Арес - Даниил Аксенов Страница 30

Антипов, оставшись в одиночестве, потрогал стулья и стол, проверил их на крепость и уже совсем хотел было сесть, как чьи-то шаги отвлекли его. Обернувшись, он увидел стоящую в дверях молодую светловолосую женщину, почти девочку, Маресу, дочь барона. Она была одета в бело-красное платье с широким подолом и небольшим вырезом на груди.

– Привет, – сказала девушка. – Ты кто? И где мой отец?

– Здравствуйте, госпожа! – Виктор попытался даже неуклюже поклониться. Должно быть, тело Ролта выработало условный рефлекс – кланяться при виде дворян. Очень полезный рефлекс, способствующий выживанию, учитывая безалаберное отношение Антипова к сословным вопросам. – Мне неизвестно, где господин барон. Я сам его жду. А зовут меня Ролт.

– Ах, Ролт! Тот самый? – Мареса едва не захлопала в ладоши и заинтересованно уставилась голубыми глазами на собеседника.

– Не знаю, госпожа, тот или не тот, – рассудительно сказал Виктор. – А какие варианты? Вы бы перечислили мне всех Ролтов, а потом мы вместе выберем лучшего. Это и буду я.

Девушка улыбнулась.

– Странно ты говоришь как-то… для крестьянина. Ты ведь крестьянин, Ролт?

– Несомненно, госпожа. Вы посмотрите на мои руки. На них мозоли от топора.

– У моего отца точно такие же руки. Но он не крестьянин и топором не пользуется.

– Ваш отец держит в руках весь замок. Конечно, мозоли появятся!

– Ролт, ты говоришь, как Нартел.

– У меня есть такой недостаток, госпожа. Меня все время с ним сравнивают.

– Ладно, ладно. Понимаешь, я вчера собиралась ехать к своему жениху. Он неподалеку от города живет. А ты, получается, меня спас, когда узнал о засаде.

– Госпожа, у меня и в мыслях не было вас спасать.

– Ролт!

– Что, госпожа?

– Такое нельзя говорить дамам. Любой мужчина должен сказать так: почту за честь оказать услугу.

– Да, госпожа. Когда случайно в следующий раз вас спасу, то притворюсь, что к этому долго готовился… даже сам организовывал покушение.

– Ролт!

– Что, госпожа?

– Нет, ничего… Я завтра или послезавтра все же поеду в город. Отец будет меня сопровождать на этот раз. И у тебя больше не получится меня спасти.

– Как знать, госпожа.

Девушка обернулась, услышав какой-то шум за спиной, и ее губы сложились в улыбку:

– А, вот и отец. Привет, папа. Мы тут с Ролтом беседуем.

В дверях за спиной Маресы возникла долговязая фигура барона. Антипов испытал ни с чем не сравнимое ощущение, которое появляется, когда в первый раз видишь своего нового шефа. Еще ничего толком не знаешь о нем, за исключением слухов, но готовишься к худшему. И это парадокс деловых отношений: потому что когда впервые встречаешь подчиненного, то неизменно надеешься на лучшее.

– Господин барон, – вновь поклонился Виктор.

Величественная осанка хозяина замка производила впечатление. Он был одет в белую рубаху навыпуск и черные штаны с кожаными вставками. На ногах почему-то красовались высокие башмаки, чаще используемые для верховой езды, чем для повседневного ношения дома, а в руке барон держал короткий меч в коричневых ножнах.

– Слышал я, как вы беседуете, – пробурчал Алькерт ан-Орреант, слегка отодвигая дочь в сторону и заходя в комнату. – Вот ты какой, Ролт, о котором все говорят. Что-то я тебя совсем не помню. Или просто не обращал внимания?

– Ваша милость, да как же не обращали внимания? – моментально ответил Виктор. – Когда я еще был маленький, вы мне подарили бублик. Лет десять назад это было. Так тот бублик я не ел до прошлого года. Все хранил как память о вашей милости. И был бы этот бублик у меня до сих пор, да отец его нашел. Смотри, говорит, какой интересный кусок дерева. Как раз подходит для рукоятки пилы. Ну и забил его туда, господин барон.

Одна из бровей Алькерта устремилась вверх. Он внимательно посмотрел на сына лесоруба:

– Ты присаживайся, Ролт. – Барон кивнул на один из стульев. – Нам предстоит, возможно, долгий разговор. А ты, Мареса, иди. Я закончу с Ролтом и тебя позову.

– Хорошо, – кивнула девушка Виктору и вышла.

– Ну-ка объясни мне, что с тобой произошло. – Алькерт тоже уселся и положил меч на стол перед собой. – А то тут люди всякое говорят.

– Да ничего особенного не произошло, ваша милость. Работал в лесу, не успел отпрыгнуть, очнулся и понял, что так жить нельзя.

– В каком смысле нельзя? – изумился барон.

– Занятие неправильное выбрал, ваша милость. Вот в чем дело.

– Подожди-ка, Ролт, а ты все помнишь из… прежней жизни?

– Из какой прежней, ваша милость? У меня жизнь одна! – Виктор не знал, куда клонит барон, но решил все отрицать категорически.

– Но помнишь ты все?

– Конечно. С самого рождения почти. Все с того момента, когда научился говорить «мама», «папа» или даже «господин барон».

Хозяин замка потрогал рукой свой подбородок. Казалось, он принимает какое-то решение.

– Я тебе буду задавать вопросы, а ты отвечай очень быстро, – произнес Алькерт. – Понял?

– Да, ваша милость.

– Как звали твою мать?

– Ариана.

– Что из укреплений замка упало лет пять назад?

– Кусок стены над воротами, ваша милость.

– Кого ты больше всех в замке боялся в детстве?

– Господина мага.

– Хм… все верно. Я, конечно, не помню, как звали твою мать, но обязательно уточню.

– Ее звали Ариана, ваша милость.

– Возможно, возможно.

– А нельзя ли мне полюбопытствовать, зачем вы задавали такие вопросы? Очень интересно, господин барон.

Алькерт оценивающе посмотрел на собеседника, но ответил:

– Понимаешь, Ролт, это все из-за нертов.

– Нертов, ваша милость?

– Да. О них мало кто знает, а те, кто знает, помалкивают. Больно неприятная тема. Когда некоторые люди умирают, потом выясняется, что они как бы и не умерли вовсе. Их память и чувства исчезают, а тело захватывает нерт. Кто он – отдельный разговор. Но в таких случаях нужно немедленно звать жрецов. Они проведут обряд – и мертвый вновь станет мертвым.

– А кто этот нерт, ваша милость? – Виктора мучило настоящее любопытство.

– Все, Ролт. Все. С твоей памятью порядок, ты помнишь свое детство, значит, ты не нерт. Вот, держи. Это тебе за бдительность.

Барон опустил руку, извлек из-за пояса небольшой кошель и бросил его сыну лесоруба. Виктор никогда не был сребролюбцем, но кошель так приятственно звякнул, что теплое чувство благодарности наполнило сердце Антипова. Рассуждая логически, там должно было быть именно серебро. Медь – слишком малая цена за спасение баронской дочки, а золото – слишком жирный кусок для крестьянина.