Пропал чародей [ = Пока чародея не было дома ] - Кристофер Сташеф Страница 3

— А шиповник и розы?

Паку осталось лишь вздохнуть и рассказать им грустную и печальную историю Прекрасной Маргарет и Храброго Уильяма, о том, как они встретились и полюбили друг друга, о том, как он оставил ее и женился на другой, и как умерла Милая Маргарет, а потом и Верный Уильям, и о том, как на их могилах выросли шиповник и роза, которые обвили всю часовню и сплелись над шпилем, неразделимые, как двое влюбленных.

Корделия слушала, не отводя глаз, но мальчики начали ерзать, поэтому для них Пак, конечно же, рассказал историю о юном Мерлине и о том, как его схватил злой король Вортигерн, о башне, которая не устояла, и о двух драконах, которые ее сторожили.

А потом, как водится, одна сказка потянулась за другой, о маленьком Артуре, о том, как он вырос и стал королем, принес мир и благоденствие в разрываемую дрязгами Англию, о Ланселоте, храбрейшем из рыцарей Круглого Стола, и о том, как он спас прекрасную Элейн, об их сыне Галахэде, и о том, как он пустился на поиски чаши Святого Грааля, о племяннике Артура Гавейне и о Зеленом Рыцаре.

— А про его братьев? — потребовал Джефри. — Про Агравейна, и Гарета с Гахерисом?

— Но если вы уже слышали о них раньше, — вздохнул Пак, — зачем слушать одно и то же?

— Затем, что в сказках всегда столько чудес и волшебства!

— А особенно, когда рассказываешь ты, Робин, — Корделия уже знала, что это беспроигрышный комплимент.

Пак тоже знал это, но не удержался, чтобы важно надуться:

— Охо-хо, это потому, что я рассказываю их уже не одну сотню лет! Однако время уже позднее, и судя по запаху, ужин вот-вот поспеет.

Четыре маленьких головки вскинулись, четыре маленьких носика втянули вечерний воздух. Затем четыре голоса одновременно взвизгнули и мальчики исчезли с легким громом. Корделия вспрыгнула на метлу и стрелой рванула к дому, с криком:

— Это нечестно! Без меня не начинайте!

Пак тяжело, протяжно вздохнул.

— Уффф! Ну, на сегодня я их, по крайней мере, занял. Но вот что я буду делать завтра?

Завтрашний день сам обо всем позаботился. Корделия проснулась еще до рассвета и бросилась к окну, посмотреть, не вернулись ли родители — и в саду, в прохладном, сыром, сером свете, какой бывает, когда солнце вот-вот должно взойти — она обнаружила единорога.

Единорог был стройным и высоким, молочно-белым, с золотистой гривой и позолоченным рогом, и когда Корделия вскрикнула от радости, он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. Девочка застыла в изумлении.

А затем единорог опустил голову и стал что-то щипать в мамином садике, а Корделия кинулась натягивать платье, чулки и туфли, и вылетела в сад, еще завязывая корсаж.

Тут она застыла, как вкопанная, сообразив, что может спугнуть единорога, но ее страхи оказались напрасными. Единорог тихо стоял, поглядывая на нее и набрав полный рот сладкого клевера. У Корделии дыхание перехватило — такой он был красивый!

Потом животное снова опустило голову за клевером, и Корделии вдруг стало грустно, потому что она больше не видела его больших прелестных глаз. Девочка опустилась на колени, сорвала с грядки пучок сладкого укропа и протянула ладошку, тихо приговаривая.

— Иди сюда. Ну иди, ну пожалуйста... Ты такой хорошенький, мне так хочется погладить твою бархатистую шерстку, твою шелковую гривку!

Единорог обернулся, поднял голову и снова посмотрел на Корделию. Не смея перевести дух, девочка смотрела, как единорог медленно, осторожными шагами, приближался, пока не подошел вплотную. Потом медленно опустил голову и захрустел укропом. У Корделии мурашки по коже побежали, когда ладошки коснулись его нежные ноздри, и она заторопилась сорвать свободной рукой еще пучок. Единорог сжевал и это, глаз не сводя с Корделии. Набравшись смелости, она медленно протянула руку и погладила скакуна по голове. Единорог повернул голову, позволив погладить себя по щеке, и девочка коснулась гладкой шерстки, приговаривая:

— Ой, какой ты красивый!

Единорог кивнул головой, словно принимая похвалу, и копнул копытом землю. Корделия протянула к золотой гриве и другую руку.

Единорог вскинул голову, и Корделия отпрянула, испугавшись, что обидела его. Но единорог не трогался с места, он просто смотрел в сторону дома. Корделия тоже обернулась и увидела братьев. Вытаращив глаза, они стояли у дверей черного хода.

Корделия не посмела говорить вслух, чтобы не спугнуть единорога, поэтому она сердито сжала губы и подумала братьям:

«Прочь отсюда, чурбаны! Вы спугнете его!»

«Он вовсе не боится, — подумал в ответ Магнус. — И с чего бы ему бояться? Мы только вышли посмотреть».

А следом прилетела мысль Джефри:

«Ух! Вот здорово будет, прокатиться на таком коне!» — и он шагнул вперед, протянув руку.

«НЕТ! — взвизгнули мысли Корделии. — Ты его испугаешь!»

И действительно, единорог попятился. Джефри застыл на месте.

Малыш Грегори нахмурился.

«В самом деле, он пятится из-за Джефри? Ну-ка проверю».

И тоже шагнул вперед.

«Стой, увалень! — кипела Корделия. — Оставьте нас в покое!»

Единорог отступил еще на шаг.

«Между прочим, он не твой! — обиженно подумал Джефри. — И ты нам не запретишь прикасаться к нему!»

«Она — нет, а вот единорог может, — Магнус загородил путь рукой. — Корделия права, мы пугаем его».

Грегори покачал головой и сказал вслух:

— Он вовсе не боится.

Взгляд единорога застыл на младшем брате.

— Видите? — заявил Грегори. — Он слышит мой голос, но не убегает.

— Значит, нам можно подойти! — и Джефри сделал еще шаг.

«Нельзя!» — с яростью подумала Корделия, и действительно, единорог снова попятился.

Магнус толкнул Джефри в грудь, но средний брат возмутился.

— А Грегори говорил, что единорог нас не боится.

— Он и не боится, — младший уселся на колени в траву, не сводя глаз со сказочного зверя. — Но ближе, чем сейчас, он нас не подпустит.

— Да, а подошел же он к Корделии!

Грегори кивнул.

— И подойдет снова, не сомневаюсь. Попробуй-ка еще раз, сестрица.

Корделия посмотрела на него, как на сумасшедшего, но, пожав плечами, повернулась к единорогу и медленно шагнула вперед.

Единорог не двинулся с места, он словно ждал ее.

Корделия, затаив дыхание, сделала еще шаг, потом еще.

Единорог ждал, не двигаясь.

Наконец вытянутая рука Корделии коснулась его шеи, и девочка подошла вплотную, подняв руки, чтобы приласкать животное.

— Ой, ты позволил мне подойти!