Дети против волшебников. Книга 1 - Никос Зервас Страница 31

— Паракало, — сказал он. — Глико! Я пылохо по-рускому го-воряю, да-да.

Между тем, «рыцарь», как мысленно прозвал его Ваня, поднялся, выплыл из комнатки и вернулся с деревянным подносом, на котором блестел стакан с прозрачной водой — и на блюдечке розовела горка лукумовых долек, обсыпанных пудрой.

— Угощайтесь, — слегка кивнув, предложил «рыцарь». Потом сложил утончённые руки на коленях, склонил голову и произнёс:

— Давайте знакомиться. Отец Арсений вам уже представлен, а моё имя — отец Ириней.

Ваня кивнул вежливо, но поспешно. Сказать он ничего не мог, так как рот был забит восхитительным лукумом. Только теперь Царицын вспомнил, что не завтракал. «Странное место, — подумал он, спешно жуя и оглядываясь. — Какой-то затерянный мир… Бородатые, лукумом угощают, по-русски понимают… На моджахедов вроде не похожи».

— Кто Вы, юноша? — спросил отец Ириней. — Откуда залетели в наши края?

— Мы? — Ваня поперхнулся, поспешно запил сладость ключевой струей, от холода приятно заныли зубы.

— Мы… орнитологи из московского дома пионеров. Вот видите, — Ваня похлопал себя по предплечью, — это эмблема нашего кружка. Ловим птичек. Экспедиция у нас.

— Ах, как интересно, — искренне обрадовался отец Ириней. Отец Арсений тоже заулыбался и, с неподдельным интересом разглядывая вышитую чайку, заёрзал на лавочке, но сказать, видимо, ничего не мог.

— Этой ночью мы ставили силки… на чёрных ласточек, — продолжал талантливо завираться Царицын, впрочем, на языке разведчиков такая ложь называется профессиональным словом «легенда», — и вдруг, представляете: в темноте столкнулись с браконьерами! Наверное, они приняли нас за кабанов. Начали стрелять, и один охотник подстрелил нашего руководителя, доцента Телегина.

— Какой ужас! — воскликнул отец Ириней. — Да, эти браконьеры совсем распоясались! А здесь вообще запрещена охота… Но где же Ваш раненый доцент? Срочно его сюда!

Проворный отец Арсений первым выбежал из домика. Царицын обогнал его на тропинке, на бегу махнул рукой в сторону поля с лошадками — а сам со всей мочи дунул вниз, к речке: прежде чем подоспеют бородачи, нужно успеть оттащить вертолёты, спрятать в кустах.

Телегин был без сознания. Кадет Царицын, хрипя от натуги, вытащил подполковника из седла, осторожно положил лицом в траву — а сам схватил «Чёрную осу» за мачту и поволок в заросли. Насилу успел: отец Арсений, прыткий не по годам, примчался минуты через три. За ним спешил, придерживая длинный подол, отец Ириней.

— Ах, какой тяжёлый господин доцент! — удивлялся отец Ириней, когда Телегина тащили к домику.

Оказывается, проложенный Царицыным путь через горную речку был хоть и кратчайшим, но отнюдь не единственным. Чуть выше по течению потока имелся шаткий мостик, и через него от пастбища с мулами к кипарисовой рощице вела живописная тропка.

Ударом ноги Царицын распахнул калитку (руки заняты, он придерживал Телегина под плечи и за голову, чтобы не болталась). Раненого «доцента» занесли в домик и положили на узкую лавку. Два бородача и Ваня присели на пеньки, которые заменяли здешним обитателям стулья.

— Старец освободился! — быстро прошептал отец Ириней, указывая на дверь в смежную комнатку. Эта дверь уже раскрылась, и на пороге появился тот, кого бородачи называли «старцем». Худенький, немного сутулый, в штопаном-перештопанном сером халате, таком же длиннополом, как у других бородачей.

Какой необычный человек… Смотрит в пол, вздыхает и потирает большие, крестьянские ладони. Мягкая, немного кудряшками борода, седенькие брови — а вот поднял глаза, и…

Ваню обожгло: да ведь знакомый, почти родной взгляд! «Где-то видел… где же я видел его?»

Бородачи бросились к своему начальнику. Ваня поразился: они по очереди схватили его загорелую руку и каждый поцеловал: отец Арсений чмокнул смачно, отец Ириней — едва слышно.

— Геронда, это учёные, орнитологи, — отец Ириней с поклоном указал на мокрого Ваню и раненого Телегина, без сознания лежащего на скамье. Видимо, старенький «главный врач» тоже понимал по-русски. — Они ловят птиц для изучения. Приехали из России. Доцента ночью ранили браконьеры, а маленький натуралист — очень смышлёный, будущий профессор.

— Маленькая, а уже учёная малыш! — с уважением подтвердил простоватый отец Арсений. Он обернул загорелое, сморщенное многолетним оптимизмом лицо к Царицыну:

— А вот я совсем неучёная человек. Сложно быть учёная, да?

— Ничего-ничего, — тихо сказал «главный врач» и, хорошо, мягко посмотрев на Ваню, вдруг добавил: — Тяжело в ученье — легко в бою.

— Где? — отец Арсений охнул, прикладывая ладонь к прожаренному на солнце мохнатому уху. — Не понимакаю ничьих.

— Эх ты, и правда неуч! — строго сказал старец. — Это же девиз юных натуралистов и скалолазов. Так сказал один великий русский скалолаз. Большой был специалист по Альпам. Он там всяких залётных орлов отлавливал.

Ванька незаметно вздрогнул.

Старец смотрел прямо, пряча улыбку в уголках глаз. Потом взглянул на Телегина, в беспамятстве лежащего на лавке у стены.

— Отец Арсений, беги к отцу Пахомию за бальзамом из сабельника, — сказал он. — А ты, отец Ириней, быстро промой рану и посмотри, нельзя ли вынуть пулю. Ты же у нас бывший хирург, вот и действуй.

— Хирург? — удивился Ваня, переводя изумлённый взгляд на отца Иринея. А тот начал действовать немедля, будто ещё заранее приготовился, да только ждал приказания старца. Вытащил из-под лавки потёртый докторский чемоданчик и чёткими, уверенными движениями начал разрезать окровавленные камуфляжные штаны.

— Лет десять назад я работал хирургом в одной швейцарской клинике, делал операции на головном мозге, — вполголоса сказал он Ване, извлекая из пакета тампоны и погружая их в глиняную плошку с йодом. — Однако я всего лишь ученик. Мои навыки — ничто по сравнению с тем, что сможет сделать для раненого наш Геронда.

Царицын уже понял, что Герондой зовут старенького «главврача».

Старец подошёл ближе, всмотрелся в рану:

— Говоришь, охотник подстрелил…

— Да-да, — быстро сказал Ваня. — Мы работали ночью в лесу, ставили силки на редких птиц. И представляете, оказывается через ваш полуостров проходят пути миграции редчайших этих самых… африканских грачей.

— По-твоему, во всем грач виноват? — старец глянул из-под приподнятой брови. — Да нет, брат, у «грача» знаешь какая пулька маленькая? Здесь, похоже, из пулемёта стреляли.

Тут бесстрашный кадет Царицын ощутил, как его голова вжимается в плечи. Ноги сделались ватными.

«Что он такое говорит… не может он такого говорить! Наверное, я ослышался. Или просто совпадение? Да-да, конечно, совпадение».

Но Геронда, похоже, решил добить беднягу Царицына. Он протянул крупную, очень жилистую, тяжёлую на вид руку — и указал на одну из потемневших иконочек, висевших в изголовье раненого Телегина: