Анатомия теургии - Вадим Скумбриев Страница 32

— Ладно, — вздохнул Йон. — Ты права, я тороплюсь. Но если я прав… если это так… это надо…

— В таких делах нельзя торопиться. Нужно дождаться момента.

— Надеюсь…

Он снова сел и тяжело вздохнул, опёршись локтями на столешницу. Снова бездействие, мелькнуло в голове. Снова скука…

* * *

Два дня прошли как две вечности — в тюремной камере время всегда растягивается, и неважно, что такой тюрьме могли бы позавидовать девяносто девять из ста заключённых. Каждое утро приходила Джаана, поила Гиту очередной чашкой горького отвара и молча уходила. Два раза в день заглядывал слуга с подносом — кормили королевскую пленницу весьма неплохо. Ужин неизменно приносил Кенельм.

Никто из них не заговаривал с норной, не пыталась говорить и она, прекрасно понимая, что это без толку.

На третий день Гита сдалась. Щепка оказалась единственной её маленькой победой в сражении с оковами, но, увы, победой бесполезной. К вечеру третьего дня кандалы как были, так и остались на её руках, и норна окончательно потеряла надежду их снять.

Вошедшего в дверь Кенельма она проводила совершенно пустым взглядом, после чего снова уставилась в потолок.

Поднос глухо стукнул о стол, но хускрэл не спешил уходить. Вместо этого он шагнул к изголовью её кровати и нагнулся, протягивая руку.

Гита взглянула на изломанную, измочаленную щепку в его руке и отвернулась.

— Хорошая попытка, — сказал Кенельм. — Но что ты собиралась делать дальше?

— Усыпила бы охрану, наверное, — Гита пожала плечами. — Не знаю ещё. Тут бы сначала это снять, — она подняла руку с иттриевым браслетом. — Не поможешь?

— Я охраняю тебя, а не содействую побегу.

— Жаль.

— Но это не значит, что я не хочу тебе помочь.

Норна вздрогнула. Впервые за всё время Кенельм сказал это прямо. Вот только помогать не спешил.

Тогда, в самую первую их встречу, она отпустила его — но только ли потому, что обещала сделать это? А потом, уже в столице, хускэрл узнал её — но отошёл в сторону, дав предупреждение. Конечно, Гита не послушала его. Иначе и быть не могло. И всё-таки это было не просто возвращение долга, как она решила сначала.

Она не сомневалась, что Кенельм говорил правду: ему просто не было смысла лгать. Она и так в плену, дальше падать уже некуда. Тостиг может сделать с ней что угодно — но хочет он того, что не получит ни силой, ни хитростью. Нет у Гиты ни семьи, которой можно было бы угрожать, ни близких людей, никого и ничего. Единственный путь, который король прекрасно знал и сам, это выиграть войну и стать единоличным правителем — тогда у норн просто не останется другого выбора, кроме как служить ему. Или сбежать на юг, но вряд ли там их примут с распростёртыми объятиями.

Но вот почему Кенельм так говорил, Гита понять не могла.

— Почему? — её голос дрогнул. — Я же едва не убила тебя тогда, ну, ты помнишь…

— Ты обещала и сдержала слово, — он пожал плечами. — Я всегда считал ведьм вероломными, но ты не такая. И я не хочу видеть в тебе врага.

— Я не враг тебе, Кенельм. Только не тебе.

— Тогда мой черёд спрашивать: почему?

— По тем же причинам. Я никогда не ждала от хускэрлов Красного короля ничего хорошего, и совсем не удивилась бы, арестуй ты меня тогда, в Тангол-отеле. Но ты этого не сделал.

— Думал, у тебя хватит ума понять меня и уйти, — он вздохнул и сел на кровать. — Увы.

— Я не могла. Тогда.

— Почему? Что держало тебя в столице?

— Я должна была помочь… одному человеку по заданию Гарольда Торкельсона, — Гита вдруг вспомнила, что Йон ещё здесь, и в последний момент спохватилась. — Тогда он поддержал бы меня. Возрождение гоэтии, свой ковен, ну ты понимаешь.

— У тебя были все шансы, — его губы тронула лёгкая улыбка. — Я помню Тангол-отель.

— У меня они ещё будут, если ты всё-таки поможешь избавиться от браслетов.

— Я не могу.

— Почему? Присяга?

— Да.

— Понимаю, — Гита вздохнула. — А будь выбор, помог бы?

Пауза. Кенельм смотрел ей прямо в глаза, и Гита легко прочитала ответ. А потом хускэрл поднялся и пошёл к двери.

— Прости, — сказал он, обернувшись. — Я не могу иначе.

Дверь закрылась.

Месяц назад Гита вспомнила бы весь набор ругательств, которые знала. Она покрыла бы Кенельма ужасными проклятиями, злясь, что он так верен своему сюзерену, хотя сама гордилась верностью обещаниям. Просто она слишком привыкла к чужому вероломству, и, встретив такого же, как сама, не поверила в это.

Но теперь всё изменилось. И что будет дальше, Гита не знала.

Следующим утром Джаана, как всегда, пришла с чашкой лекарственного отвара, но что-то всё же изменилось. Джумарка выглядела не бесстрастной, как прежде, а хмурой и задумчивой.

Как прежде, Гита без единого слова выпила всё до дна, уже даже почти не чувствуя горечь. Но отдавать чашку не спешила, несмотря на протянутую руку Джааны.

Джумарка поджала губы.

— Что-то случилось, — медленно проговорила Гита.

— Быть может.

— Я хочу знать, что.

— Зачем? Это как-то изменит ваше положение?

— Быть может.

В глазах Джааны мелькнула злость, и она вырвала чашку из рук норны.

— Армия Красного короля выступает, — коротко ответила джумарка. — Союзники с юга уже прибыли, ждать ему больше нечего. Скоро прольётся кровь, а если война затянется, её будет ещё больше.

— К этому всё шло.

— Да. Но мне всё равно жаль.

Она ушла, и Гита вновь осталась одна.

Что ж, подумала норна, время упущено. Теперь только ждать, чем же всё закончится.

Конечно, если подумать, для неё по большей части безразлично, кто победит. Если Тостиг одержит верх, Гита просто согласится на его предложение, и только. Если победителем станет Гарольд, случится то же самое. Правда, её могут запросто прикончить прямо в этой комнате, когда Чёрный король подойдёт к столице, но в такой исход верить не хотелось.

Можно просто сидеть и ждать попутного ветра. Но вся натура Гиты требовала движения, и лишь иттриевые браслеты сдерживали её — до поры до времени.

До вечернего визита Кенельма, который принёс стальную заколку для волос.

Он показал её Гите и положил на стол, звякнув металлом. Стоявшая у окна норна не шевельнулась, зная, что просто так этот человек не сделал бы подобного. Значит, он что-то потребует взамен. Она даже знала, что. Почти наверняка.

— Решил нарушить клятву верности? — норна постаралась вложить в этот вопрос как можно больше иронии.