Леди-жрица - Яна Тройнич Страница 3

И опять хранители реагировали не одинаково. Кто-то быстро отдергивал руку, кто-то отвечал такой же насмешливой улыбкой. В голове зазвучали стихи, слышанные когда-то в детстве:

Ах, попалась, птичка, стой!

Не уйдешь из сети;

Не расстанемся с тобой

Ни за что на свете!

Видимо, такова моя судьба: все время куда-то вляпываться и попадать, будь то клетка, замок или подземелье.

Птичка, птичка! Как любить

Мы тебя бы стали!

Не позволили б грустить,

Всё б тебя ласкали.

Ну, этого мне только не хватало, о «шведской семье» никогда не мечтала. Ответить бы я могла тоже словами из этого стишка:

Верю, детки: но для нас

Вредны ваши ласки:

С них закрыла бы как раз

Я навеки глазки.

Окинув глазами двенадцать крепких мужиков, я подумала, что такой конец вполне вероятен.

Наконец от меня отошел последний жрец. Оставшийся в кубке напиток допила я. Как только сделала последний глоток, хрустальная чаша, в которой я стояла, начала заполняться жидкостью кроваво-алого цвета. Сначала даже подумала, что где-то порезала ногу и из нее льется кровь. Но раны не чувствовала, да и крови потребовалось бы многовато.

Настала такая тишина, что от нее заломило в ушах. Музыка смолкла. Я посмотрела на хранителей: неужели произошло что-то неординарное? Или очередные фокусы жрецов? Еще по приключениям в пещерах огнепоклонников помню, что они горазды на такие проделки. Хлебом не корми, дай сотворить эффектное зрелище для непосвященных.

Однако тут, похоже, удивилась не одна я. Кто-то прошептал:

– Отчего вода стала красной? Такого ни разу не случалось.

По рядам хранителей пробежал ропот.

Тут же вмешался главный хранитель:

– Братья, это знамение судьбы! На небосводе лишь звезда любви имеет красноватый оттенок. Жрица обещает стать яркой, как ни одна до нее. Преклоним же колени перед нашей новой сестрой.

Я готова была аплодировать лорду Хальгеру. Уверена, он так же, как и все, ничего не понял, но очень ловко выкрутился. Или все-таки знал?

Потом он подал мне руку, и я шагнула из цветка на каменный пол. Тут же два жреца накинули на меня роскошный ярко-красный наряд. Я всегда любила этот цвет, но сейчас он ассоциировался с опасностью.

Жрецы набросили на головы капюшоны, встали по двум сторонам от меня, и наша процессия куда-то направилась.

Пройдя через несколько коридоров, мы оказались в огромном мрачном зале. Тут я тоже уже бывала. В середине зала возвышался трон, покрытый красным бархатом. Вокруг трона был очерчен круг. По краям окружности – какие-то странные знаки, которые мерцали алым светом.

Меня подвели к трону. Линии, через которые я перешагнула, на миг вспыхнули алым огнем, но тут же погасли, осталось лишь слабое свечение. На сиденье трона лежала священная книга. Все сложили руки на груди и согнулись перед ней в поклоне.

Как-то странно кланяться неодушевленному предмету, как живому, но надо – так надо. Я уже ничему не удивлялась. Только хотела, чтоб эта церемония поскорее закончилась. Наряд-то на мне был роскошный, а вот ноги – босые. И стоять на холодном каменном полу казалось не слишком приятным. Да и желудок ныл. Сейчас я с аппетитом сжевала бы даже корку сухого хлеба.

Я последовала общему примеру и склонилась перед реликвией. При движении мой перстень сверкнул. Отблески красного от светящихся символов коснулись его, и из перстня вырвался луч. Не тонкий лучик, как обычно, а яркий сноп сияющего синего света. Он коснулся книги, и… она сама собой раскрылась. Как зачарованная смотрела я на страницу. Каким-то образом поняла, что изображенное на ней предназначается именно мне.

В том же самом зале, где сейчас находилась я, прямо на сиденье трона стояла женщина. Она держала что-то в поднятой руке и с силой сжимала. Я скорее почувствовала, чем разглядела, что в руке у женщины была хрустальная ветка шиповника. А с нее капала кровь. Вокруг трона лежали мертвые тела с открытыми остекленевшими глазами. По коже пробежал мороз: женщина была высокая, светловолосая и вообще слишком похожа на меня.

Не сразу сумела взглянуть я на соседний листок. Там в ярко-синем небе парила то ли большая птица, то ли дракон. Может, это Регина? Или оборотень в крылатой ипостаси? Изображение было слишком мелким. Я потянула руку, чтобы поднести книгу к глазам и рассмотреть картинку. Но руку мою тут же перехватил шагнувший ко мне главный хранитель. Он прошипел:

– Не смейте этого делать никогда, если хотите жить.

А сам с жадностью взглянул на раскрытые страницы. Не знаю, много ли он успел заметить, потому что книга тут же с шелестом захлопнулась.

Некоторое время в зале царила тишина. Лорд Хальгер все еще держал мою руку в своей, крепко сжимая ее. Причем стискивал с такой силой, что мне показалось – переломит кость. И не обращал внимания ни на попытки вырваться, ни на болезненные гримасы.

Хранители с изумлением рассматривали меня, и эту реакцию я не могла понять. Опять что-то пошло не так, как задумывалось, или случалось раньше? Второй раз за такой короткий промежуток времени?

Вдруг все они дружно растянулись на полу, повторяя какое-то непонятное слово. Я одна осталась стоять, соображая, последовать их примеру или нет. Пока раздумывала, мужчины уже встали на ноги.

Поднявшись, лорд изучил меня так, будто решал трудную задачу:

– Жрица любви поделится тем, что показала ей книга судеб? Такое случилось лишь несколько раз за тысячелетие.

Хранитель вопросительно смотрел на меня, а я каким-то чутьем поняла, что рассказывать ничего не нужно. Особенно о павших хранителях.

– Я ничего не смогла разглядеть, поэтому и хотела взять книгу.

– Возможно, потом вы вспомните больше.

Сомневается в моем ответе? Кажется, он не слишком мне поверил, но настаивать не стал.

Той же процессией мы отправились в уже знакомый мне пиршественный зал, где был накрыт стол. Я чуть не рванула вперед, наплевав на все приличия, вновь ощутив зверский голод. Но пришлось еще подождать, пока лорд Хальгер произнесет длинную витиеватую речь в мою честь. Я явно видела, что он чем-то недоволен, и даже подумала, что главный хранитель специально издевается надо мной, затягивая торжественное восхваление молодой жрицы.

Наконец мне позволили приступить к трапезе. Хорошенько утолив голод, я стала прислушиваться к разговорам. По возбуждению, царившему за столом, поняла, что сегодняшнее посвящение вышло необычным. Никто и не ожидал, что вода в чаше окрасится алым, а книга раскроется. Обычно для того, чтобы обратиться к реликвии за советом, требовался долгий и сложный обряд, но и тогда никто не гарантировал успеха. Старинный манускрипт как будто сам решал, кому стоит отвечать на вопросы.

Несколько раз меня пытались расспрашивать об увиденном. Я делала невинные глаза и отвечала, что ничего не успела заметить.