Слезы солнца - Степан Мазур Страница 3

– Надо бежать, – услышало отражение в зеркале шёпот мальчика. Он сам испугался своих мыслей. – Бежать, – вновь прошептали обветренные губы, что шелушатся совсем не от ветра.

Сергей уныло посмотрел на свои тапки. Пусть на улице и тёплые весенние денёчки, но в такой обуви далеко не убежишь. Даже забор не перелезть – охранники на чеку.

– Отойди, шпендик, – раздался голос над ухом, и весомая рука оттолкнула от умывальника.

Десятилетний новенький мальчик. Только вчера положили в отделение, а ведёт себя как король. Прикидывается новым боссом.

Серёжа считал, что короли и боссы не ревут в подушку ночью, зовя маму. А этот здоров, как молодой бычок и ревёт белугой. Ладно бы от боли, а от тоски. Да что он вообще понимает о тоске? Думает, ему хуже всех? Как бы не так.

Сергей набрал в ладошки воды. Пора проучить бычка, пусть не зазнаётся. Новоявленный “босс” за спиной попытался пнуть упрямого малолетку, но широким замахом захватил лишь воздух. Сергей извернулся, подбросил воду над “бычком” и по закону гравитации холодный душ душистой хлорки потёк за шиворот.

Корпионов, улыбаясь, вылетел в коридор, хлопнув дверью до грохота вставленного стекла. Палата взорвалась смехом от рёва новенького. Он, конечно же, врезался в закрытую дверь. Чертыхаясь, дёрнул на себя. За это время Сергей успел отбежать на приличное расстояние. Взял форсаж, разгоняясь до максимальных способностей тапочек.

За спиной слышались проклятья. Сергей растерял тапочки, шлёпая босыми ступнями по холодному полу. Оба мчались по коридору долгие четыре секунды, пока рёв уборщицы и замах половой тряпки не оповестил о прекращении погони. На шум с поразительной быстротой примчалась медсестра, завопила. Эхо покатилось по всему коридору:

– Корпионов! Опять ты? Будешь на посту пол дня по стойке смирно стоять, пока я домой не уйду!

Сколько раз он слышал одни и те же слова, отбывая наказания за мелкие шалости или за чужие погрешности. Никто никогда не пытался разобраться, в чём действительно дело. При малейшем шуме в отделении, на посту, словно оловянный солдатик, стоял именно Серёжа.

Второй час дежурства на посту в качестве оловянного солдатика Сергей воспринимал как тренировку на выносливость. Ещё чуть-чуть, ещё немного. Вот-вот медсестру сменит другая, и он получит свободу. А пока стоило придумать, как утихомирить свирепого соседа по палате. Он все это время вьётся возле поста. Ждёт, пока исчезнет медсестра. Не привык, что некоторые дают отпор.

– Слышь, малый, – зловеще прошептал каратель, привлекая внимание.

Едва Сергей повернул голову, “бычок” показал кулак. Жестикулируя, рассказал во всех подробностях, что сделает с жертвой, едва тот уйдёт из-под присмотра медсестры. Если бы он был актёром, с лёгкостью мог сыграть Чикатилло, Джека Потрошителя, вампира Дракулу.

Корпионов сначала пытался не обращать на мстителя внимания, отвлечься. Ещё не все трещины на потолке пересчитаны. Но взгляд упрямо натыкался на кроссовки бычка и в голову лезли мысли о схожести размеров ноги.

На третьем часу раздумий Корпионов устало свалился на пол и вопросительно посмотрел на медсестру. Ноги отказывались подниматься, сотрясаясь мелкой дрожью. Пот двумя ручейками стекал по лбу. В отделении стояла жуткая жара. ЖЭУ восполняло задолжность за зимние месяцы. Топили от души. На майские дни за окном никто не обращал внимания.

Поясница зудела. Даже мститель устал сидеть рядом и умчался в игровую комнату ломать куклам головы.

– Ладно, пшёл вон, – обронила медсестра и ехидно добавила. – В столовой тебе завтрак оставили. Приятного аппетита…

Из столовой несло запахами несвежего хлеба и кислого компота. На столе сиротливо стояла порция больничного заключённого: каша с комочками, булыжник хлеба, чай с плавающей мухой. Бедное насекомое уже начинало растворяться в водяной плёнке, признаков жизни не подавало, даже когда мальчик запустил её кончиком ложки под потолок. Мальчик попытался закрыть глаза и представить себе свежие апельсины, что гнили на тумбочке “босса”, но когда случайно приоткрыл один глаз, зрение выловило на ложке каши маленького тараканчика, забавно дергающего усиками…

Сергей с воплем вылетел из столовой, твёрдо решив позаимствовать кроссовки мстителя на сонном часу. Помирать от голода? Так лучше на свободе!

Сергею довелось лежать в больнице в середине девяностых годов, когда ресурсов на здравоохранение в стране было не многим больше, чем на освоение космоса. Разруха отделения принималась Корпионовым, как нечто обыденное, само собой разумеющееся. Он не знал, что раньше медицина была бесплатной, а и вовсе вскоре расцветёт под игом капитализма.

Малец проскользнул мимо сестринского поста и помчался в игровую комнату. Скоротать время до послеобеденного сна – сонника. Это когда температура в палате превосходила все пределы на открытом солнцепёке, так как не было ни штор, ни занавесок. Стоило же открыть входную дверь, так любой шорох отдавался гулким эхом по всему коридору и через мгновение на пороге появлялся кто-нибудь из медперсонала и ласково просил не нарушать могильной тишины.

Сергей забрёл в игровую комнату. Помещение, размером чуть меньше стандартной палаты на семь человек с порядком потрёпанными игрушками и древней старушкой в качестве воспитателя, являлось игровой комнатой. Стул жутко заскрипел, когда больничный заключённый тихо присел в углу комнаты. Тяжёлый взгляд из-под седых бровей старушки обещал немедленную расправу, едва рука Корпионова коснётся неположенной игрушки.

С ней лучше не спорить, огреет по голове любимым зонтиком, что таскала с работы и на работу ежедневно к месту, и не к месту.

В коридоре загрохотало.

Кто-то из “ветеранов” обучал “молодых” премудростям больничных приколов: человек заходил в туалет, дверь там открывалась наружу. На дверь ставилась швабра, рядом ведро или детский горшок. Новенький по домашней привычке резко распахивал дверь, швабра отлетала и с диким грохотом билась о металл ведра. Из коридора слышались вопли уборщицы, которая с завидной скоростью появляется на месте преступления…

Почти забылся во времени, когда краем уха услышал заветную фразу: “Обед!” Тут же кто-то подхватил, повторил. Через несколько секунд к столовой мчался табун больных, причём лошадь таких больных вряд ли взялась бы догонять. У входа в больничную корчму, уперев руки в боки, всегда стоит повар тётя Маша, приказывая показать чистоту ладоней. Так как умывальники возле туалета, а туалет на другом конце отделения, то табун мчится в обратном направлении. Потом снова обратно. И так каждый день. Голод – вещь упрямая.

Сергей со всеми не бежал. Спокойно ополоснул руки, побрёл по холлу спокойным шагом. Предчувствовал повторение завтрака. Но съесть порцию обеда сегодня придётся. Как дела с едой обстоят на свободе, неизвестно. Будет ли там ужин или нет?

В столовой гордо парила пародия на борщ. Вкрапления мяса растворились среди сырой картошки. Булыжник хлеба царапал руку, но подгорелая гороховая каша на второе превзошла все ожидания. Корпионова спас лишь компот, но желудок упрямо подавал сигналы, что такое количество сахара есть лишь в самом сахаре.