Звенья одной цепи - Вероника Иванова Страница 3

* * *

Малая цепь надзора на то и была малой, что вмещала в себя всего три дюжины Звеньев, каждому из которых на кормление была отдана своя горсть торговых домов. Плодоносящие поля Ирриги со-Намаат простирались от Третьей дуги до Четвёртой: место не самое прибыльное, но зато населённое сговорчивым людом, а чем меньше сил прикладываешь к исполнению службы, тем она завиднее. По крайней мере, так считал я. Как мой Ведущий оценивал беспечную лёгкость своих прогулок, происходящих ровно раз в три дня, мне было доподлинно неизвестно, а степенно застывшие в выражении благости черты лица Атьена не поддавались изучению.

Впрочем, если бы кто-то узнал, что я не способен каждую минуту определять с необходимой точностью чувства и намерения того, кого сопровождаю, меня без вопросов и сожалений выгнали бы. Взашей. С другой стороны, может быть, именно тогда мне и удалось бы вздохнуть спокойно?

Последним в списке назначенных к посещению стоял дом Лоса Ренно со-Ремет, купца, уже много лет снабжающего столицу пушистыми шкурами зверей с северного побережья. Не сказать чтобы сей товар пользовался большим и настойчивым спросом в Веенте, где по наступлении зимы на каждой улице выставлялись с промежутком в пять десятков шагов общественные жаровни, позволяющие согреться городскому люду, как имущему, так и побирающемуся. Мех требовался господам, предпочитающим проводить морозную зимнюю пору в загородных имениях. Что же касается слуг, то те успешно довольствовались шкурами обитателей здешних лесов, ведь когда тебя гоняют в хвост и гриву с утра до вечера, впору, наоборот, скидывать всё лишнее, потому что скорее сопреешь от усердия, нежели застынешь.

Медленно, но верно в столицу Дарствия шла весна, стало быть, сегодняшнее посещение купца было последним перед долгим перерывом до первых осенних заморозков. Оно и к лучшему: успею отдохнуть от пыльно-приторного запаха шкур, которым пропитан весь купеческий дом. А ещё любопытно будет поглядеть на Атьена, станет ли тот искать повод для лишнего приработка или благосклонно отпустит купца восвояси и с нетронутым золотым запасом, так сказать, порежет цыплят или оставит на разведение. За время сопровождения я видел в исполнении сереброзвенника и строгость, и щедрость, но, пожалуй, до сих пор не мог сказать точно, что служило причиной принятия того или иного решения. Случалось, Ирриги со-Намаат выжимал последние деньги из небогатых купцов, благодушно прощая прегрешения тем, кто мог бы заплатить втрое и не обеднеть, а случалось и наоборот. И иногда мне вдруг начинало казаться, что Атьен просто забавляется, поступая ровно в противовес моим ожиданиям: мол, смотри-смотри, всё равно ничего не выглядишь, потому что не ровня мне и ещё долго ровнёй не станешь.

— Проходите, проходите, эрте, милости прошу!

Лос Ренно, заметно нагулявший за зиму жирка, расплылся в подобострастной, но всё же тревожной улыбке. Чувствует подвох? Вполне возможно, ведь у него куда более запоминающийся опыт общения со Звеньями Цепи надзора, чем у меня. Я всего лишь сопровождаю, не получая ни удовольствия, ни лишней монеты к жалованию, а купец должен быть прозорливым и понятливым, чтобы не потерять доброе имя и доходы.

Ирриги со-Намаат ответил на приветствие не менее умильной гримасой, напоминая при этом кота, когтистой лапой прижимающего пойманную пташку к земле и лениво думающего, поиграть с ней немного для вида или сразу оторвать голову.

— Доброго дня, эрте Лос, доброго весеннего дня!

Ага, всё же намекнул на завершение надзорных посещений. Итак, предстоит полное выворачивание карманов и кошельков? Что ж, остаётся только учиться, тем более если вскорости мне предстоит заняться тем же самым, но уже в качестве Ведущего.

Атьен сел в пободострастно пододвинутое самим хозяином дома кресло, а прислужник — худенький паренёк с коротко стрижеными по купеческим обычаям волосами — успел поставить на стол перед Серебряным звеном кружку с подогретым вином ровно за мгновение до того, как объёмистый зад Ирриги коснулся затейливо вышитой кресельной подушки. Неужели и меня скоро будут привечать с подобным усердием? Даже не верится. Впрочем, в лучшее мне не верилось никогда. Не было повода.

Тень, невнятная и незаметная. Молчаливый призрак, стоящий за плечом то одной, то другой чиновной персоны. Сопроводителей не видят, даже если смотрят в упор, и сие есть величайшая загадка, помогающая мне скоротать тягучие минуты ожидания очередного приказа.

В чём секрет? В покрое одежды? В цвете волос? В чертах лица? Да, по большей части мы похожи друг на друга, как горошины одного стручка, но взгляды прохожих, словно нарочно обученные, скользят мимо нас, взятых и вместе и по отдельности. А ведь когда-то я почитал счастьем и большой удачей стать одним из Межзвенных… Понадобилось несколько долгих лет, чтобы понять: то, что находится между Звеньями, называется пустотой. Да, она необходима, чтобы цепи оставались гибкими и подвижными, и всё же, о ней вспомнят лишь в крайнем случае. Когда её не станет. Пустота, по велению службы наполняющаяся материей, разделяющей и соединяющей…

Меня и вправду нет, потому что сейчас я — это комната со всяческой утварью и два человека, занятых общих делом.

Я состою не из мяса и костей, а из тропок от шкафов к креслам. Тропок, огибающих меховые холмы выставочных стоек, бегущих от угла до угла, стелющихся напрямую и наискосок, затоптанных и покрытых нетронутым слоем пыли.

Я дышу в такт хитроумному торговцу и коварному сереброзвеннику, которые и не подозревают, что есть сейчас в этом мире место, где они находятся ближе друг к другу, чем сросшиеся до рождения близнецы. Но это и к лучшему, иначе очередной вдох разорвал бы мою грудь пополам.

— С чего изволите начать? — нервно потирая ладони, спросил Лос.

Мой Ведущий сделал вид, будто напряжённо раздумывает, а потом изрёк фразу, остающуюся неизменной в любое время года:

— Милостью Дарохранителя и праведностью его… Последний обоз, на который было получено разрешение, уже пришёл?

— Намедни, эрте. Только-только успели разгрузить.

— Напомните мне, что прибыло с ним в столицу.

Купец довольно резво для своего возраста и веса метнулся к шкафу, стоящему тут же, в лавочной комнате, взял с полки приходную книгу в самом ярком, не успевшем ещё потускнеть от многочисленных прикосновений переплёте, торжественно положил её на стол перед Серебряным звеном и раскрыл на последней исписанной странице. Атьен углубился в изучение мелкобуквенных строчек, а я получил несколько мгновений передышки.

От скуки можно было тоже вчитаться в подробнейший перечень шкур и уплаченных за их ввоз податей: находясь за левым плечом Ведущего, я ясно видел почти всю страницу книги, за исключением того участка, по которому медленно скользила, подпирая очередную строчку, ладонь Атьена. Однако сопроводителю полагалось наблюдать за тем, что происходит вокруг купли-продажи, а не внутри неё, и я никогда не нарушал установленных правил.

Лавочная комната, в которую попадаешь прямо с порога, — самая большая в купеческом доме, ведь она служит для ублажения покупателей и должна быть просторной, да к тому же светлой, дабы ничем не повлиять на результат сделки. Раньше, до введения «Свода рекомендаций торгующим и покупающим», купцы часто шли на хитрости с масляными лампами и свечами, но подобные каверзы сходили торговому люду с рук, пока обманутым не оказался вздорный и склочный, зато приближённый к власти человечек. Его обидчика сурово наказали, а дабы всем прочим впредь неповадно было искать выгоду в мутной водице уловок, придумали несколько сотен предписаний, ущемляющих права купцов. Правда, лишь с одной стороны, ведь теперь любая сделка, совершённая в соответствии с требованиями закона, не могла быть расторгнутой, как бы страстно покупатель ни желал обратного.