Железный Грааль - Роберт Холдсток Страница 30

– Вот как? – Брови Урты поползли кверху, но он продолжал: – Сперва сражались мы тяжелыми копьями, со щитами, сделанными из дуба, крытыми телячьей шкурой, с бронзовыми клепками по краям и с накладками в виде звериных голов. Все утро я разил ублюдка и почувствовал голод, и тогда я наполнил брюхо его мясом, смыв кровь чистой речной водой.

«Вот так, – усмехнулся я про себя. – От чистой правды к нелепым выдумкам».

– И второй день мы сражались, – продолжал Урта. – Теперь взяли мы мечи с широкими клинками и рукоятями слоновой кости, легкие щиты из ясеня, крытые козловой кожей и украшенные серебряными цаплями. Я уподобился форели, выскакивая из-под воды, прыгая через его голову и нанося удар сверху вниз, пока он тянулся ко мне, как дитя – к яблоку на ветке. Двадцать Прыжков Гриффа! На одном дыхании – двадцать прыжков через шлем вопящего врага, и в каждом прыжке я подбривал ему бороду. Вы бы гордились мной, если бы видели!

И все же этот пес был сильным врагом. Он всегда был силен. Мы сражались и третий день. Выбирать оружие выпало ему. Знаете вы, что он выбрал?

– Два копья, которые возвращаются в руку после удара! – воскликнул Кимон, забыв от волнения мой рассказ. – И поющие щиты с острыми кромками, те, что можно метать как диски.

Урта покачал головой, на его лице промелькнул отблеск изумления, пережитого тогда.

– Он выбрал: «что пошлет нам река». Никакого оружия, кроме камней, воды и силы наших мышц.

Теперь Кимон вспомнил и ударил в ладоши, склоняясь ближе к отцу.

– Каждый из нас потерял вес, равный весу малого человека мясом и костями, – мрачно продолжал Урта, – так что оба мы были не в силе. Но мы схватились, как славные герои Ферди на переправе Обманного Удара. Я исполнил прием Семи Падений, семь раз перебросив ублюдка через голову за время, какое нужно сове, чтобы выследить и схватить мышь.

Кимон обернулся ко мне, глаза его горели восторгом.

– Ты не рассказывал мне об этом, Мерлин!

Я виновато развел руками:

– Позабыл…

Урта воздел руки, привлекая внимание слушателей. Огонь гудел, отбрасывая блики ему в лицо. Даже Мунда нетерпеливо склонилась вперед.

– Но знаете ли вы, что творилось выше по реке? Отряд Бренна схватился с войском македонцев, ужасных бойцов, которым отсекают уши, чтобы они не слышали воплей умирающих товарищей, на глаза надевают шоры, словно горячим скакунам, чтобы они видели только врага перед собой, а мышцы шеи перевязывают так, чтобы они не в силах были повернуться и бежать. Великое было побоище. Мертвые плыли по реке, все еще сжимая в руках копья и разящие мечи; плыли щиты, зажатые в отрубленных руках; головы, еще клацавшие зубами и вращавшие глазами, моля о помощи.

Куномагл – да не сгниют вовеки его глаза, чтобы вороны могли вечно клевать их! – этот собачий ублюдок, схватил копье и нанес мне этот удар. – Рассказчик распахнул рубаху, открыв страшный шрам. – Он расколол драгоценный нагрудник моего отца…

Теперь правитель извлек из кошелки золотую лунулу: золотой полумесяц был пробит посредине.

– Сто поколений это сокровище переходило от отца к сыну. Наследство отца спасло мне жизнь. Когда наконец придет мне срок уходить, через эти узкие врата попаду я к Арауну, в Царство Теней Героев. – Он засунул палец в пробоину и продолжал: – Я нанес псу ответный удар. Кому принадлежало копье, врагу или другу? Не знаю. Острие вошло ему в горло. Куномагл ушел под воду. Маглерд кинулся в реку и не дал ему всплыть, пока тело не унесло в море. Потом добрый пес вытянул труп обратно из океана и положил на берегу, слизывая с лица ил и водоросли, чтобы очистить его. Сам я был слишком слаб, чтобы действовать, но друг Манандун совершил достойное деяние, и потому я могу принести вам особый дар…

Правитель снова порылся в кожаной кошелке и вытащил из нее маленький кожаный мешочек. Кимон нетерпеливо захлопал в ладоши. Мунда прижала ладошку ко рту. Манандун, ухмыляясь, покосился на сына своего друга.

– Это тебе, – сказал Урта. – Благодарю за то, что ты пытался совершить там, на равнине Воронов Битвы.

Урта держал в руках промасленную голову Куномагла. Жир стекал с бороды и усов, полуоткрытые глаза смотрели на мальчика неподвижным взглядом, рот был приоткрыт, словно в отчаянном крике.

Кимон спросил с беспокойством:

– Ты оказал ему почести?

Этим способом обычно сохранялись головы достойных мертвецов.

– Я не оказывал ему почестей, – мрачно возразил Урта. – Я оставил его себе. Я не пустил его в путь. Ублюдок целую вечность проживет во тьме. Найди дыру в камне и заткни его туда, лицом внутрь. Замажь дыру глиной и грязью. Я хочу знать, что он будет стенать тысячу тысяч лет, пока мы с тобой станем охотиться в лесах Прекрасного Острова.

Он спрятал голову обратно в мешок, завязал его и передал сыну. Тот встряхнул подарок и злобно пихнул кулаком.

– Мне по нраву этот дар! – свирепо заявил он нам всем. – И я уже знаю, где схороню его.

Теперь Урта взглянул на Мунду, снова запустил руку в мешок и вытащил последнее, что там оставалось: соломенную куколку в красном платье и вышитой шали, заколотой на плече крошечной блестящей серебряной брошью.

– Я нашел ее в покинутом городе у подножия снежных гор. Увидев ее, я вспомнил о тебе, но теперь я вижу, что ты уже слишком большая, чтобы играть в куклы.

– Мне нравится эта кукла, – сказала Мунда. – У меня уже есть такие.

Отец вручил ей игрушку, но девочка явно была разочарована, и Урта это заметил. Он помедлил всего минуту и положил перед собой на землю пробитую лунулу:

– Я хочу сделать каждому из вас еще один подарок. Как вы знаете, эта вещь досталась мне от отца. Было время, когда ее называли сотней имен. Те, кто помнили эти имена, уже мертвы.

Друид, Глашатай правителя, многозначительно кашлянул, но Урта предпочел не услышать.

– Она не дала мне разлучиться с вами. Теперь я хочу, чтобы она связала вас двоих.

И прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, он вытащил из разукрашенных ножен свой широкий блестящий меч и одним ударом разрубил лунулу пополам, так что на каждой половинке остался след удара, нанесенного Куномаглом.

– Вот. Каждому по половине. Выбирайте.

– Мне левую, – быстро сказала Мунда. – Темную сторону луны.

Кимон подобрал левую половину драгоценного украшения и передал сестре.

– Этот подарок нравится мне еще больше, чем первый, – сказал он. – Я прибью свою половину на щит. Пусть ее блеск ослепит моих врагов. А ты, сестра?

– Я подожду видения, прежде чем решать, – со спокойной уверенностью проговорила девочка.

Урта с гордостью смотрел на них. Он сказал еще кое-что прежде, чем перейти к другим делам.