Отблески Тьмы - Валерий Иващенко Страница 3

- Небось, дрыхнешь, отродье? Полдня тебя ищу, а ты, гляжу, совсем от рук отбился, лентяй проклятый! Вон, в прошлогоднюю дерюгу уже не влазишь - совсем опух от безделья!

Она небрежно пнула ногой здоровенный казан, весь чёрный от копоти и жира.

- Выдраишь до блеска, а потом воды наносишь на кухню и в баню. Давай-давай, двигайся, щенок шелудивый! - она наконец-то отпустила ухо своими толстыми, как сардельки, пальцами и отвесила отпускающую затрещину. Засим, облегчив свою злость и отведя душу, Адель отвернулась к столу, на котором громоздилась куча ощипанной птицы. Переведя дух от столь неимоверных усилий по вразумлению нахлебника и бездельника, взялась за разделочный нож.

Арриол быстренько подхватил десятиведёрный котёл, который с недавних пор перестал быть совсем уж неподъёмным, и выскользнул из кухни. Свернув за угол, он украдкой огляделся и, не обнаружив никого, опустил свою ношу прямо в снег. Затем легонько и осторожно потёр ладонью ухо, от которого на пол-лица растекалась ноющая боль, стряхнул из глаз набежавшую влагу и процедил сквозь зубы, подражая комедиантам, которых летом видел на ярмарке:

- Мужчины не плачут. Просто у них иногда бывают слёзы.

С таким настроением он поддёрнул штаны, шмыгнул носом, опять поднял котёл и потащил куда-то за большой сугроб. Там давненько были припасены два кирпича, которые выпали из кладки храмовой башни и которыми так лихо можно отдирать налипшую корку грязи. Поёживаясь от морозца, он скоблил и тёр казан до тех пор, пока, по образному выражению Венди, пар не пошёл из ушей. Впрочем, по утверждению той же Венди, бывшей родом из дальнего поселения хоббитов, "зима здесь, на юге Империи, мягкая - не чета нашим".

Утерев пот, парнишка протёр свою работу снегом, щедро нагребая из сугроба. Ладони сразу намокли, а пальцы садняще свело от холода и усталости. Он вздохнул, осмотрел котёл со всех сторон, неодобрительно щурясь на оставшиеся кое-где на дне тёмные пятна. Затем потёр кирпичи над ветхой тряпицей, просеял получившуюся рыжую пыль в старую, выщербленную тарелку с синей каёмочкой, и стал окончательно наводить лоск. Поневоле втянувшись, он стал полировать широкими круговыми движениями красно-жёлтые медные стенки. Закончив наконец, прошёлся ещё раз по днищу и ручкам, и опять протёр снегом.

Котёл, сияя на утреннем солнце, выглядел почти как новенький - из лавки медников. Арриол подул на закоченевшие пальцы, подхватил его и понёс обратно на кухню. Там, заглядывая из коридорчика, он улучил момент, когда Адель отвернулась к кастрюле и стала сосредоточенно пробовать суп, и незаметно поставил свою ношу на широкую посудную полку. Напоследок стрельнув по зале глазами, он поймал взгляд хоббитской поварихи. Она многозначительно моргнула глазами и еле заметно улыбнулась. Ага! Благодарно кивнув, парнишка выскользнул в дверь, и сразу за нею, в коридоре, пошарил в тёмном углу. В неприметной щели меж шкафом и мешками с мукой обнаружился полотняный свёрточек, в котором, судя по запаху, обретался ржаной хлеб, сыр и луковица.

- Спасибо тебе, Венди, - севшим от волнения голосом прошептал Арриол, с трудом ворочая сведенными от голода скулами. Ухоронившись за бочками солений, он нетерпеливо развернул тряпицу и, не мешкая боле, впился зубами в свой нежданый подарок. Завтра во всей Империи, по давней традиции, будут праздновать День середины зимы, а маленькая хоббитянка по доброте душевной иногда подкидывала сироте, что удастся.

Вот и теперь ему посчастливилось - целая горбушка хлеба, и даже ненадкушенная! И дразнящий ароматом обрезок сыра, истекающий прозрачной слезой, а главное - пол-луковицы. "Да если мерять по вчерашнему", - рассуждал паренёк, смакуя еду и борясь с искушением проглотить всё сразу, - "Завтрак у меня похлеще баронского!"

Умяв всё до последней крошки, он поднялся. Хорошо! После еды и короткого отдыха по телу потекла блаженная сытость и истома, но зато стал донимать холод. По дороге за вёдрами он завернул в чулан и достал из-под старой кадушки свою латаную-перелатанную куртку. Ветхая одежонка и вправду ощутимо трещала на спине, но по крайней мере, хоть как-то спасала своего нынешнего обладателя от мороза. Беспечно помахивая коромыслом, Арриол обогнул кухню и оглядел почти пустые бадьи, из которых брали воду повара и банщики.

- Ну да, Ласло опять вина перебрал, болеет, - фыркнув, заметил он и направился в сторону калитки, ведущей к реке. Там обнаружился Редд - бывший солдат, который в одном из бесчисленных сражений потерял ногу и теперь доживал свой век храмовым сторожем. Мужик он, в общем-то, не вредный, только кто ж так просто откажется шпынять и задевать мальчонку? Сторожил он в основном по ночам, сильно не озоровал. Теперь же Редд сидел на скамье у калитки, щурился на утреннее солнце и чадил невероятных размеров вонючей самокруткой.

Парнишка ловко увернулся от пинка и совсем уж было ускользнул за створку. Однако неугомонный Редд изловчился и швырнул вслед свой деревянный костыль. И добавил, зараза, синяк на спину - зря, што ль, служил копейщиком? Арриол мстительно закинул деревяшку подальше, в сугроб за стеной, и по вьющейся по обрыву извилистой тропке сбежал вниз.

Река в течение веков так много раз меняла своё название, что теперь её называли просто - Река. Подковой она огибала высокий холм, на котором расположились стены и башни храма Риллона, и убегала на южный закат, неспешно неся свои воды к далёкому морю. Бог солнца ревнив, и место для почитания было выбрано самое лучшее - местный барон подумывал перенести сюда свой замок, но ссориться с храмовниками не стал. В самом же храме, широко раскинувшемся здесь, помимо прочего, была и школа жрецов, лучшие из которых потом направлялись в заморский Университет Магии учиться на боевых волшебников. Впрочем, по случаю праздника занятий сегодня не было, а стало быть, риск напороться на кого-то из школяров оказывался весьма велик. Не то, чтобы они были особо уж вредными, но иногда позволяли себе безобидные, как они считали, "шуточки".

С этой стороны реки, да и на той немного, раскинулся Мелит - крупный торговый и храмовый город. Вон, почти на окраине, в тихом и уютном предместье, расположился храм Велини - покровительницы всего, что растёт. Тамошние монахи и ученики не чета агрессивным и воинственным служителям Риллона - всё больше тихие да спокойные. Они не ходят по городу, ища ссоры или агитируя народ - но люди сами тянутся к ним. Бывало, поглядит на тебя послушник в серо-зелёном плаще, скажет пару слов, сразу на сердце так спокойно и легко становится! А вон там, ниже по течению, у моста, расположились купцы со своими свайными пристанями, широченными амбарами и крепкими домами. Тоже народ, в общем-то, неплохой, иногда даже щедрый. Когда слегка нетрезвый. Здешние же, в золотисто-алых плащах… да ну их, забияк.

Арриолу повезло, и на пути он не встретил никого, кто мог бы безнаказанно отвесить плюху или же угостить огненным шариком под зад. Разом повеселев, он подскочил к проруби, успевшей за ночь покрыться тонким белёсым ледком. Пустые вёдра загремели на льду, а парнишка железным крючком на конце коромысла разбил и разогнал льдинки, зачерпнул воду, сверху кажущуюся такой чёрной и тяжёлой.

Обратный путь прошёл медленнее, но безопаснее - всё-таки парень при деле, таких задевать никак нельзя. На той седьмице Ласло таки поставил ему подножку, когда Арриол, пыхтя и отдуваясь, только-только втащил наверх пару полных вёдер. Спрятав в глазах злорадный блеск, парнишка ухитрился упасть как раз так, что почти вся ледяная вода досталась на голову и за шиворот пьянчужке. Даже змеюка Адель не стала, по своему обыкновению, орать и таскать за волосы, а только погрозила издали устрашающих размеров поварёшкой.