Тридевятое царство. В когтях белого орла - Денис Новожилов Страница 3

– Да где же справедливо-то? – опешил Илья. – Мы ведь были правы!

– Это мой грех, меня бог наказал за гордыню. И мне его теперь искупить будет непросто.

– Какой грех?.. Нет, ты погоди, давай разберемся. Ты должен был на троне сидеть, ты старший сын Владимира!

– Не понимаешь ты ничего, – вздохнул Андрей, – как можно было на свою же сестренку идти войной? Как можно было русичей заставлять убивать таких же русских людей – ради чего? Ради того, чтобы на троне сидеть? Да пропади он пропадом, этот трон, не стоит он того.

– Во как… – опешил Илья, – а как же закон? Порядок-то должен быть…

– Что я, что сестрица моя – один порядок.

– Ничего не один. При тебе людоед бы по Киеву не бродил. Вот только на самом-то деле ни ты, ни сестрица твоя на троне вовсе сидеть не должны. Оказалось, царь выжил; представляешь, настоящий царь!

– Рад за него, – вежливо улыбнулся собеседник, – меня теперь мало заботит власть.

– И знаешь что, – воодушевился Илья, – царь Мстислав – замечательный человек, вы бы подружились. Ты этим скоморохам не верь, врут они все. Представь себе человека, который вообще недостатков не имеет, одни достоинства.

– Не могу… – Андрей виновато развел руками.

– А он есть. Говорю тебе, царь Мстислав – лучший царь, которого я видел, а я их немало повидал. Святогор, Вольга – все с нами. Даже Микула, и тот его отметил.

– Микула плохого не посоветует.

– И я о чем! Слушай, пойдем со мной. У тебя язык хорошо подвешен, нам такой, как ты, нужен.

– Прости, Илья, у меня свой путь. Беда большая идет.

– Чего за беда?

– Архипастырь Ерема сон вещий видел. На полянке множество медведей грелись на солнышке, потом они вдруг промеж собой драться начали. Покуда дрались медведи, на них орлы налетели, царапали когтями и клевали. Но настоящая беда пришла позже: вышли из лесу люди с песьими головами и стали они тех медведей резать, одного за другим. В этот момент Ерема и проснулся в холодном поту.

– Мало ли что приснится…

– То вещий сон был. Беда большая на Русь идет.

– Да брось, это просто сон. Мне вот однажды приснилось, что я верхом на еже катаюсь по лугу, а вокруг грибы с терем размером.

– И все же я попытаюсь предупредить: может, меня услышат. Микула серьезно воспринял, вот даже грамоту мне дал. – Андрей показал кусок бересты, на котором было начертано: «Кто святого человека обидит, тому от меня наказание будет. Богатырь Микула Селянинович».

– Так ты куда теперь – в Киев, что ли?

– Туда.

– Убеди их лучше сдаться и признать власть царя Мстислава. Вот тогда никакая беда Руси нашей страшна не будет, в этом тебе мое богатырское слово.

– Хорошо, – серьезно кивнул Андрей, – я попытаюсь содействовать примирению, хоть и скромны мои силы.

– Попытайся. Только если что, ты меня не видел. Я тут тайно.

– Я тебя не видел.

– Вот и ладно. А насчет царя – я серьезно, ты подумай.

Ратибор еще раз обвел взглядом свод парадной залы. Твердыня была построена Святогором для себя – так, чтобы гигант мог чувствовать себя свободно. Сам богатырь был огромного роста, человеку нужно было забраться на плечи всаднику на коне, чтобы сравниться со старым богатырем, потолки же в твердыне достигали дюжины человеческих ростов. Здесь все было большое: мебель, двери, утварь.

– Признаюсь честно, впечатляет, – китежградский гость крутил головой во все стороны, – а меня впечатлить непросто, я многое повидал.

– Не одну сотню лет собирал, – усмехнулся в усы Святогор.

– Более впечатляющего зала трофеев, наверно, во всем белом свете не сыскать.

Огромный зал был полон всевозможными странными вещами: причудливые кости, скелеты, шкуры и множество других диковин.

– Это не трофеи, – нахмурился хозяин, – богатыри не собирают охотничьих трофеев. Мы не похваляемся своими деяниями, как другие, это наш долг – людей защищать от чудовищ да государству служить.

– А эти черепа и клыки тут просто случайно… – Ратибор едко усмехнулся, поглаживая огромный бивень.

– Не случайно, – Святогор незаметно начал сердиться, – для потомков сохраняю. Многих чудищ уже не встретишь, кого мы истребили, а большинство сами исчезли с годами. Вот пусть люди знают, что жили тут когда-то такие необычные существа.

– Это бивень имрика-зверя, – китежградец снова погладил белоснежную поверхность, – сейчас их почти не осталось, но на дальнем севере они еще встречаются. Я туда забегал, в земли ягг.

– Опасное это дело, в земли ягг соваться, – пробурчал Святогор, – никакие сапоги-скороходы не спасут, если ягги разум начнут опутывать.

– Я, как видите, живехонек. Это оттого, что осторожен сверх всякой меры. А есть тут что-то действительно редкое?

– Смотря что для тебя редкость. Вот яйца, они уже окаменели, видел такие?

– Горыныча?

– Не уверен. Похожи, но другие. Я слышал, что раньше такие звери, как Горыныч наш, жили повсеместно. Как ящерицы, только огромные и зубастые. Потом почти все перемерли. Это еще задолго до того, как я родился, было.

– И от кого же вы такое слышали?

– Перун сказывал. О, вот еще диковина, вон в углу шкура.

– Обычная львиная шкура. Этих зверей на юге много живет, чего в ней редкого?

– Нет, брат, это подарок. Геркулес, герой греческий, мне ее подарил, и шкура это не простого льва, а Немейского.

– Это та, которую по легенде ничем не пробить? Геркулес же с ней всюду ходил, неужели подарил?

– Он и был в той шкуре, когда мне эту дарил. Может, это другого льва или львицы его. Эта шкура, правда, пробивается легко. Думаю я, что она с годами крепчает, а эта шкура от молодого льва, еще не вошедшего в возраст.

– Или обманул герой греческий, – Ратибор хитро улыбнулся, искоса глядя на хозяина, – обычную шкуру подарил.

– Дурак ты человек, – в этот раз Святогор не рассердился, – тут же не сам подарок важен, а внимание. К тому же очень символичный подарок. Льва этого никто не мог одолеть, охотники его шкуру не пробивали ни копьем, ни камнем. Много он крови людям попортил, а только и на него управа нашлась. Если шкуру твою не пробить, можно просто сдавить горло и задушить.

– В легенде говорится, что Геркулес его держал крепко, пока тот сам не помер.

– А мне сказал, что задушил. Но суть это не меняет, мораль тут простая: не мни себя неуязвимым, слабое место всегда найдется. И зря ты думаешь, что грек меня обманул, этой шкуре уже много сотен лет, а она не гниет и не портится. Как новенькая.