Принц Севера - Гарри Тертлдав Страница 3

Работу нельзя было отнести к легким. Правой рукой он должен был обмазывать меч приготовленной смесью, а левой тем временем совершать разнообразные круговые движения, при этом правильно произнося нараспев слова заговора, написанные все на том же псевдодревнем элабонском, что и вступительная его часть.

Он подозревал, что автор книги намеренно составил заклинание таким образом, чтобы другим чародеям пришлось производить сложные пассы именно левой рукой, но это ничуть его не смущало. Он даже ухмыльнулся, поскольку, будучи левшой, только радовался, что его неуклюжей правой поручено делать нечто весьма простое.

Покончив с пассами, бормотанием и намазыванием, он схватил меч и вскричал:

— Да исполнится желание творящего волшебство!

Первые несколько секунд ничего не происходило. Многие из колдовских книг были поддельными. Возможно, поэтому сей учебник и провалялся столь долго на полке. Целых двум поколениям обладателей даже не захотелось в него заглянуть. Но затем, совершенно явственно, по лезвию побежали вверх-вниз желтые и оранжевые язычки пламени. Нет-нет, совершенно без запаха: горело не масло. Это был настоящий, сошедший с небес на землю огонь.

— Восхитительно, — охнул Райвин, глядя, как Джерин делает серию выпадов, рубя пылающим мечом воздух. — Это…

Неожиданно Джерин грязно выругался и швырнул меч в ведро с водой. Раздалось шипение, над ведром поднялось облако пара. К его великому облегчению, пламя потухло. Джерин осторожно попробовал воду указательным пальцем. Убедившись, что она не нагрелась, он опустил туда руку.

— Проклятая рукоять стала слишком горячей.

— Несомненно, именно по этой причине не у каждого паладина зажат в руке такой вот сверкающий клинок, — отозвался Райвин. — Существует множество заклинаний, которые в записи выглядят бесподобно, но обнаруживают весьма досадные недостатки, когда их пробуют претворить в жизнь.

— Да, тут ты прав, — согласился Джерин, вытирая руку о свои мешковатые шерстяные штаны.

В северных землях все носили брюки: стиль трокмэ полностью возобладал. Даже Райвин, предпочитавший южные наряды, и то в последнее время отказался от них. Джерин внимательно рассматривал свою левую ладонь.

— Надеюсь, волдырей не будет.

— Если появятся, смажь их сливочным маслом или топленым салом, — посоветовал Райвин. — Но только не этой, хм, смесью, которую ты приготовил.

— С ядовитыми дубовым листом и всем прочим? Нет, я с ней сразу же разберусь.

Джерин вылил раствор из глиняной посудины на пол. После недолгого раздумья он присыпал жирную лужицу землей. Ему вовсе не хотелось, чтобы смесь попала ему на кожу, если вдруг подошва башмака продырявится.

Вместе с Райвином они вышли из хижины. Тени начали удлиняться. К ночи снаружи никого не останется. Ночь кишела жуткими и привязчивыми призраками. Человек, оказавшийся один в темноте без подношения в виде толики крови, чтобы умилостивить духов, или без огня, чтобы удержать их на расстоянии, к утру рисковал сойти с ума.

Джерин взглянул на небо, определяя время по лунам. Бледный полумесяц Нотос висел на юге, немного подавшись к западу, золотая Мэт в первой четверти походила на половинку монеты и примерно на то же расстояние отклонялась к востоку. А румяная Эллеб, ставшая бело-розовой в лучах послеполуденного солнца и стремившаяся уже к полному диску, ярко светилась еще восточней ее. Четвертая луна, быстрая Тайваз, грозила превратиться в убывающий полумесяц к тому времени, когда крепостные выйдут поутру на поля.

Словно откликаясь на мысль Джерина о своих крестьянах, в ближайшей к Лисьей крепости деревеньке прозвучал унылый сигнал рога, зовущий мужчин и женщин с полей.

Джерин снова взглянул на луны и характерным движением приподнял одну бровь.

— Что-то они сегодня рано заканчивают, — заметил он. — Думаю, завтра мне следует потолковать со старостой.

— Вряд ли он проникнется к тебе любовью за то, что ты заставляешь его еще сильнее давить на остальных крестьян, — сказал Райвин.

«А кто вообще меня любит?» — подумал про себя Джерин. Матери своей он не знал, та умерла при родах, производя его на свет. Возможно, именно поэтому они с отцом так и не стали близки. А может, тот просто не знал, что делать с сыном, который не озорничает и не кричит, а мечтает.

Дарен, да, тот, конечно, любит отца, но в этом случае ему самому сложно одаривать мальчика лаской. Всякий раз, когда он видит ребенка, ему вспоминается Элис. Она любила его какое-то время… пока не утихла страсть, а затем просто исчезла, оставив записку с просьбой ее не преследовать. Совсем как тогда, когда убежала с ним из крепости своего отца.

Однако ему вовсе не хотелось обсуждать все это с Райвином. Поэтому он сказал:

— Какое мне дело до того, разозлится на меня Безант Большепузый или нет? — И это, несомненно, было правдой. — Главное для меня — хороший урожай, которого нам хватит на зиму, потому что в противном случае Безант первый лишится своего огромного живота.

— Достань у него смелости, он бы тебе ответил, что у всех крестьян животы были бы толще, если бы им не приходилось отдавать тебе четверть того, что они выращивают, — возразил Райвин.

— Он может сказать мне это прямо в глаза и прекрасно об этом знает, — ответил Джерин. — Я не из тех хозяев, что превращают своих крепостных в двуногих ломовых лошадей. Кроме того, я не забираю у них половину урожая, как делают многие бароны. Но если я не буду ничего у них брать, кто защитит их от диких волков в колесницах, которые непременно на них нападут?

Он ждал, что Райвин сейчас скажет что-то вроде: «Они могли бы и сами за себя постоять!» В этом случае он был готов вылить на него ушат презрения, как выливал кипящую воду с вершины крепостной стены на головы нападавших. У фермеров не было ничего, что помогло бы им отразить вооруженный набег. Ни лошадей, ни колесниц, ни мечей, ни доспехов. Не было у них и времени, чтобы научиться всем этим пользоваться, ибо их дни до отказа заполнены бесконечными полевыми работами и заботами о скотине.

Но Райвин лишь сказал:

— Дружище Лис, иногда ты просто не понимаешь шуток.

Лишившись возможности обойти Райвина в красноречии, Джерин лишь свирепо сверкнул глазами и направился к главному входу в замок. Южанин, посмеиваясь, плелся сзади. Когда они входили в дверь, в более отдаленной деревне тоже протрубил в рог, потом еще, где-то совсем далеко, едва слышно.

— Видишь? — сказал Джерин. — Если в одной деревне рано дают отбой, то же происходит и в остальных. Заслышав первый рог, они и сами начинают трубить, не желая работать дольше своих товарищей.

— Кто же любит работать? — поинтересовался Райвин.

— Ни один здравомыслящий человек, — признал Джерин. — Но, с другой стороны, всякий, кто обладает здравым смыслом, будет делать все, чтобы остаться в живых. Проблема в том, что не все люди мыслят здраво, даже когда речь идет о жизни и смерти.