Жертва на замену - Анастасия Дронова Страница 32

Встреча с кланом Вулвзов обошлась без происшествий, но… Помню, я так разнервничалась под цепким и пронзительным взглядом Ану, что уронила на пол запеченную утку — да-да обычную утку, каких и у нас полно. Блюдо было загублено: Алим шлепнул себя по лбу, как если бы он самолично учил меня подносить еду, и мой провал касался и его, Зефф тихо прыснул в кулак, а Гавр с Ару, одновременно, будто сговорившись, встали по обе стороны от меня, готовые защитить от любых нападок большого и страшного Вулвза. Но Ану тогда даже бровью не повел. Стряхнув с плаща попавшие на него ошметки гарнира, повернулся к Лайю и спокойным голосом спросил, точно ли он уверен в своем решении. Получив уверенный кивок, продолжил пить вино. А если и в его блюде было что-то не то? Какой-нибудь аллергический ингредиент, слабительное или даже яд…?

Подобные мысли сжали сердце в тисках. Резко села, оглядывая полутемные углы просторных покоев, под кожей завозилось неприятно чувство, будто за мной наблюдают.

Я уже решила, что сон загублен, бросив взгляд на занявшийся рассвет, разгоняющий туман, стелившийся по земле. Словно почувствовав мой страх, маленький защитник вспорхнул со своего насиженного места и устроился у меня на коленях. Крохотное сердечко быстро билось под моими пальцами, а само тельце было теплое, будто я держала в руках крохотную грелку. Это меня успокоило, и сон мягкой пеленой накрыл меня, а Птах угнездился на соседней подушке.

Засыпая, услышала незнакомое ворчание в мыслях: «Спи, несмышленая человеческая девчонка! Все как-нибудь образуется…». Но списала все на недосып и растревоженные нервы и решила не предавать этому значение.

35

— Подайте на стол мясо, — отрывисто бросил Эдер, продолжая сверлить меня взглядом, будто в мыслях заживо разделывал меня, а в его фразе крылся другой смысл. Что-то вроде это: «Подайте на стол мясо этой маннки».

Галиасфар — тот самый слуга, похожий на рыжую белку, яркий представитель тагл-скадусов, засуетился, исполняя повеление белого медведя. Он один, без свиты и семьи — внушал трепет, как если бы посреди обеденного зала разбил лагерь целый полк военачальников с тяжелыми взглядоми.

Сглотнула, облизав пересохшие от волнения губы, поправила нелепый рогатый головной убор, нервно проведя рукой по складкам пышного платья: как же мне повезло, что хаимки не признавали корсетов и кринолина. А белая вуаль кремового платья, придававшая всему вокруг молочный налет, сейчас стала спасеньем: Ксейтс Байра не видел выражения моих глаз, в которых так и переливалась паника.

Осложняли все, как минимум, две вещи. Первое, что Эдер Ксейтс Байра, наплевав на все нормы приличия, сел не на свое законное место на другом конце вытянутого стола, а по правую руку от меня — нас разделял лишь пустеющий стул Лайонела. Он, конечно, не первый, кто решил, не церемонится, если подумать. Стоит только вспомнить, как резво — буквально спустя пять минут после того, как нас представили — ко мне подсела Аглаида… Нечему удивляться. Но не думаю, что Эдером двигало желание получше узнать меня.

— А где Его Светлейшество? — Эдер кивком головы указал на пространство между нами. Вежливой учтивости в вопросе не наблюдалось: он даже намеренно исковеркал титул зиуданса. Возникло чувство, будто тут вообще проходили дикие дружеские посиделки, а не официальный визит.

— Он… — протянула я. Мысли в голове разбежались от резкого голоса байры: и придуманная реплика смазалась, — приболел.

Лай попросил сказать что-то о срочном указе, который нужно было подготовить. Но о каком, вообще не вспомнить. Весь складный план сегодняшнего вечера начал трещать по швам, когда Эдер выдвинул стул на расстоянии вытянутой руки от меня. Все мои выученные, подготовленные фразы были рассчитаны на то, что он будет максимально далеко от меня. Да еще и Лай не смог присутствовать. Из-за своей «особой проблемы». Сегодня же полнолуние. В этот день Лайонел предпочитает не рисковать: запирается в том жертвенном подвале уже после шести вечера. Он раза четыре извинился за то, что вынужден оставить меня одну с Эдером: и не думаю, что это был какой-то хитрый трюк. За этот месяц я изучила его достаточно хорошо, чтобы убедиться в том, что зиуданс Лайонел — самый искренний, заботливый, добрый и понимающий мужчина, из тех, с кем я была знакома. Не чета тем парням, с которыми я встречалась в школе и в Универе: их, правда, было всего два, но все же. Они оба мне лгали. Саша врал, что болеет, или его нет дома, чтобы лишний раз порезаться в свои компьютерные игрушки. А Антон… соврал один раз. Но о том, за что не прощают. Между нами не было большой любви — но мое сердце все равно надкололась. Не думала, что я вообще смогу вот так, всецело и безоговорочно, верить мужчине. Пусть он не совсем человек, но я…

— Эй, ты уснула, что ли? — крупная рука, покрытая мехом, с увесистыми кольцами на пальцах появилась в поле зрения. Эдер помахал рукой перед моим лицом, и стоило мне вынырнуть из омута мыслей и повернуться к нему, он повторил свой вопрос: — Чем болеет-то?

— Док… Лаизареис должен знать.

Вот тут я не соврала. Придворный лекарь Лайонела знал все.

— И ты даже не поинтересовалась? — смешок, вырвавшийся из его горла, был похож на рык. — Скверная из тебя будет Квенса.

От неожиданности поперхнулась. И не от самого заявления, а от смены интонаций. Это насколько я ушла в свои мысли, что пропустила момент, когда я из ненавистного недруга превратилась в закадычную подругу?

А именно это и витало в воздухе. Может, не совсем дружелюбие, но доброжелательность точно. Без примеси скрытой агрессии.

36

Но с чего бы ему менять отношение ко мне?

— И вы ничего не имеете против? — невольно дернула край вуали, борясь с желанием ее содрать: в глазах из-за нее жутко рябило. И я плохо смогла рассмотреть выражение лица Эдера. Но, кажется, он ухмыльнулся.

— Ты ведь справилась с испытанием, так? — глаза цвета замороженной воды скользнули к чаше с хлебом, возле которой прикорнул мой Птах.

— Так это… — смешалась, чувствуя, как краска заливает лицо, будто от стыда. Как бы я ни дорожила своей птичкой, размером чуть больше моего кулака — ей сильно не похвастаешься. Она только и отличалась тем, что ее оперение днем приобретало рыжий цвет. Так себе способность.

— Хиленький фриондс, согласен. — Открыла рот, чтобы возмутиться, но сбила промелькнувшая в голове мысль: «На себе посмотри, медведь облезлый!». Странно, чувство, будто она совсем не моя, будто кто на ухо шепнул. Оглянулась, но стражники и слуги, составлявшие остальное окружение этого странного банкета, стояли в отдалении у стены. Мой птенчик лениво повернулся во сне, на секунду приоткрыв один глаз, как раз в момент, когда в голове пронеслись эти слова. Неужели…?

— Так или иначе, испытание ты прошла, — как ни в чем не бывало, продолжил Эдер. Ну, конечно, не он же слышит непонятные голоса в голове. — Плох тот Светлейший, что не может настоять на своем, даже в таком мелком вопросе как женитьба. И это у вас там браки по расчету, свадьбы ради денег и положения. У нас дают шанс доказать чувства.