Тевтонский крест - Руслан Мельников Страница 3

Девушка осеклась, разглядев в темноте лицо Бурцева.

— Он… — сглотнула слюну, — он…

— В коме, — еще раз солгал Бурцев.

— Так нужна же «скорая»! Срочно!

— И милиция бы не помешала, — буркнул он.

Новенькую «Моторолу» пришлось вытряхивать из нагрудного кармана по частям. Мобильник восстановлению не подлежал: Бурцев все же пропустил пару мощных ударов. Девушка беспомощно хлопала ресницами, глядя на останки телефона.

— Там вон, в паре кварталов от парка, есть бар, — сказал Бурцев, — оттуда можно позво…

Она сорвалась с места, не дослушав. Нырнула в кусты, побежала, прихрамывая, в указанном направлении.

— Куда?! Да стой ты!

Несколько секунд он разрывался между желанием броситься вслед за девчонкой и необходимостью остаться сторожить неоскинхедов. Потом тишину нарушил пронзительный женский вскрик. Где-то у выхода из парка.

Она лежала навзничь под аркой сорванных решетчатых ворот. Нож вошел в подреберье. Рана — глубокая, рана — опасная.

— Кто? — Бурцев склонился над девушкой, из глаз которой уже уходила жизнь.

— Ма… гистр… — прошептала она. И начала захлебываться собственной кровью.

На день рождения к Ворону Бурцев в тот вечер не попал.

— Ну, и какого тебя понесло в Нижний парк, Василий?

Басовитый голос. Красное лицо с неподъемным подбородком и таким же тяжелым взглядом. Почти пустая пачка сигарет. Переполненная пепельница. Все знакомо. Командир отряда милиции особого назначения при областном ГУВД майор Виктор Пацаев, опершись на громоздкий покоцанный стол, смотрел ему в глаза — сурово, устало и раздраженно, как всегда смотрел на провинившихся подчиненных. Вот только Бурцев никакой вины за собой не чувствовал.

— Просто самая короткая дорога, — пожал плечами он. — Я опаздывал и…

— Понятно, — отмахнулся Пацаев. — А знаешь, куда может завести самая короткая дорога?

Бурцев промолчал, но и взгляда не отводил. Командир небрежно смахнул в ящик стола бумаги, нервно закурил.

— М-м-да, история… Волосатика твоего, Бурцев, убили. Затылком о бордюр — и готово. Девицу в реанимацию уже мертвой доставили. Скины исчезли. Пока ты девчонку в больницу сопровождал, ППС-ники [1]весь парк прочесали. Нигде никого.

— Я собственноручно трех амбалов уложил! Это ж не иголка в стоге сена, можно было и найти.

— Не иголка. Но, значит, плохо ты их укладывал. Встали твои амбалы и ушли. Или помог им кто-то. Может быть, пришел колдун-магистр, дунул-плюнул, тевтоны и поскакали зайчиками, не приходя в сознание?

Бурцев уже жалел, что поведал Пацаеву о рассказе девчонки. А ну как и правда, после побоев она умом тронулась? Магические обряды в полнолуние на месте древних развалин с плясками вокруг загадочного артефакта Третьего рейха… Звучит диковато.

— Нужно попытаться найти тевтонского магистра, — угрюмо проговорил Бурцев.

— Уже ищут. Как всегда — без толку.

— А что насчет тевтонского шабаша? Полнолуние, если не ошибаюсь, не сегодня завтра.

— Сегодня. Этой ночью. Я уже обо всем доложилкому надо. Народ смеется, но обещали послать к парку усиленный патруль для наблюдения. Только сейчас не о том речь. А о тебе, Вася. Меня вот что интересует. На кой ты попер против тевтонов в одиночку? Тоже мне благородный рыцарь! Что, трудно позвонить и подмогу вызвать? Мобильник ведь при тебе был.

Да, тут, пожалуй, прав Пацаев. Надо было сначала сделать один-единственный звонок, а уж потом… Хотя оставалось ли у него время на этот звонок?

— Вообще-то там людей убивали, товарищ майор, нужно было действовать…

— Головой прежде всего нужно было думать! Людей-то ты все равно не спас.

Бурцев сник. И в этом майор тоже прав. Теперь уж на все сто… Блин, жалко девчонку. Да и парня тоже. Молодые ведь совсем, хоть и дурные.

— Или ты кавказец с рынка, чтобы так скинов не навидеть? — продолжал тираду Пацаев. — Лезешь в драку, как…

Майор вдавил куцый окурок в грязную пепельницу, потянул из пачки последнюю сигарету.

— Вообще-то в моих жилах течет русская и польская кровь, — пробурчал Бурцев, — и татарской тоже накапало немало — отец специально по архивам лазил, родословную восстанавливал.

— Ну, так уйми свой азиатско-европейский коктейль, пока служишь под моим началом. Корректнее нужно действовать, осмотрительнее.

— Как можно вести себя корректно и осмотрительно с отмороженными беспредельщиками? Ну как?!

Тяжелая майорская ладонь хлопнула об исцарапанную столешницу.

— Значит, так, Василий. Сейчас сядешь писать бумажки. Укажешь все до мелочей. Но впредь… — Палец Пацаева поднялся до уровня его нахмуренных бровей. — Я тебя предупреждаю первый и последний раз: в ОМОНе мне герои-одиночки не нужны. Геройствовать только на службе, только всем подразделением и только по приказу, понял? А не понял — топай обратно в конную милицию.

… Из кабинета Бурцев вышел смурной. Неплохой человек майор, но чересчур осторожный. Оно понятно: когда пенсия не за горами, рисковать не шибко-то и захочется. А история в парке — очередная головная боль для Пацаева. Драка с участием омоновца, два трупа. Начнутся, блин, рапорты, отчеты, объяснительные…

— Как дела, командир?

Все отделение в сборе. Ну прямо как на разводе. Лица — насупленные, озабоченные, встревоженные. Переживают.

— Чего майор говорит, Вась?

— В конную милицию гонит.

Лица бойцов поплыли в улыбках. Если речь заходит о конной милиции, значит, не все так скверно. Шутит командир.

Служба в отряде конной милиции, куда после армии занесло Бурцева, долгое время была объектом дружеских насмешек. Да и сам он не мог о ней вспоминать всерьез. В конники пошел по какой-то самому себе неведомой прихоти. Из-за неосознанных детских фантазий. Красивой романтики захотелось после армейских будней, что ли… Но романтика быстро кончилась.

Всадников в форме никто всерьез не воспринимал. Использовалась милицейская кавалерия больше для парадного антуража. Те, кому хотелось реальной работы, а не праздничной мишуры, уходили один за другим. Ушел и Бурцев — благо приглашали в ОМОН. «Хоть в седле сидеть научился — и то дело, — усмехнулся майор Пацаев при первой встрече. — Авось где-нибудь да пригодится».

Омоновцы оживленно галдели, обсуждая стычку в парке.

— Ты это, командир, — услышал Бурцев. — Если скины наезжать станут — только скажи. Руки-ноги переломаем. И шеи тоже. И пусть Пацаев дурака не валяет.

— Все нормально, парни, — успокоил своих бойцов Бурцев. — Все будет нормально.