Воительница. Жажда мести - Дин Андерссон Страница 32

Вафтруднир вздрогнул, мускулы его напряглись, собрались в узлы, по телу пробежала дрожь, видимо, боль была страшная, однако несчастный не издал ни звука.

Тёкк обошла его и принялась полосовать грудь и живот.

Ётун только вздрагивал и раскачивался на цепях. Он по-прежнему хранил молчание, несмотря на то, что невыносимая боль раз за разом пронзала тело. Он все так же беспомощно раскачивался на цепях, на теле проступили рубцы, из которых уже начала сочиться голубоватая жижа.

Тёкк ни с того ни с сего расхохоталась, отбросила в сторону хлыст и приблизилась к великану.

— Как тебе порка, ётун-клятвопреступник? Ты даже ни разу не вскрикнул.

Ведьма задумчиво глянула на Вафтруднира, сунув длинный как кинжал ноготь в одну из ран, раскрывшихся на груди великана.

— Такое терпение свидетельствует о том, что это испытание доставило тебе неимоверную радость. Не так ли, ледяной слизняк?

Вафтруднир с ненавистью глянул на нее, но ничего не ответил.

— Хорошо, — служительница Хель снова засмеялась. — Если порка пришлась тебе не по душе, может, это понравится? — Медленно, словно подразнивая его, она принялась разоблачаться, пока полностью не обнажилась. — Случалось, Вафтруднир, — произнесла она и придвинулась к нему поближе, — до меня доносились твои тайные желания. Я чувствовала, как похоть овладевает тобой, как тебе все труднее ей противостоять. Давно у тебя не было самки, какой-нибудь великанши или кого другого? Глядишь, я смилостивлюсь и вместо пыток вознагражу тебя счастьем.

Хримтурс продолжал молчать.

Тёкк сосредоточилась, произнесла магические слова. И вдруг стала изменяться, формы человеческого тела начали увеличиваться, цвет ее кожи приобрел голубоватый оттенок. Спустя несколько минут перед Вафтрудниром предстала соблазнительная молоденькая великанша. Она прижалась к ётуну грудями и животом, стала целовать его, израненного, молчащего, пытаясь пробудить в нем желание, с каждым мгновением заводясь все сильнее и сильнее.

В камере, где до сих пор раздавались исключительно вопли несчастных, теперь послышались иные звуки. Вздохи, всхлипы, вскрики заполнили каменный мешок. Вафтруднир не смог долго противиться природной страсти и вдруг вскрикнул в момент избавления от семени. С ним в один голос завопила и великанша.

Наконец наступила тишина. Тёкк не спеша отодвинулась от ётуна. Теперь затрепетала инеистая плоть, и очень скоро служительница Хель вернула себе прежний облик. Волосы ее были растрепаны, она отошла в дальний угол, оттуда загадочно глянув на наказанного, улыбнулась чему-то. Ее человеческая теперь кожа блестела от пота, от голубоватой жижы, размазанной по телу.

Она вновь облачилась в одежду, приблизилась и пошлепала ётуна по бедру.

— Теперь ты удовлетворен? Но ты еще не заплатил за полученное удовольствие. Однако на сегодня достаточно.

Она подняла с пола кнут, задумчиво оглядела его и повесила на шею великану.

— Мне кажется, я знаю, чего ты опасаешься более всего. Боль, конечно, и дальше будет досаждать тебе, но куда невыносимей всяческие унижения и оскорбление чести. Это тебя взволнует куда больше, чем примитивные телесные страдания. Так что тебе придется раз за разом вспоминать о том, что случилось с тобой сегодня. Ты будешь сгорать от стыда каждый раз, как только начнешь вспоминать о — своем предательстве. Ты станешь называть себя бесчестным ётуном, будешь благодарить меня за то, что я подвесила тебя в этой камере.

— Это мой отец опозорил наш род, а не я.

— Ты ошибаешься, Вафтруднир, и я постараюсь убедить тебя в этом. Потом я, возможно, прощу тебя, и ты останешься в моем замке. Будешь исполнять прежние обязанности до той поры, пока не окончится срок нашего уговора. А может, оставлю тебя здесь, как и полагается поступать с трусами, подобными тебе. Буду время от времени заглядывать сюда и доставлять тебе… небольшое удовольствие.

— Продолжай играть в свои дурацкие игры, — откликнулся инеистый великан. — Я просто изнываю от скуки, слушая твои пустые угрозы.

Тёкк рассмеялась:

— У меня есть гость, о чьем присутствии ты и не догадывался. Да-да, негодяй, вот насколько я сильнее тебя в колдовстве. Так вот, — после короткой паузы продолжила она, — этот кто-то очень подходит для того, чтобы выбить дурь из твоей глупой башки. Он вмиг докажет, насколько ты низок и бесчестен. О-о, если бы ты знал, как он умеет наказывать! Так что очень скоро ты узнаешь всю правду о себе, и, поверь, это будет безрадостная правда. Ты — всего-навсего жалкий трусишка, и говорить о тебе, как о честном ётуне, смешно. Позволь мне представить его.

Тёкк затянула напев заклинания, при этом она, как и требует колдовство, начала рисовать руками в воздухе волшебные руны. Их очертания обозначались огненными линиями и тут же гасли. Наконец в одном из углов пыточной образовалась сфера багрового огня, в следующий момент лопнувшая, посыпались искры, и на ее месте возник невысокий, на удивление мускулистый, бородатый мужчина с гривой торчащих в разные стороны ярко-рыжих волос. На его загорелом теле были видны многочисленные шрамы, по-видимому, полученные в битвах.

Подвешенный на цепях Вафтруднир напрягся, затем бросил полный ненависти взгляд на незнакомца.

— Ты угадал, ётун. Это — берсерк, знаменитый своей ловкостью и хитростью, один из самых непримиримых врагов вашего рода. Этот воин, посвятивший себя небесному предводителю берсерков, который сам, как ты, наверное, помнишь, был не прочь сгубить пару-другую великанов еще в начале времен.

Вафтруднир постарался взять себя в руки.

— Твоя очередная хитрость! Как это может быть, чтобы приверженец Одина прятался в замке служительницы Хель?

— Уверяю тебя, что этот богатырь и душой и телом принадлежит Одину. Возможно, он сам объяснит тебе, в чем здесь причина, а может, и нет. Теперь ты в его власти, трусливый предатель-ётун. Я удаляюсь, не нянчись с ним, — уходя, приказала она ухмылявшемуся берсерку. — Я жду, что ты заставишь его признать свою вину, пусть он начнет молить о прощении. Не забывай, что более всего эти ледяные увальни испытывают страх перед огнем.

Она величаво проследовала к выходу. На пороге, чуть задержавшись, улыбнулась, видимо, что-то тайное порадовало ее, и вышла из комнаты.

Ётун по-прежнему был уверен, что так называемый берсерк не более чем один из коварных приемов Тёкк. Что-то вроде колдовской иллюзии, созданной ее магической силой. Внешне человек как две капли воды походил на того воина, чья слава была связана с безумством в бою, однако вся его подлинность зависела от силы заклятия. Но ётуну было безразлично, иллюзия перед ним или настоящий берсерк, великан полностью находился в его власти.

Между тем Тёкк, медленно ступавшая по коридору, казалось бы отрешенная и равнодушная, напряженно прислушивалась к тому, что творится в голове приговоренного к пыткам великана. То-то порадовалась она, обнаружив, что, оставшись один на один с ее созданием-берсерком, никаких других мыслей, кроме безумного страха и обессиливающего ужаса, предатель не испытывал. Он совсем потерял голову, когда сотворенный колдовской силой иллюзорный берсерк принялся размахивать перед лицом ледяной глыбы факелом. Коротышка начал подпаливать волосы великана, затем кожу. Каждое содрогание жертвы вызывало у хозяйки замка приступы неудержимого веселья. Про себя Тёкк еще отметила, что инеистые существа настолько тупы и неразвиты, что даже не могут понять, как облегчить свою участь.