Морская ведьма - Вирджиния Кантра Страница 30

— Она не помнит факта нападения. Как и всего остального, впрочем.

Если не считать его самого. Его она помнит.

— Что ты делала на пляже вчера ночью?

— Искала тебя.

Рейнолдс задумчиво подергал себя за усы.

— Это не то преступление, из-за которого можно лишиться памяти.

— Согласен.

— Если только она действительно ничего не помнит.

На мгновение взгляды их встретились, и они прекрасно поняли друг друга. Женщины, пострадавшие в результате домашних скандалов, зачастую лгали или притворялись, что им отшибло память, чтобы выгородить себя или своих обидчиков. Если Мэгги знала, кто напал на нее…

Калеб тряхнул головой. Он хотел верить Мэгги. Более того, он хотел, чтобы и она доверяла ему.

— Врач подозревает сотрясение мозга, — сказал он. — Так что она может вообще навсегда забыть о случившемся. Вот почему мне так нужна ваша помощь.

Рейнолдс пожал плечами.

Я здесь. И отвезу ваши коробки вместо вас. Но при этом не могу обещать, что мы что-нибудь обнаружим.

Им пришлось работать под дождем. Они вынесли коробки, переложили их в джип Калеба, отвезли на пристань и погрузили на паром. К тому времени, когда они закончили, Калеб обливался потом под своим желтым полицейским непромокаемым плащом, а нога болела так, словно он выдержал подряд три раунда упражнений с Владом-физиотерапевтом. Но боль стоила того, позволив сэкономить полдня на поездке в криминалистическую лабораторию штата в Аугусте.

Калеб расписался в журнале выдачи вещественных доказательств и вернулся на два квартала назад, в здание городской ратуши.

— Эдит… — приветствовал он помощницу, проходя мимо ее стола.

Секретарь городского совета подняла голову от бумаг.

— Вас ждет Антония Бароне.

Калеб остановился.

— В моем кабинете?

Эдит высокомерно взглянула на него поверх очков.

— Ведь здесь ее нет, не так ли?

— Да, верно. Спасибо.

Дерьмо собачье!

Но, по крайней мере, Эдит предупредила его. Калеб служил в полиции уже девять лет, шесть из которых — в должности детектива. Посему он прекрасно знал, что нормальные отношения с членами общины имеют такое же значение, как и общественная безопасность. Но когда он был еще ребенком, мать Регины, Антония, всегда пугала его до полусмерти. И даже сейчас она внушала ему некоторые опасения.

Не говоря уже о том, что она оставалась его прямым и непосредственным начальником.

Хромая, он проковылял к своему кабинету и обнаружил ее нервно расхаживающей перед столом. Антония была одета в куртку на несколько размеров больше, а на губах у нее красовалась кроваво-красная помада.

— Мэр… — вежливо приветствовал ее Калеб.

Она презрительно фыркнула.

— Ах, оставим в покое эту чушь с формальностями! Единственная причина, по которой я согласилась на эту работу, состоит в том, что Питер Куинси не мог остаться на четвертый срок, а городской совет не сподобился найти больше никого, кто мог бы справиться с этим засранцем Уиттэкером.

Губы Калеба помимо воли сложились в улыбку.

— Да, мэм. — Он придвинул уродливый пластмассовый стул и жестом предложил ей присаживаться. — Что я могу сделать для вас?

Она с размаху опустилась на стул и вперила в него тяжелый взгляд темных глаз.

— Вы можете рассказать мне, что, черт побери, здесь происходит! Все эти идиоты, которые заглядывают в ресторан на чашечку кофе, только и говорят о том, что вчера ночью на мысу изнасиловали какую-то женщину с материка.

Калеб стиснул зубы.

— Нападение действительно имело место, да. Природа повреждений, нанесенных женщине, пока не установлена.

Антония нахмурилась, явно недовольная и разочарованная.

— Кто-то из наших постоянных гостей?

Население островка состояло из тех, кто жил здесь круглый год, тех, кто каждое лето приезжал сюда на отдых, и туристов. С течением времени и благодаря участию в общественных работах эти различия иногда стирались, но коренные островитяне по-прежнему о них помнили.

— Нет, она приехала к нам впервые, — ответил Калеб.

Антония кивнула головой.

— Ну, этого следовало ожидать.

Калеб проглотил обиду и гнев. Ему пришлось напомнить себе, что Антония не была знакома с Мэгги и совсем не знала ее. Нападение на туриста угрожало чувству собственной безопасности островитян и их кошелькам, нападение же на одного из них вызывало у них праведный гнев и возмущение.

— Но от этого мы не выглядим лучше, — мрачно продолжила Антония. — И наш город не выглядит безопаснее.

В ее словах прозвучал недвусмысленный намек на то, что за общественную безопасность отвечает не кто иной, как Калеб. К счастью, он придерживался такого же мнения.

— Я работаю над этим делом, — заявил Калеб.

— Хм. Я слышала, что вы закрыли для посторонних добрую половину острова.

Калеб откинулся на спинку стула, отказываясь попадаться на столь нехитрую подначку.

— Я всего лишь ограничил доступ на шоссе Оушн-Вью и улицу Оулд-Варф, а также на северный прогулочный маршрут. Едва ли это можно назвать половиной острова.

— Сегодня утром в моем ресторанчике несколько туристов, прибывших с материка на пароме, жаловались на то, что не смогли устроить пикник на мысу.

Он выразительно приподнял брови.

— На улице льет как из ведра. Угостите их завтраком и отправьте в сувенирный магазин, пока погода не улучшится.

Антония рассмеялась коротким, лающим смехом.

— Я так и сделала.

Он поднялся.

— В таком случае, если это все…

Но Антония проигнорировала его намек.

— Вы мне нравитесь, — неожиданно заявила она. — Хотя сама я от себя такого не ожидала. Мне не по вкусу ваш отец, да и вашу мать я всегда недолюбливала. Но вы, по крайней мере, понимаете, как мы здесь живем и каких принципов придерживаемся.

— Я понимаю, — сухо откликнулся Калеб. Причем он понимал все слишком хорошо, чтобы обижаться на замечания, которые отпускали островитяне в адрес его родителей. — Но это не значит, что я позволю вашим принципам вмешиваться в мою работу.

— Справедливо. Итак, что вы намерены делать дальше?

Интересно, она задала этот вопрос только как мэр городка Край Света, которая хотела быть в курсе грозившего неприятностями расследования? Или же в ней говорило простое любопытство?

— Мне придется обойти все дома в округе и расспросить жителей, не видели ли они или не слышали ли чего-нибудь подозрительного на мысу прошлой ночью.