Когда вскипели камни - Анастасия Титаренко Страница 30

– А вы будете ее, ну то есть… Увидите ее… Ну… Она будет обнажена? – Женщина аж зажмурилась, так ей не хотелось это произносить.

Бедняжка Эйла, казалось, сейчас сожжет и резную лавочку, и добрую половину комнаты, так пылали ее щеки. Но девочка мужественно молчала, не смея перечить ни матери, ни незнакомцу, от которого зависела ее судьба.

Лин сначала внимательно посмотрел на рыжеволосую красавицу, потом на ее иссушенную мать.

– Возможно, этого не потребуется, – сжалился он. – Но выйти вам все-таки придется. Я не могу… работать, когда мне мешают посторонние.

– К-к-конечно, – выдавила из себя хозяйка. – А я пока пойду и… Пойду… – Она выскочила из комнаты и прикрыла за собой дверь.

Лин облегченно вздохнул. Он подошел к девочке и присел перед ней на корточки, стараясь поймать ее взгляд. Эйла казалась ему гораздо младше его самого, такой маленькой, словно их разделяла целая жизнь. И она действительно была на диво хорошенькой. На одно мгновение юноша позволил своему воображению заменить лицо Айнен невинным личиком девушки в своих по-прежнему смущающих воспоминаниях и тряхнул головой, отгоняя наваждение.

– Эйла… Это очень важно. Честно мне скажи, ты была с мужчиной? – Лин взял девочку за подбородок и повернул к себе, чтобы поймать ее взгляд. – Я никому не скажу.

Эйла посмотрела целителю в глаза и смешно зажмурилась, стараясь не плакать.

– Нет, – практически беззвучно выдохнула она. – Нет, но мама мне не верит. Никто мне не верит, и никогда меня не слушает! Нет… Я бы никогда… Я боюсь… – и все-таки заплакала.

Лин подождал, пока прекратятся осадки.

– Я тебе верю. Такое бывает. А теперь встань и постой немного смирно, хорошо? – Он встал на ноги и отступил на шаг, давая девочке возможность распрямиться.

– А больно не будет? – всхлипнула Эйла.

– Нет, я просто посмотрю, что с тобой… Просто посмотрю особенным образом, – успокоил ее целитель.

Он растер пальцы, чтобы разогнать кровь, и несильно прижал их к шее девочки, там, где прощупывался пульс. Закрыл глаза. Кожа Эйлы была теплой и очень нежной, сердце колотилось вразнос, толчками посылая кровь по венам. А еще от нее волшебно пахло: сильно – травами, которыми она мыла свои волосы, и совсем немного – потом. Лин сглотнул и постарался сконцентрироваться на состоянии организма своей подопечной, а не на ее теле. Маленькая частичка парня проклинала Айнен за то, что из-за нее он теперь не мог спокойно, как раньше, смотреть на красивых женщин. Особенно если у них были рыжие волосы.

Эйла была здорова. Настолько, насколько это вообще было возможно, потому что несколько мелких недомоганий Лин вообще не считал проблемой. Ее образ пульсировал розовым и алым, четкий, ровный, без рваных контуров и темных пятен. Конечно, кое-какие процессы можно было бы слегка подтолкнуть, чтобы не заставлять болтливую мамашу девочки нервничать, но можно было бы оставить все как есть.

Лин убрал пальцы с шеи Эйлы и отстранился.

– С тобой все хорошо, – успокаивающим тоном сказал он. – Ты здорова и абсолютно честна.

– Но мама мне не верит, – тихо ответила девочка.

– Я могу сделать так, что скоро к тебе придут женские дни, хочешь? – Лин не считал это такой уж хорошей идеей, но на Эйлу было больно смотреть.

– Хочу. – Она с готовностью кивнула. – Тогда мама не будет больше меня ругать.

– Ну… Хорошо, – целитель смутился. – Но мне нужно… Гм… В общем, мне нужно коснуться тебя там… Ну… Ты понимаешь, к животу…

Девочка опять покраснела как мак. Но потом стиснула зубы, крепко зажмурилась и рывком задрала свои многочисленные юбки.

Хлопковых трусиков с кружевами она не носила.

Лин залился краской, про себя благодаря небеса за то, что Эйла этого не видит, и деликатно прижал ладонь к низу ее живота. Рыжие волосики были нежными, нежнее, чем…

Он закрыл глаза, позволяя работать своему второму зрению, и прикусил язык, чтобы хоть как-то отвлечься. Будь они прокляты, эти чертовы деньги, сколько нервов-то…

– Жарко, – прошептала Эйла.

Лин облизал пересохшие губы.

– Еще немного потерпи, – просипел он.

Это было совсем не сложно: заставить одни вещи работать, а другие – работать быстрее. Но как же все-таки сложно устроен человек! Лин не знал, сможет ли он когда-нибудь объяснить, что делает, и как это работает. У него явно не хватило бы слов.

Работа с собственной силой успокоила его, привычные вещи вытеснили из головы другие, куда более волнующие образы.

– Все, Эйла, я закончил. – Парень встал и отступил на несколько шагов, старательно отводя взгляд, пока девочка поправляла одежду. – Зови маму. Женские дни начнутся завтра или послезватра, все будет хорошо.

Эйла просияла и упорхнула к двери.

Лин посмотрел на свою ладонь, сжал ее в кулак, прогоняя ощущение нежной кожи под пальцами, и тяжело уселся на лавку. Заработок еще никогда не давался ему с таким трудом.

И ради чего он это делал?..

Целитель вздохнул.

Ради своей хозяйки. Ради Айнен.

Хоть было не так уж и поздно, женщина, которая готовила для колдуний еду, уже закрыла свое заведение. Айнен это не смутило, она продолжала настойчиво тарабанить в дверь, пока та не приоткрылась. Несколько минут грохота – и в дверном проеме появилась щель, сквозь которую на Айн уставился испуганный глаз.

– Это всего лишь я, – миролюбиво представилась колдунья, отступив немного назад, чтобы тусклый свет из окна осветил ее лицо.

Женщина сморгнула, потом прикрыла дверь, откинула цепочку и открыла дверь снова, приглашая позднюю гостью войти. Айнен выставила клетку с курицей перед собой и гордо прошествовала в бедно убранную комнату.

– Мне жаль, что я, эээ, помешала тебе. – Айн осмотрелась в поисках места, чтобы присесть. – Но у меня опять проблемы с желудком. Хотелось бы чего-то простого.

– Да, госпожа, – тихо ответила женщина и взяла из рук колдуньи клетку с курицей.

Айнен посмотрела на ее морщинистые руки с красными костяшками пальцев, сплошь покрытые следами от порезов и ожогов, и почувствовала укол вины.

– Я заплачу за лишние хлопоты, – порывшись в кошеле, Айн достала пару монет покрупнее и вложила их в протянутую руку кухарки.

– Спасибо, – так же тихо ответила та, ссыпая деньги в карман передника. – Вы можете зайти позже или подождать тут, пока я буду готовить.

– Подожду тут, – ответила колдунья.

– Тогда присядьте на лавку, а я принесу вам чай. – Кухарка развернулась и ушла в тускло освещенный дверной проем, за которым находилась кухня.

Айнен прошла к окну, под которым стояла старенькая косолапая лавка, и попыталась усесться поудобнее. Бедное убранство комнаты разбудило в ней воспоминания из далекого прошлого, воспоминания, от которых она мучительно пыталась избавиться. Такой же бедный, но чистый дом, стол, у которого, вопреки всем законам логики, под каждую из четырех ножек были подложены щепки, и который все равно шатался, грубые занавески, в порыве отчаянного энтузиазма украшенные вышитыми цветами… Старая, разномастная посуда – зато свою любимую миску можно было с легкостью отличить от остальных. А когда в гости приходили соседи, то мать доставала настоящую ценность – чайник, в котором она заваривала собранные в саду травы. Соседские мальчишки часто набивались в гости, чтобы выпить отвар с бубликами… Один из них… Один из них был белобрысым и ужасно симпатичным с точки зрения одиннадцатилетней Айнен. Колдунья поморщилась и надавила пальцами на глаза, прогоняя видения прошлого. Все это сгорело давным-давно, а пепел развеял ветер. Перед внутренним взором Айн лицо белобрысого соседа сменилось миловидной физиономией Лина. Колдунье нравился Лин. Он был кротким, послушным и делал то, что ему говорили. Айнен слегка тревожило то, какие взгляды он порой бросал на нее, но это были мелочи, сущие мелочи. Мальчишка был полезен. А прелестная внешность, сочное юное тело и полная покорность позволили колдунье наконец устроить свою личную жизнь с полным комфортом и отсутствием претензий со стороны общественности. Да и Эри практически перестала ревновать к такому положению вещей. Жизнь налаживалась.