В погоне за мечтой - Ольга Связина Страница 32

Настасья хохотала от души, а я, изображая ту самую третью глухонемую жабу, только беззвучно открывала и закрывала рот, не в силах выдавить даже сиплое «ква» – видно, железные опилки поперек горла встали…

– На кухне только и пересудов, что об этом, – будто ни в чем не бывало, добавила горничная. – Ух, как они все мне обрадовались: налетели, сразу давай тормошить – да что, да как там все было на самом деле…

– И что ты?

– Разумеется, подтвердила, что все это – чистая правда…

– …!

– …только разбойников вы превратили не в жаб, а в червей!

– …!!!

– Даже я таких слов не знаю, – уважительно прошептала Настасья.

– Дезоксирибонуклеиновая кислота, – напоследок совсем уж непечатно буркнула я. Порой и школьный курс биологии может на что-то сгодиться! Ладно, не давать же теперь официальное опровержение в газетах, чтобы обелить честные имена королевских егерей. Тем более что нет в этом мире периодических печатных изданий достаточной массовости.

– Госпожа придворная чародейка! – Громкий стук в дверь в очередной раз заставил нас с девочками нервно вздрогнуть.

– Да, я здесь! А в чем дело?

– Следуйте за мной! – Высокий гвардеец в королевской ливрее выглядел более чем серьезно и внушительно.

– А… куда?

– Вы все узнаете.

– Мне нужно что-нибудь с собой взять?

– Нет, просто пройдемте.

Вот так – «с вещами на выход»… Вернее, даже без вещей. Такой вот арест… за измену родине и королю?

Не расстреляют же меня, в самом деле! Из лука. Не представляю себе эту картину…

Хотя – очень даже хорошо представляю! Мотив расстрела святого Себастьяна разбойниками у средневековых художников был очень популярен. Как раз из луков. Или арбалетов. Хрен редьки не слаще…

Чтобы не отставать от своего длинноногого провожатого, я бежала следом вприпрыжку. И ломала голову – какой важной шишке в таком срочном порядке могла понадобиться? Надеюсь, не Инквизитору – для украшения декоративного костра…

Юркнув следом за гвардейцем в приоткрытую дверь, я совершенно неожиданно оказалась главным действующим лицом самого настоящего следственного эксперимента.

– Сейчас вы отвернетесь и крепко зажмурите глаза, – инструктировал меня сам король. – Несколько человек скажут одну и ту же фразу. Если чей-то голос покажется вам знакомым, поднимите руку и скажите. Вам понятно?

Я молча кивнула. От волнения язык прилип к гортани. Как все официально, сурово… Местами даже страшно!

Для надежности мне дополнительно завязали глаза плотным шарфом – чтобы не вздумала подглядывать! – и поставили спиной к опознаваемым. По невидимому и неслышимому для меня знаку каждый из них произносил одну и ту же фразу: «Надеюсь, теперь она умолкла навеки?»

Выслушав этот вопрос, троекратно повторенный разными голосами и с разным выражением, я немного поколебалась и подняла руку.

– Это господин Родион. – Так как заранее не было оговорено, кого именно я должна опознать, скрывать наше знакомство не стоило – вдруг это тест-проверка на честность или испытание, насколько у меня хорошие слух и память? Следующие несколько голосов снова оказались незнакомыми – или просто не запомнились, – а затем я вновь подняла руку:

– Этого господина по имени я не знаю, но однажды он приходил ко мне на прием – в плаще и полумаске. Хотел заказать эликсир для возвращения телу былой стройности…

– Ваше средство удивительно помогло, – хмыкнул король.

– Я брал микстуру не для себя! – запротестовал знакомый голос, но был невежливо прерван:

– Следующий!

– Надеюсь, теперь она умолкла навеки?

В глазах потемнело – я пошатнулась, но удержалась на ногах, опершись на чью-то услужливо подставленную руку.

– Это… Этот голос мне знаком. – Желание обернуться было почти непреодолимым – не для того, чтобы посмотреть в лицо злодею, но чувствовать его за своей незащищенной спиной просто невыносимо! А вдруг его не удержат? И держат ли вообще? Я так сильно свела лопатки, что спину схватило судорогой.

– Когда и при каких обстоятельствах вы его слышали?

Стараясь не упустить ни одной мелочи, я максимально подробно пересказала два подслушанных разговора – в карете и в лесу.

– Ведьма! – Судя по поднявшейся за спиной возне, возмущенного разоблачением заговорщика пришлось усмирять силой. А ведь ему теперь нечего терять! Я испуганно спряталась за широким плечом, прилагающимся к твердой услужливой руке.

– Спасибо, госпожа придворная чародейка, вы свободны. Можете вернуться к своим делам. – От официальной холодности этих слов мороз продирал по коже.

Так и не сняв повязку, я рванулась в ту сторону, где, по моим представлениям, должна была находиться дверь – хорошо, Инкви… отец Михаил вовремя успел схватиться за один из свисающих за спиной концов и сдернул шарф. А попутно окончательно разрушил и без того покосившуюся после долгого трудового дня прическу. Заколки и шпильки прыснули в разные стороны, и сильно отросшие двухцветные волосы жидким водопадом упали на плечи.

Растерянно оглядевшись по сторонам, я нагнулась, чтобы подобрать шпильку – стоили они дорого, а терялись легко, и не уверена, что у меня еще остался запас, – но священник перехватил мою руку и сжал своими горячими ладонями:

– Оставьте, госпожа чародейка, слуги подберут. Пойдемте, я вас провожу!

– Благодарю, святой отец. – Я проглотила застрявший в горле ком – такой большой и колючий, что аж слезы выступили, – и позволила вывести себя в коридор. И только там вспомнила: – А кто это был?!

Надо же так увлечься собственными переживаниями, чтобы совсем забыть поинтересоваться, кто же так настойчиво хотел лишить тебя жизни и за что!

Отец Михаил смущенно кашлянул – видимо, не знал, насколько мне можно доверять политические секреты:

– Это… кхм… один из казначеев. Проворовался и решил замести следы.

– И не нашел способа проще убийства короля? – изумилась я. – Это сколько же надо было украсть – всю казну, что ли?!

Священник поджал губы и молча развел руками: мол, это все, что могу рассказать.

– Ладно-ладно, понимаю – государственная тайна! Спасибо, что проводили, святой отец, а то я каждый раз теряюсь в этих запутанных коридорах.

Инквизитор с улыбкой поклонился, как бы давая понять, что раскусил мою маленькую ложь, но оценил комплимент.

То ли король хорошо знал и любил разоблаченного казначея, и мое лицо стало лишним напоминанием об этом подлом предательстве… То ли я сама его как-то разочаровала – на примере пухлого придворного продемонстрировала несоответствие занимаемой должности и склонность к беспардонному обману… Но опознание стало последним случаем, когда меня пригласили на официальное мероприятие.