Чёрные крылья зиккурата - Морвейн Ветер Страница 3

— Помилуйте, прелестная, он же раб! Как можно предпочесть свободному мужчине — жалкую вещь?

Клемента, не скрывая презрения, посмотрела на собеседника.

— Боюсь, мы с вами по-разному понимаем это слово — «мужчина», — заметила она. — На мой взгляд, называется тот, кто не боится отдать свою жизнь во имя… — она запнулась, не решаясь сказать, во имя чего.

— Времена Катула давно прошли, — ответил Луцио, пристраиваясь к рабыне, державшей поднос. Одной рукой он подхватил с подноса горсть виноградин, а другой хлопнул рабыню по заду, так что та подпрыгнула на месте, едва не растеряв всё, что держала в руках. — Настоящего мужчину определяют деньги и власть. А для того, чтобы умирать, можно найти и более дешевый материал.

Клемента не стала спорить, она снова посмотрела на рабов и произнесла:

— А игрища вы устраиваете хорошо. Ни в одном другом театре не найдёшь столько знатных и богатых господ… и столько красивых и мужественных рабов. Каждый получает своё.

— И столько прелестных гетер, моя дорогая, — с усмешкой заметил Луцио.

Клемента поджала губы.

— Гетеры — отличный способ привлечения господ, — заметила она, — но сколь прелестны они, когда мужчины у их ног, столь же опасны могут быть, если их оскорбить.

Луцио негромко рассмеялся, но в голосе его прозвучала нервозность.

— Я вовсе не намеревался вас обижать.

— Я слышала, нынче на арене две сенсации. Об одной вы уже сказали, и её я наблюдаю достаточно часто. О другой же я, как и многие, только наслышана.

— О, — Луцио расхохотался, — значит, сегодня вы увидите её. Надеюсь, не будете разочарованы, красотой там и не пахнет. Не хотите ли сделать ставку? Сегодня будут драться две снежных пантеры. А вы, командир Цебитар?

Церера вздрогнула и замерла, стараясь не выдать себя. Досчитала до пяти и только затем медленно обернулась к дверям.

Цебитар блистал. Его парадный камзол из чёрного бархата сидел слегка небрежно. Манжеты из белоснежного кружева выглядывали из рукавов ровно настолько, чтобы оттенять тонкие длинные пальцы. Длинные чёрные волосы лежали на плечах так, будто он только что отошёл от зеркала. «Мужчина не может быть так красив», — подумала Церера, но, к сожалению, она знала: этот — может и должен.

Цебитара в Риме знал последний бродяжка. Сплетни о нём распускали с таким же удовольствием, как об императорской семье. Что и говорить о том, что его появления здесь, в месте куда приходили развлекаться, тратить деньги и переживать, ожидали как явления пророка древних богов.

Клемента знала его куда лучше всех других, но даже она не смогла бы предсказать, какую выходку ей предстоит наблюдать сегодня.

Цебитар бросил на неё быстрый взгляд и мягко улыбнулся. Кивнул. Он тоже знал Ариану давно и хорошо — хотя и совсем не так хорошо, как хотелось бы ей самой.

— Тоже желаете увидеть снежную пантеру, патриций? — она легко улыбнулась и повернула голову так, чтобы шея в вырезе декольте казалась длиннее.

Цебитар замешкался с ответом. Это было странно — сколько Клемента знала его, Маркус Цебитар всегда знал, что сказать.

— Императорская чета желает посмотреть на Пантеру. А я желаю того, чего желает император.

— И императрица…

Луцио получил в награду испепеляющий взгляд и резко заткнулся.

— По-моему, дражайший распорядитель, вы не цените своих гостей, — холодно заметил Цебитар, — вам давно пора бы покинуть нас и проверить, почему не несут вина.

— Абсолютно верно, мой дорогой господин, — Луцио отвесил неловкий, но старательный поклон и, не разгибаясь, засеменил к дверям, однако на полпути задом врезался в тело другого патриция, уже стоявшего в дверях.

— Вот вы где, — Тавио Кэнсорин безжалостно оттолкнул его в сторону, едва не уронив на пол, как бочонок с вином, и, устроившись на ближайшей ко входу скамье, закинул ноги на стол. Алый бархат его камзола разметался по белому шёлку подушек, высокие ботфорты сверкали на солнце безупречной чернотой. Слегка подкрученные пряди золотых волос разметались по спине и плечам. Выбеленные специальным раствором длинные пальцы запорхали над подносом склонившейся перед ним рабыни, выбирая персик посочней. — У вас как всегда хорошая компания, любезный Цебитар.

Клемента поморщилась. Этот человек, безусловно очень красивый и ловко остававшийся в рамках приличий, чтобы не произошло, порядком её раздражал. Общаться с Тавио было равноценно тому, чтобы играть с водой — текучей и зыбкой. Никто толком не знал, чего хотел и о чём мечтал этот человек. Но все доподлинно знали, что Тавио нравится причинять боль — развлечение, вполне достойное столь богатого аристократа, как он.

— Чего не сказать о вас, — Маркус кивнул на распорядителя, потиравшего ушибленный зад, — вы плохо умеете ладить с людьми.

— Очень спорный вопрос, — ответил Кэнсорин, отправляя персик в рот. — Просто не вижу смысла растрачивать силы на тех, кто станет подчиняться мне и так.

Клемента фыркнула и отвернулась от него. На Маркуса она тоже старалась не смотреть, хотя взгляд нет-нет да и смещался к нему.

Оба они — Маркус Цебитар и Тавио Кэнсорин — не только принадлежали к первому эшелону римской аристократии, но и славились тем, что обладали одними из мощнейших в Империи рун. Гением Кэнсорина была Венера — богиня, пробуждающая любовь. И руна, которая от отца к сыну передавалась в его семье, позволяла ему вызывать это чувство в любом, кто на него смотрел.

Прародителем Цебитаров считался Плутон. Руна Маркуса вызывала желание подчиняться и страх. Но сколько Клемента знала его — а знала она патриция довольно давно — он ни разу не использовал свою тайную силу при ней. «Я люблю, когда люди подчиняются мне, а не моему отцу», — так он говорил. И заставить подчиняться Цебитар умел. Он отлично пользовался пряником, где нужно, и ещё лучше орудовал кнутом.

— Я по крайней мере честен сам с собой, — заметил Кэнсорин. Увидев, что Луцио снова появился в ложе, он тут же поинтересовался: — А где вино?

— Сейчас принесут. Я вернулся проверить, всё ли хорошо у дорогих господ.

— Лучше не бывает, — ещё один патриций, такой же черноволосый, как Цебитар, появился на пороге и, отодвинув распорядителя в сторону, прошёл к парапету. — Я так и знал, что найду вас вместе.

— Ещё бы. У некоторых патрициев смысл жизни сводится к тому, чтобы доставить мне неудобства. Куда не оглянешься — они всюду тут, — Маркус демонстративно отвернулся от него и сосредоточил взгляд на центральной ложе, куда неторопливо входила императорская чета. Поймав устремлённый на себя взгляд императрицы, он отвесил неглубокий, но изящный поклон.

— Поверьте, я здесь не из-за вас, — Дариус Сант, как звали третьего из гостей, повернулся к Клементе и подмигнул.

Клемента поспешила отвернуться, не желая вступать в перестрелку взглядов, которая могла плохо закончиться для неё.