Сказки Старого Вильнюса III - Макс Фрай Страница 3

— Я страшно отомщу, — обещает она. — Завтра же снова тебя поймаю, вот увидишь.

— Всегда к твоим услугам. А теперь побегу. Видишь, девочка уже на краю крыши, нельзя ей там долго одной стоять.

Она действительно стоит на самом краю и смотрит, как за рекой, с вершины Гедиминова холма медленно сползает сияющий туман.

— Как же это красиво! А у тебя что, правда нет лицензии?

— Конечно нет. Причем не только у меня, а вообще в природе. Просто у моих приятелей множество умеренно остроумных способов дать мне понять, что они соскучились. Но бог с ними. Видишь эти ворота? Смотри внимательно, запоминай, потому что на самом деле никаких ворот тут уже давным-давно нет. Я и сам их всего пару раз видел. Считается, что увидеть Субочские ворота — добрая примета, тебе повезло. А теперь давай спускаться. Придумала как?

Слезать пришлось по пожарной лестнице. Я не раз замечал, что после встречи с полицейскими люди забывают, что умеют летать. К счастью, не навсегда.

— Ух ты, какая крепость!

— Не совсем. Это Бастейя. Или Барбакан. Она же отводная стрельница — если совсем уж по-русски. Короче, артиллерийский бастион для защиты входа в настоящую крепость, которой уже давным-давно нет, а Бастейя — вот она. Днем здесь ремонт, вся в лесах, обмотана сеткой, но стоит, ничего ей не делается. Она даже превращение в овощной склад в свое время пережила, что ей какой-то ремонт.

— Господи, в овощной склад?! Кому такое в голову пришло?

— Понятия не имею. Дело давнее. Но верю, что справедливость восторжествовала, этот умник уже превращен в патиссон и безжалостно уничтожен лютыми вегетарианцами. На них вполне можно положиться, их сердца не знают милосердия, и наша Бастейя отомщена. А мы можем спуститься в сокровищницу.

— В сокровищницу?!

— Ну да. К сожалению, у нас нет времени, чтобы осмотреть весь подземный лабиринт, соединяющий подвалы Барбакана с Тракаем. Там по прямой-то тридцать с лишним километров, но кто же под землей ходит по прямой? Однако сокровищница совсем близко. Давай руку, пошли.

Когда под ногами захлюпала вода, я, мягко говоря, удивился. Ничего себе новости. Опустил глаза и совершенно обалдел. Такого до сих пор не было.

Навстречу нам из глубины подземелья течет золотой ручей, веселый и звонкий. Времени не теряет, разливается все шире и сверкает так, словно воды его освещает как минимум дюжина солнц. Хотя откуда бы им взяться под землей.

Девочка моя стоит по щиколотку в золотой этой воде и хохочет, прижав ладони к щекам.

— Именно так и представляла себе в детстве любую «сокровищницу». То есть клад — просто сундук с монетами и камнями, как в кино, с ним все понятно. Но «сокровище» — это так много, что ни в один сундук не поместится. И оно везде сразу, течет, как река, не может остановиться. И каждый может напиться, унести в себе столько сокровища, сколько поместится, стать золотым и серебряным изнутри — навсегда. Даже не знаю, откуда я это взяла. Вроде бы в сказках ничего похожего не было.

Зачерпнув полную пригоршню, вопросительно смотрит на меня:

— Можно?

— Конечно, — улыбаюсь. — Пей.

И сам наклоняюсь, чтобы сделать сладкий золотой глоток. Надо пользоваться случаем. Когда еще такая клиентка попадется. «Унести в себе столько сокровища, сколько поместится» — надо же было додуматься! С самого начала знал, что мне с ней повезло.

— Куда теперь?

— Тут такое половодье, что лучше обратно, на улицу. Тем более ты еще василиска не видела.

— Какого василиска?!

— Который раньше сокровищницу охранял. До семнадцатого, что ли, века; впрочем, с датами я вечно путаюсь.

— Почему только до семнадцатого?

— А потом, согласно известной городской легенде, в подземелье послали какого-то хитрого каторжника. А тот вооружился зеркалом, чтобы василиск убил себя своим смертоносным взглядом.

— Как Медуза горгона?

— Ну. Популярный сюжет. Но не знаю, как Медуза, а василиск убивает взглядом, только когда сам этого захочет. Что, в общем, нормально. Всякое разумное существо должно иметь возможность самостоятельно принимать столь ответственные решения. Поэтому наш василиск не стал умирать от собственного взгляда. Но с ним случилась другая неприятность. Он влюбился.

— В свое отражение?

— Ага. Он же никогда раньше не видел зеркал. В сокровищнице ни одного не оказалось, а кроме нее тут, сама видишь, никакой культуры быта, одни коридоры подземные. Поэтому василиск решил, что перед ним какое-то другое существо. Такое прекрасное, что хоть сейчас женись. Отобрал у каторжника зеркало и с тех пор с ним не расстается. Даже вылез из-под земли на свет, чтобы лучше видеть предмет страсти.

— До сих пор хочет жениться?

— Ну, для начала хотя бы познакомиться. Василиск, видишь ли, совершенно уверен, что зеркало — вход в дом его прекрасного двойника. И уже которое столетие прикидывает, как бы этой дверью воспользоваться. Надеюсь, в конце концов у него все получится. Я за него болею. В девяностые мы с друзьями даже делали ставки — успеет наш василиск исчезнуть до конца тысячелетия или останется с нами. Я ставил на скорый успех и продул… Вот в этом дворе он засел. Видишь, какая щель здоровенная в воротах? Это местные мальчишки нарочно расковыряли, чтобы за василиском подглядывать. Ну а мы, экскурсоводы, корыстно пользуемся плодами их детского труда.

— А можно я посмотрю?

— Конечно. Это обязательный пункт программы. Не показать гостю василиска — совсем уж бессовестная халтура. Я бы тогда сам от собственного взгляда в зеркало помер — со стыда.

— Лучше бы ты запретил. Мне же страшно! Все-таки василиск. А вдруг зыркнет?

— Не беспокойся. Ему уже триста с лишним лет не до нас.

— Ладно, рискну, — вздыхает она и припадает к щели. — Ой, он птица?

— Можно и так сказать. Но вообще-то, у василиска только голова петушиная. А тело жабы. С таким особо не полетаешь. Оно, знаешь, и к лучшему. А то завел бы привычку делать пару кругов над вечерним городом для моциона. Не очень хорошо для туристического бизнеса. Народ нынче опасливый пошел.

— А по-моему, наоборот. Толпами повалили бы! Куда теперь?

— Времени совсем мало. Но может быть, успеем хотя бы к Тони заглянуть. Его кафе совсем рядом. Пошли.

— О, — говорю. — Внимание. Интересный момент. Видишь, здесь заканчивается асфальт и начинается булыжник. На этой границе будь предельно внимательна. Не сейчас, потом. В самом начале булыжной мостовой можно найти удивительные штуки. То есть выглядят они как обычный мусор. Цветная стекляшка, пробитый автобусный билет, пуговица, гвоздь. Находку надо подобрать, сунуть куда-нибудь и забыть. А потом снова обнаружить, разбирая дорожную сумку или перекладывая мелочь в новый кошелек. Но только забыть надо по-честному и найти совершенно случайно, притворство не пройдет.