Ореховый посох - Джей Гордон Страница 31

Она училась на дневном отделении юридического факультета в университете Денвера. Сперва, правда, ее больше интересовала политология, но, проработав три года в одной благотворительной организации, она поняла, что попавшим в беду людям сможет куда лучше служить в качестве юриста.

— Я вряд ли сумею там хорошо зарабатывать, но постепенно надеюсь существенно укрепить свой профессиональный авторитет, — объясняла она, с удовольствием макая кусочки цыпленка в острый соус.

Когда Стивен попытался деликатно намекнуть на тему других мужчин в ее жизни, она рассказала, что недавно порвала серьезные и несколько затянувшиеся отношения со своим бой-френдом — они вместе учились в колледже, а потом он переехал в Атланту.

— Разве это такая уж даль? Не вижу в его переезде особых проблем, — сказал Стивен, внутренне приободрившись.

— Нет, он, по-моему, совсем к серьезным отношениям не стремился. И все время заводил всякие мимолетные интрижки. В этом-то вся и проблема. — Она сунула в рот еще кусочек и с полным ртом спросила: — А у тебя как с этим дела?

— У меня? Господи, да у меня уже три года вообще с этим никаких дел нет. Я закончил университет, получил степень магистра по управлению бизнесом, проворонил парочку вполне приличных предложений — отчасти потому, что там нужно было рисковать, а отчасти потому, что они были... ну, главным образом потому, что там нужно было рисковать. А я рисковать не особенно люблю, — признался он, теребя салфетку.

— Я знаю. Я сразу это поняла. Интересно, сколько еще ключей ты собирался испробовать, прежде чем решиться поговорить со мной? И я еще рано утром заметила твой пикап у дверей магазина. Вот и решила сама рискнуть и помочь тебе выбраться из этого дурацкого положения. — Она посмотрела на Стивена, ожидая ответа. — Ну и как ты к этому относишься?

— Ну, ты действительно нарушила мой тщательно спланированный график семичасового воспитания в себе мужества, которого должно было хватить на то, чтобы двенадцать секунд заикаться, преодолевая себя, а потом еще два часа заниматься жалким подхалимажем, но одно другого стоит: я рад, что ты так поступила. — Он широко улыбнулся. — Честное слово, рад!

— И я тоже, — сказала Ханна и взяла его за руку.

Как и в прошлый раз, когда ее пальцы стиснули его запястье, Стивен почувствовал, как сердце его на мгновение подпрыгнуло, а потом сразу куда-то ухнуло. А Ханна, вдруг смутившись, как если бы поняла, что слишком торопит события, отдернула руку, подозвала официанта и заказала кофе.

Стивен тут же сменил тему:

— А знаешь, я ведь перебрал в этом сосуде уже половину ключей. Было бы стыдно бросить дело на середине и оставить ключи от моего шкафчика лежать где-то на дне, так и не позволив им воссоединиться с родным замком.

— Я ведь уже предложила тебе свою помощь, — сказала Ханна. Стивен смотрел, как она размешивает сахар в чашке, и думал: да, это действительно одна из самых красивых женщин, каких я когда-либо видел в жизни; мало того, она красива, но отнюдь не старается казаться красавицей. Он всегда с тайной тоской смотрел на всяких супермоделей и кинозвезд, зная, что их совершенная внешность создана целой командой специалистов — косметологов, визажистов, модельеров.

Он представил себе, как Ханна утром скатывается с постели, накидывает первую попавшуюся фуфайку, раскрывает газету и... выглядит все так же восхитительно — кожа безупречна, волосы водопадом струятся по спине...

Стивену отчаянно хотелось протянуть руку и коснуться ее лица, но он боялся, что это ее спугнет. Нет, он, конечно, единственный мужчина на земле, способный испытывать такую неловкость, неуверенность и такое волнение при попытках произвести впечатление на хорошенькую женщину. Надо будет не забыть потом спросить Марка, что он по этому поводу думает.

И, стараясь не дать себе возможности снова начать колебаться и обдумывать свои дальнейшие действия, он вдруг выпалил:

— Я должен снова с тобой увидеться.

Ханна встала. Стивен подумал, что и ему, наверное, тоже нужно встать, но не был уверен, что ноги его послушаются. Она улыбнулась.

— Ладно, пойдем, поищем твои ключи, а там решим.

* * *

Когда они возвращались из ресторана, Ханна держала его за руку так, словно это была самая естественная вещь в мире. Теперь уже рассказывал Стивен — о своей жизни здесь, в предгорьях, о работе в банке, о намерении со временем подыскать какую-нибудь более интересную и перспективную работу, хотя он и сам толком не знал, что это должна быть за работа. А потом, на всякий случай предварив свое признание словами «ты только не смейся», он рассказал Ханне даже о своем увлечении математикой.

Несмотря на его предупреждение, Ханна все-таки громко рассмеялась, а потом совершенно серьезно спросила:

— Так почему бы тебе действительно математикой не заняться?

Стивен с силой поддел носком башмака валявшуюся на тротуаре крышку от бутылки.

— Ну, во-первых, потому что математикой много денег не заработаешь, а во-вторых, я совсем не уверен, что у меня хватит способностей. Математику я действительно очень люблю, но, по-моему, — да нет, я просто уверен! — я чересчур медлителен. Некоторые математические задачи, например, я уже несколько месяцев решить пытаюсь.

Дженнифер Соренсон, похоже, совсем не рассердилась, что ее дочь устроила себе такой длительный обеденный перерыв, и, когда они вошли в магазин, приветственно помахала им рукой от дальней стены.

— Пойду только спрошу, не нужно ли маме чем-то помочь, — сказала Ханна. — А ты пока продолжай искать свой ключ.

— Я хочу еще что-нибудь купить, чтобы твоя мать убедилась, что я не зря время тут потратил, — крикнул он ей вслед и стал бродить по магазину в поисках чего-нибудь необычного, чтобы можно было подарить Марку или Хауарду.

И вскоре обнаружил вазу, которая выглядела так, словно попала сюда прямиком из американского бара двадцатых годов, где незаконно торгуют спиртными напитками. Ваза была из дутого стекла и имела форму обнаженной женщины, держащей в руках цилиндр и трость.

«Редкостная безвкусица, — подумал Стивен, — но в самый раз для кабинета Хауарда».

— Я, пожалуй, назову ее Грета, — сказал Стивен, прижимая к себе вазу. — Хауард просто в восторг придет — он большой любитель широких бедер, и, кроме того, у нее ведь прямо из макушки пиво пить можно.

— Ты только не думай, что непременно обязан купить у нас что-то еще, — сказала Ханна. — Мы с мамой даже и не рассчитываем все распродать за этот срок.

— Что ты! Да ты только посмотри на нее! Это же дивный китч! Поистине идеальный подарок человеку, абсолютно не имеющему вкуса. Я, между прочим, не шучу. Хауард просто в восторг от нее придет.

Следующий час они проболтали, роясь в сосуде с ключами; куча забракованных ключей все росла и вскоре закрыла собой весь проход.

Наконец Ханна вздохнула: