Лёлька и Колдун - Марта Алова Страница 32

Платить приходящей няне было дорого, поэтому остаток своих каникул Алана провела, купая малыша, укачивая его и меняя подгузники. Бабушка ничего об этом не знала – после того, как у неё забрали Алану, она три недели пролежала в больнице.

Когда же она всё-таки вышла и отправилась навестить внучку, то тотчас же чуть-чуть не отправилась обратно. Десятилетняя девочка, похудевшая, босая, в платьице, из которого она уже явно выросла, с нечёсаными, едва прибранными в хвост волосами, моталась между детской, ванной и кухней, пытаясь одновременно прокипятить бутылочки, запихать испачканные пелёнки в стиральную машинку и покачать кроватку. У Павлика болел животик, и он уже три дня вёл себя очень беспокойно.

У бабушки встали дыбом волосы на голове, и она кинулась на Алане помощь. Вдвоём они перестирали грязное бельё, кое-как накормили и успокоили раскапризничавшегося малыша, вымыли гору оставленной с вечера посуды. Когда Павлик, наконец, заснул, бабушка устало рухнула на табуретку в кухне, не в силах сдержать слёз. Её враз повзрослевшая и посерьёзневшая внучка, однако, не выронила ни слезинки. Она лишь одёрнула подол платья и хмуро обронила:

– Ты шла бы домой, бабушка. Папа и тётя Нюра вот-вот вернутся. Не думаю, что они будут рады застать тебя здесь.

Бабушка оторопела от этих слов, сказанных тоном, который мог бы принадлежать разочаровавшейся в жизни взрослой женщине, но никак не девочке, перешедшей в пятый класс.

– Господи… как же ты живёшь, Аланочка? – только и смогла вымолвить она.

– Нормально, – ответила Алана и, помолчав, отвернулась.

******

Ничего нормального в том, что её малолетнюю внучку приставили нянькой к грудному младенцу, бабушка не видела. Не зная, куда ей бежать, она обратилась за помощью к единственному человеку, который ещё как-то мог повлиять на бывшего зятя – Михаилу Гордееву, Никиткиному отцу.

Дядя Миша к тому времени дослужился до заместителя начальника городского УГРО и имел должность следователя по особо опасным преступлениям. Приблизительно через полгода, вследствие каких-то кадровых перестановок, он занял пост начальника, но это событие ещё ждало его впереди.

Гордеев явился к ним спустя три дня после прихода бабушки, вечером, когда вся семья была в сборе. Отец с тётей Нюрой ужинали – по обыкновению, с бутылочкой. Павлик спал, а Алана примостилась с книжкой возле телевизора. Через неделю начинались занятия в школе, но ей казалось, что за это лето она позабыла всё на свете. Она тихонько листала учебник, прислушиваясь к звукам за дверью детской – не проснулся ли брат. Услышав звонок, девочка замерла в ожидании приказа бежать к двери, но на этот раз отец почему-то отправился открывать сам.

– Какие люди! – услышала Алана и по папиному тону сразу поняла, что гость пришёл незваный.

Ради этого визита дядя Миша надел новенький китель, на погонах красовались две большие звезды. Отец насуплено смотрел на него из-под бровей. Когда-то в прошлой жизни (а на самом деле – всего несколько лет тому назад) они были очень дружны, но с тех пор много воды утекло, и сейчас он был совсем не рад встрече.

Гордеев тоже не собирался тратить время на досужие разговоры с бывшим товарищем. Он прошёл мимо слегка ошарашенного отца в комнату, где Алана сидела в своём углу, вцепившись в учебник и втянув голову в плечи. Дядю Мишу, она, как и отец, не ждала, но моментально смекнула, что последствия могут оказаться для неё, мягко говоря, нежелательными.

– Привет малышка! – Гордеев навис над девочкой и погладил её по голове. Говорил он ласково, успокаивающе, но спокойнее ей почему-то не становилось. – Давно не видел тебя. Выросла. Как поживаешь?

– Хорошо, – ответила Алана, непроизвольно теребя рукой страницы книги. Дядя Миша своей спиной загораживал ей весь обзор. Это нервировало.

– Папа тебя не обижает? – вдруг спросил дядя Миша.

Алана затряслась. Глядя на мужчину в форме, она уже заранее чувствовала себя виновной в каком-то ужасном преступлении и хотела только одного – стать невидимкой.

– Нет, – прошептала она и вжалась в спинку кресла.

Громыхая по линолеуму подошвами тапок и попыхивая перегаром, в комнату завалился отец. Он напоминал большого обрюзгшего тюленя. Майка в жирных пятнах задралась на животе, и папа не особо успешно пытался натянуть её обратно.

– Слушай, а тебе чего здесь надо-то? – напустился он на дядю Мишу. – Я не понял ни хрена, это чо за генерал хренов? Заходит, значит, как к себе домой, и чо? Какого хрена, спрашиваю я, тебе понадобилось от моей дочери?

В придачу к страху Алана теперь ощущала ещё и жутчайший стыд. Папа уже хорошо "накатил" и потому чувствовал себя орлом. Из-за его спины выглядывала любопытная тётя Нюра, нос её покраснел, глаза нетрезво блестели. Чудо, что за "родственнички", врагу не пожелаешь.

Гордеев выпрямился. Он был выше отца и шире в плечах. Рука его лежала на кобуре, и Алана спросила саму себя, есть ли в ней пистолет? Видимо, тот же вопрос интересовал и отца – лицо его приобрело настороженное выражение.

– Андрей! – Никиткин отец говорил громко и чётко, в его голосе слышались железные нотки. – До меня дошли слухи, что твоя дочь целыми днями нянчится с ребёнком. Это правда?

Папа задумался. На лице его отразилась дилемма, которую он в срочном порядке пытался решить своим затуманенным алкоголем мозгом: а именно, как лучше поступить – выкинуть наглеца за дверь немедленно или всё же не нарываться на скандал? Вдруг соперник окажется сильнее? В конце концов, здравомыслие всё же взяло верх.

– Что за бред? – отец развёл руками. – О чём ты? Да, Алана помогает нам с малышом. Как же без этого, ведь дети должны помогать своим родителям. Но мы вовсе её не экспла… эксплура… не эксплуа… тьфу!.. тируем! Кто это вообще придумал?

Было не совсем ясно, что он имел в виду: какой нехороший человек осмелился допустить, что любящий папуля эксплуатирует свою любимую дочь или кто придумал такое сложное в употреблении слово? Со стороны эта сцена кому-то могла показаться смешной, но Алане было не до смеха. Как дядя Миша не может понять, что делает только хуже? Зачем, зачем он пришёл?

– Это точно соседи, сволочи, настучали! – высунулась из-за отцовской спины тётя Нюра. – Врут они всё, гражданин начальник, врут, потому что ненавидят нас и завидуют! А мы дружно живем, и детей не обижаем. Аланка с Павликом иногда сидит, но вы бы знали, какой он спокойный! Ангел, а не ребёнок, спит почти всё время! И мой магазин вон туточки, в двух шагах…

Тётя Нюра ткнула пальцем в окно и с пьяным воодушевлением заверила:

– Я всё контролирую, гражданин начальник. Всё! Даже не сомневайтесь. А соседи – лгуны и мерзавцы! Вот Люська из пятой, например…

– Да заткнись ты уже! – рявкнул отец.

Тётя Нюра сделала обиженное лицо и демонстративно отвернулась. Про магазин, кстати, она сказала единственную чистую правду – он действительно располагался в нескольких метрах от их подъезда, прямо во дворе. Дядя Миша подошёл к окну и отодвинул пальцами занавеску, как будто лично хотел в этом убедиться.