но на глаза мне лучше не попадайся.

В лёгкой ответной, чуть с горечью улыбке Мазуни легко было прочесть, что всё это она прекрасно знает и сама. Ведь с вечера почти сразу она разобралась, что же их милости нравится и что они любят делать в постели - и предоставить оное к обоюдному удовольствию.

Потому, едва за волшебником в чёрном закрылась дверь, как рыжая девица небрежно накинула на бёдра простыню, обняла с лёгким нежным вздохом подушку и постепенно провалилась в сладкое забытьё. Всё равно не обидишь, лорд… да и сам о том знаешь.

А Валлентайн уже легко сбежал по лестнице в общую залу постоялого двора, где хозяин стоял перед своим бароном чуть ли не навытяжку, а тот устроился на лавке и в ожидании коротал время за стаканчиком лёгкого вина.

- Я готов, барон. Чуть задержался, отобрал из припасов, что может пригодиться, - некромансер небрежно похлопал себя по карману, куда и в самом деле сунул кое-что из хранящихся в заплечной сумке зелий и припасов.

Барон Эрбис подхватился, уронил на стол недопитый стакан.

- Пойдёмте же, лорд Валлентайн - право, не стоит боле мешкать…

Волшебник чуть прищурившись смотрел в стрельчатое окно, из-за частого переплёта которого на него недоверчиво пялилась уже заходящая Луна. Со стороны могло бы показаться, что скинувший плащ и бархатный камзол чернокнижник, который омыл руки перегнанным вином и осмотрел зардевшуюся от смущения роженицу, просто задумался. Однако губы Валлентайна шевелились - он считал. Ага! Волк в созвездии Змеелова, а Стожары тогда были в расцвете - надо же, как оно так совпало дивно!

Только невежи, к коим относится подавляющее число людей и не только, думают будто надо брать отсчёт от рождения ребёнка на свет. На самом-то деле куда важнее оказывалось время зачатия. Впрочем, для чернокнижников это вовсе не тайна, и умение определять под какими звёздами зародилась чья будущая судьба, составляет непременную часть их мастерства и отправную точку для дальнейших вычислений, зачастую весьма с неприглядной целью…