Цель обманывает средства - Павел Балашов Страница 32

Агату Дима обнаружил у дверей медблока. Она сидела на полу, странно, кривобоко привалившись к стене, и, казалось, даже не дышала. Успевшие подсохнуть полоски на щеках свидетельствовали о том, что девушка плакала, а то, что у нее, очевидно, не нашлось сил даже смахнуть слезы, майору уж совсем не понравилось. Он быстро присел на корточки и приложил кончики пальцев к шее. Пульс ровный… уже хорошо.

— Эй, — Дима осторожно потрепал суперкарго по щеке. — Эй, ты жива?

Ресницы дрогнули, ставшие почти прозрачными веки приподнялись, уголок рта еле заметно дернулся: Агата попыталась улыбнуться.

— Жива, — прошелестела она, сглотнула и уже увереннее повторила: — Жива. Только перенапряглась малость. Это бывает, командир…

— А с Юлькой что?

— В «Саркофаге». — Агата вдруг закашлялась, съеживаясь и почти принимая позу эмбриона.

— А ну-ка… — Десница встал на одно колено, примерился и легко, как ребенка, поднял девушку на руки. Уточнить состояние бывшей супруги он решил позже: не ровен час, эта сейчас загнется, так и уточнять не у кого станет. — Что значит — «перенапряглась»? Давай командуй, где-что-куда-зачем?

— В рубку. Мне сейчас одной нельзя, ты вовремя пришел…

— Вовремя!!!

Следующая фраза майора, длинная и замысловатая, была абсолютно непечатной, но Агата только чуть слышно хмыкнула в ответ на явно риторический вопрос «Какого *** не предупредила?!»

Впрочем, следовало отдать Деснице должное: матерился он на ходу, как-то ухитряясь быстро идти по коридору, не задевая стен ногами девушки. Голову оберегало высоко поднятое правое плечо.

В рубке — Платина, будучи на посту, только глаза скосил — Дима сгрузил Агату в ложемент, перевел дух и уже спокойно спросил:

— Что еще тебе нужно, кроме общества?

— Поесть. Что-нибудь сладкое и, желательно, горячее, — жалобно улыбнулась девушка. — Не по себе мне что-то. Зябну…

— Алкоголь? — уточнил майор.

— Не стоит.

— Медицина?

— Без толку.

Десница молча развернулся на каблуках и выскочил в коридор, по дороге от души отоварив кулаком молочно-белую пластиковую окантовку дверного проема.

Вернулся командир на удивление быстро. Вместе с ним в рубку проник аромат выпечки и специй: с киберповаром явно удалось договориться. Поднос Дима то ли не нашел, то ли посчитал ненужным, и теперь левая рука крепко сжимала исходящую паром кружку, а на растопыренных, как у заправского официанта, пальцах правой прочно стояла тарелка со слойками.

— Держи. С джемом, как заказывала. В чай я кое-чего добавил… хороший агрегат ты присмотрела на Волге, понятливый. Осторожно, не обожгись.

Агата пристроила тарелку на выдвинувшийся из подлокотника кресла столик, обхватила кружку ладонями и с удовольствием принюхалась. Пахло корицей, гвоздикой, кардамоном и, кажется, душистым перцем. Идеальное сочетание для согревающего напитка, молодец, командир, соображает.

Некоторое время в рубке было тихо. Платина забавлялся с демонстрирующим окружающее пространство экраном, то приближая изображение до такой степени, что причудливые рыбы становились огромными, то удаляя его и любуясь панорамой. Полюбоваться действительно было чем. Разумеется, на такой глубине было почти темно, но инфравизор в теплой воде работал вполне надежно. Что ж… Красиво здесь. Очень красиво. И совершенно не похоже на моря Заката.

Деснице было не до подводных красот. Ему с огромным трудом удавалось молчать, дожидаясь, пока Агата насытится. Что-то подсказывало ему, что начни он задавать вопросы прямо сейчас, она сразу же перестанет жевать, забудет про чай и будет максимально обстоятельна. Однако подобное поведение было бы с его стороны форменным свинством. Поэтому майор просто сидел, напряженно выпрямившись в кресле, и краем глаза наблюдал за тем, как девушка ест. В какой-то из прочитанных в юности книг ему попалось выражение «аккуратная жадность», и он только посмеялся тогда — как жадность может быть аккуратной? Однако выяснилось, что автор, чье имя давно стерлось из памяти Димы, дал определение на редкость точное. Именно так Агата и поглощала сейчас пирожки — с аккуратной жадностью, и, несмотря на то что ситуация в целом не располагала к хорошему настроению, Десница слегка улыбнулся.

Наконец Агата, порозовевшая и расслабившаяся, отставила тарелку, сделала еще несколько глотков из кружки и повернулась к мужчинам.

— Ну вот, теперь я хоть на человека похожа. Да?

— Угу, — фыркнул Платина, — во всяком случае больше на человека, чем на ходячую смерть.

Агата коротко ощерилась, давая понять Варфоломею, что его замечание неуместно, потом поймала взгляд Димы и кивнула.

— Что с Юлией? — повторил майор свой вопрос.

— Ничего хорошего, — вздохнула девушка. — Попали в нее стрелкой, но не такой, как в тебя тогда, на Волге. Она мягче, и, судя по тому, каких дел натворила, центр тяжести смещен.

— А конкретнее?

— Прошла между седьмым и восьмым ребрами. Вращаясь. Левое легкое — в кашу. Сердце не задела просто чудом, повезло, иначе ты бы труп притаранил. Потом наткнулась на пятое ребро сзади, развернулась, прогулялась по кишечнику, отъела кусок печени и застряла в мышцах брюшины. Хреново, в общем. Капсула-капсулой, но тут надо легкое менять. И часть кишечника. Я не хирург, командир, заморозить могу, а вот вылечить… Но для толкового стационара работа не слишком сложная, тем более что позвоночник цел. Опять же времени с момента ранения прошло совсем мало, это ты молодец.

— Я — молодец? — взвился Десница, задыхаясь и пытаясь подобрать слова. Сердце, казалось, отвердело и колотилось о ребра с явным намерением пробить дыру и выбраться наружу.

— А что — нет? — приподняла бровь Агата, и ее флегматичный голос подействовал на Диму как ушат холодной воды. — Ты сделал что-то неправильно? Или ты сделал мало? У тебя была возможность сделать больше? Прости мое любопытство — как?

— Заткнись, — тихо и как-то устало приказал майор.

— Нет уж, послушай меня, — девушка была неумолима. — Ты хотел идти первым, но Юлия Максимовна тебя не пустила, сама сунулась под огонь. Уберечь ее ты мог только одним способом: заперев в каюте. Так она куратор миссии, хрен запрешь…

— А ее всегда было хрен запрешь. И когда мы на одном курсе учились, и когда поженились, — проворчал порядком сникший Десница.

Высказать свое отношение к последней фразе командира Агата не успела: первым опомнился Платина.

— На одном курсе? Командир, а сколько тебе лет?

— Сорок один, — криво усмехнулся Дима. — Что, не похож? Так психокоррекция — она никого не красит…

— О-па… — растерянно пробормотал Варфоломей и покосился на Агату. Та сейчас выглядела так, словно последний кусочек заковыристой головоломки встал на место — во всяком случае именно так интерпретировал выражение ее лица пилот. — Ты знала?