Странная практика - Вивиан Шоу Страница 3

«Или боли, – подумала она. – Это может быть боль».

В камине сдвинулось полено, заставив Грету чуть вздрогнуть, и она постаралась справиться с разбегающимися мыслями. С искрой неприятного удивления она отметила, что видимые участки кожи у Варни блестят от пота: этого и правда не должно было быть.

– Сэр Фрэнсис? – тихо сказала она и наклонилась, чтобы прикоснуться к накрытому одеялами плечу.

В следующее мгновение она уже отскочила на полкомнаты с отчаянно бьющимся сердцем: за одну секунду Варни вынырнул из беспокойного сна и сел, кровожадно оскалившись.

Такое уже бывало: пациентам Греты случалось ей угрожать, особенно когда они ощущали сильную боль, и в целом ей следовало бы чуть лучше все продумать. Один миг – и она инстинктивно отпрянула, убираясь подальше от этих клыков… однако ей не скоро удастся забыть этот прикус и безумные оловянные глаза.

Он уткнулся лицом в ладони и ссутулился. Теперь от него исходила не угроза, а ощущение глубокого смущения.

Грета вернулась к дивану.

– Простите меня, – неуверенно проговорила она, – я не хотела вас напугать…

– Примите мои глубочайшие извинения, – сказал он, не отнимая ладоней от лица. – Право, я стараюсь такого не делать, но сейчас я не в лучшей форме… Извините, кажется, мы друг другу не представлены.

Он посматривал на нее сквозь пальцы – и глаза у него действительно были металлические: хотя они и оставались наполовину скрытыми, она видела, как на радужке отражается комната. Ей стало интересно, является ли это особенностью вида или его индивидуальной чертой.

– Ничего страшного, – сказала она и присела на край дивана, решив, что прямо сейчас он не намерен перегрызать ей горло. – Меня зовут Грета. Я врач. Ратвен пригласил приехать и осмотреть вас.

Когда Варни наконец отвел руки от лица, отбрасывая назад влажные посеребренные волосы, цвет его кожи оказался откровенно ужасным. Он действительно потел. Такого она у кровопитающих ни при каких обстоятельствах не наблюдала.

– Врач? – переспросил он, изумленно моргая. – Вы уверены?

Она была избавлена от необходимости отвечать на это: в следующую секунду он зажмурился, и скулы у него на мгновение чуть порозовели.

– Я искренне извиняюсь, – сказал он. – Исключительно глупый вопрос. Просто… я привык представлять себе врачей несколько иначе.

– Костюм-тройка и карманные часы остались дома, – суховато отозвалась она. – Но мой черный саквояж при мне, если это вас успокоит. Ратвен сказал, что вы ранены… что на вас кто-то набросился с ножом. Можно мне посмотреть?

Он бросил на нее быстрый взгляд и сразу же снова отвел глаза, коротко кивнув, после чего откинулся на диванные подушки. Грета полезла в саквояж за перчатками для осмотра.

Рана оказалась на левом плече, как и говорил Ратвен, – примерно на шесть сантиметров ниже ключицы. Отверстие не было большим – Грете попадались намного более противные травмы от уличных драк, пусть и на представителях других видов, – но вот более странного ранения ей еще не встречалось.

– Чем ее нанесли? – спросила она, присматриваясь и осторожно прикасаясь к его коже пальцами в перчатке. Варни зашипел и отвернулся. Она ощутила, как он напрягся от прикосновения. – Никогда ничего похожего не видела. Рана… крестообразной формы.

Так оно и было. Тут отсутствовали узкий ножевой разрез или рваная рана от какого-то более неуклюжего орудия. Казалось, ранение Варни нанесли чем-то ребристым. Тут было не два, а четыре четких края, создавших отверстие в форме буквы «Х»… или креста.

– Это было копье, – процедил он сквозь зубы. – Я плохо его рассмотрел. Они… вломились ко мне в квартиру, с чесноком. Всюду был чеснок. Размазали по стенам, разбросали по полу. Меня… застигли врасплох, и испарения… Мне трудно было смотреть и дышать.

– Ничего удивительного, – заметила Грета, выпрямляя спину. – Чрезвычайно мерзкая штука. Сейчас есть боли в груди или проблемы с дыханием?

Многие органические соединения в Allium sativum [3]вызывали у вампиров острую аллергическую реакцию, интенсивность которой зависела от количества и типа воздействия. Однако здесь она наблюдала не чесночный шок – или это был не просто чесночный шок. Раненого явно лихорадило, да и рана на плече уже примерно через час должна была бы превратиться в блестящий розовый след. Сейчас же она была иссиня-черной… и сочилась.

– Нет, – ответил Варни, – только… рана… э… довольно болезненная. – Тон у него был какой-то виноватый. – Как я сказал, мне не удалось рассмотреть то копье, но оно было короткое, острое, как дага, с круглой ручкой. Их было трое, люди. Не знаю, у всех ли были ножи, но… как оказалось, им хватило и одного.

Это была совершенно не ее область.

– Вы не знали… не знаете, почему на вас напали?

Или почему ворвались к нему в квартиру и отравили все чесноком. Это все же была продуманная тактика. Грета испуганно вздрогнула.

– Они что-то декламировали… или зачитывали, – добавил Варни, и его странные глаза закрылись. – Я мало что разобрал, только что звучало по-церковному.

Она заметила, что у сэра Фрэнсиса на удивление красивый голос. В остальном он был не слишком привлекательным, особенно эти глаза, – а вот голос был просто чудесный: мелодичный, теплый, звонкий. Он странно контрастировал с тем, что именно говорилось.

– Что-то насчет… нечистого, – добавил он. – Нечистый и порочный, порочность, мерзость и… демоны. Создания тьмы.

Глаза у него оставались прикрытыми. Нахмурившись, Грета снова склонилась над ним.

– Сэр Фрэнсис?

– Больно, – пробормотал он, словно откуда-то издалека. – Они были одеты… странно.

Она приложила два пальца к жилке на его шее: пульс был чересчур частым… и не могла температура подскочить настолько сильно за те минуты, что она была рядом, – однако на ощупь он стал гораздо более горячим. Грета полезла в саквояж за термометром и тонометром.

– Как именно «странно»?

– Как… монахи… – ответил он, моргая глазами, затуманенными и потерянными. – В… коричневые сутаны. С крестами на шеях. Как монахи.

Его глаза чуть закатились и окончательно закрылись. Он пугающе-прерывисто вздохнул, а когда Грета схватила его за плечи и встряхнула, он не очнулся: голова бессильно мотнулась по подушке.

«Что за черт, – подумала она, – что за чертовщина тут творится? Не могла рана настолько сильно на него подействовать. Это… это похоже на системный воспалительный процесс, но действие чеснока уже должно было закончиться. Для такого нет причины, если только…»

Если только на острие не было чего-нибудь нанесено. Чего-то, что осталось в ране.

Инстинктивная тревога вернулась, став гораздо сильнее. Она наклонилась ниже, раздвинула края раны – ткани были отечные, покрасневшие, более горячие, чем окружающая кожа, – и с изумлением ощутила слабый, но явный запах. Не характерный запах инфекции, а нечто более резкое, почти металлическое, с сернистым оттенком, как у окиси серебра. Запах казался странно знакомым, но опознать его ей не удалось.