Последняя жертва - Райчел Мид Страница 3

— Иногда самую серьезную проверку нашей силы создают ситуации, которые на первый взгляд не кажутся опасными. Иногда просто выживание — самая трудная вещь на свете.

— Ох, нет, нет! — Я принялась расхаживать, описывая маленькие круги. — Только не надо этого высокопарного дерьма! Ты прямо как Дмитрий — когда он давал мне свои глубокомысленные жизненные уроки.

— Он выдержал, оказавшись точно в такой же ситуации. И многое другое выдержал.

Дмитрий.

Я сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. До всей этой истории с убийством Дмитрий представлял собой самую большую проблему в моей жизни. Год назад — хотя, казалось, с тех пор прошла вечность — он был моим инструктором в средней школе, под его руководством мне суждено было стать дампиром-стражем, которому предстоит защищать мороя. Он преуспел в этом — и во многом другом. Мы полюбили друг друга. Это была вещь недозволенная, мы боролись с собой сколько могли, но в итоге даже разработали план, как нам быть вместе. Все надежды рухнули, когда его насильственно обратили в стригоя. Для меня это стало непередаваемым кошмаром. Потом, в результате чуда, в возможность которого никто не верил, Лисса с помощью магии духа снова трансформировала его в дампира. Однако, как выяснилось, это вовсе не означало, что все снова станет в точности так же, как было до нападения стригоев.

Я сердито посмотрела на Эйба.

— Дмитрий выдержал, да, но был очень подавлен из-за всего произошедшего. Он и сейчас в таком состоянии.

Осознание того, какие ужасные зверства он творил, когда был стригоем, всей тяжестью обрушилось на него. Не в силах простить себя, он клялся, что больше вообще не способен любить. Тот факт, что я начала встречаться с Адрианом, не способствовал решению проблемы. Предприняв множество тщетных усилий, я смирилась с тем, что для меня и Дмитрия все кончено. И решила жить дальше, надеясь, что у нас с Адрианом что-нибудь получится.

— Да, — сухо ответил Эйб. — Он подавлен, а ты живая картина счастья и радости.

Я вздохнула.

— Иногда разговаривать с тобой все равно что с самой собой: чертовски раздражает. Ты пришел, чтобы сообщить мне ужасные новости. Я была бы счастливее, оставаясь в неведении. Больше тебе тут ничего не надо?

«Никогда не предполагала умереть таким образом. Никогда не думала, что моя смерть будет заранее обозначена в календаре».

— Мне просто хотелось повидаться с тобой. И посмотреть, как ты устроилась.

И только тут до меня дошло, что в его последних словах есть доля правды. Пока мы разговаривали, Эйб смотрел на меня почти неотрывно. Я полностью владела его вниманием. В нашей пикировке не было ничего, что могло бы насторожить охранников. И все же довольно часто взгляд Эйба ускользал в сторону, фиксируя коридор, мою камеру и все другие детали, которые его интересовали. Эйб не случайно носил прозвище Змей. Он всегда рассчитывал, прикидывал, взвешивал, всегда выискивал малейшее преимущество. Похоже, склонность к безумным планам — это у нас семейное.

— Еще мне хотелось помочь тебе пережить это время. — Он улыбнулся и протянул сквозь решетку два журнала и книгу, которые до этого зажимал под мышкой. — Может, это улучшит тебе настроение.

Ну, вряд ли любое развлечение сделает более переносимым двухнедельный обратный отсчет времени в ожидании смерти. Журналы были посвящены моде и уходу за волосами, книга называлась «Граф Монте-Кристо». Я подняла ее, остро нуждаясь в том, чтобы внести в разговор элемент шутки и сделать ситуацию не такой пугающе реальной.

— Я смотрела фильм. Эта тонкая символика на самом деле не такая уж тонкая — если, конечно, ты не спрятал в книге напильник.

— Эта книга лучше фильма. — Он сделал движение, собираясь уходить. — Ладно. Продолжим литературную дискуссию в следующий раз.

— Постой! — Я бросила журналы и книгу на койку. — Прежде чем ты уйдешь… Во всей этой неразберихе никто ни разу не поднимал вопрос, кто на самом деле убил ее.

Эйб молчал, и я вперила в него взгляд.

— Ты ведь веришь, что это не я сделала?

Насколько я его знала, даже считая меня виновной, он все равно пытался бы помочь. Это было бы вполне в его характере.

— Я верю, что моя славная доченька способна на убийство, — наконец ответил он. — Но этого ты не совершала.

— Тогда кто?

— Над этим я сейчас и работаю.

Он повернулся и зашагал в сторону выхода.

— Но ты только что сказал, что у нас времени в обрез! Эйб! — Я не хотела, чтобы он уходил. Не хотела оставаться наедине со своими страхами. — Исход дела предрешен!

— Просто помни, что я говорил в зале суда, — бросил он через плечо.

Он ушел, а я села на постель, вспоминая тот день в зале суда. В конце слушания он сказал мне — очень уверенно, — что меня не казнят. И что даже до судебного разбирательства дело не дойдет. Эйб Мазур не из тех, кто дает пустые обещания, но я начинала думать, что даже у него есть свои пределы, в особенности поскольку наше время истекало.

Я снова достала скомканный листок бумаги и расправила его. Он тоже попал ко мне в зале суда; его незаметно сунул мне в руку Эмброуз — слуга и, как поговаривали, любовник Татьяны.

Роза!

Если ты, читаешь это, значит, произошло нечто ужасное. Наверное, ты ненавидишь меня, и я не виню тебя. Я могу лишь просить поверить — предложенный мной закон о снижении возрастного ценза лучше для твоего народа, чем то, что планируют некоторые другие. Есть морои, которые предпочли бы заставлять всех дампиров служить, независимо от того, хотят они или нет, используя с этой целью магию принуждения. Новый закон притормозит деятельность этой фракции.

Однако я пишу тебе, чтобы сообщить тайну, в которую должно быть посвящено как можно меньше людей. Василисе необходимо занять ее место в Совете, и это можно сделать. Она не последняя из Драгомиров. Есть еще один, незаконный ребенок Эрика Драгомира, не знаю, сын или дочь. Больше мне ничего не известно, но если ты найдешь этого ребенка, Лисса обретет власть, которую заслуживает. Несмотря на твои недостатки и взрывной темперамент, ты единственная, кто, как мне кажется, может справиться с этой задачей. Займись ею, не теряя времени.

Татьяна Ивашкова

Я сотни раз читала и перечитывала эти слова, отчего они, конечно, ничуть не изменились, как и вопросы, ими порожденные. Действительно ли Татьяна написала эту записку? Доверила мне — несмотря на откровенно враждебное отношение — столь опасную тайну? В нашем мире все решения за мороев принимают двенадцать королевских семей, но в определенной ситуации их может быть всего одиннадцать. Лисса — последняя в своем роду, никаких других членов семьи Драгомир нет, и в этом случае, согласно моройскому закону, она не имеет права быть членом Совета и голосовать, когда он принимает решения. Совет уже одобрил очень скверный закон, и, если верить этой записке, за ним могут последовать другие. Лисса могла бы выступать против этих законов — и некоторым людям это не понравилось бы; людям, которые уже продемонстрировали свою готовность убивать.