Тень воина - Владимир Перемолотов Страница 32

— Ну и где он? — нетерпеливо спросил Гаврила из-за спины товарища. Ему уже надоело бестолково стоять на одном месте. Хотелось вернуться назад, в уютную и безопасную комнату на постоялом дворе, где его никто не сможет обидеть. Ну это если он будет там со своим новым товарищем..

— Тише!

Игнациусу показалось, что позади них кто-то быстро перебежал от дома к дому. По-хорошему Гаврила теперь ему уже был не нужен. Журавлевец сделал свое дело — вывел его на колдуна, но подумав Игнациус потащил его за собой. С мешком, разумеется. Мало ли что… Он мог чувствовать себя спокойным только тогда, когда талисман окажется в его руках.

— Помолчи и под руки не лезь…

Лунный свет выплеснулся с неба, окатив соломенную крышу халупы.

Игнациус чувствовал Митридана. Он там то ли ждал кого-то, то ли ел, во всяком случае, не спал.

«Хорошо… На спящего не нападу, — подумал маг. — Почти по рыцарски получится… Кто бы мог подумать?»

Он снял с пояса перчатку, начал осторожно натягивать на ладонь.

Тонкая кожа холодила кисть. Он вспомнил, когда это ему пришлось одевать ее в последний раз. Да. Точно. Лет тридцать назад пришлось так вот точно доставать из его собственного замка герцога Лерийского — мятежного вассала Императора. Маг посмотрел в небо, припоминая высоту замковых башен, и наткнулся взглядом на Луну. Все сейчас было как тогда, только вот луны в тот раз не было, да замок герцога был не под соломенной крышей, да ров вокруг замка… Правильно. Ров, луна да солома — вот и вся разница.

Кожа согрелась, стала частью руки.

Игнациус осторожно шевельнул пальцами, осторожно разводя их в стороны. Гаврила тихонько сопел позади.

— Ты не бойся, — не оборачиваясь, сказал Игнациус. — Там, в доме, наш враг.

— А кто наш враг?

— «Как приятно быть честным — подумал Игнациус. — Даже если у этой честности две стороны», а вслух сказал:

— Тот, кто хотел у тебя сегодня мешок украсть.

— Разбойники? — опасливо поежился Масленников. Связываться с ворьем ему не хотелось, но товарищу разве откажешь? — Может, лучше князю пожалуемся?

Игнациус с невидимой Гавриле улыбкой покачал головой.

— Да мы их и сами…Что нам князя утруждать? Сейчас мы их одним махом всех накажем… Голыми руками… Даже одной голой рукой… А что останется, то вороны расклюют.

Гаврила от таких слов даже плечи расправил.

— Есть у меня одна вещица… От деда досталась… — продолжил маг.

Про деда он врал, конечно. Сам ведь сшил перчатку лет четыреста назад из кожи халдейского мага Эхонта. Скверный был маг и скверный человек, но вот как в жизни бывает — человек скверный, а кожа у него добрая — сносу нет. Крепкая кожа. Вон сколько служит!

Пальцы нестрашно повисли над крышей и стали тихонько сжиматься в кулак.

— Там кто-то есть! — сказал Гаврила.

Игнациус, не спускавший взгляд с двери повторил.

— Конечно, есть…

Маг не сообразил, что Гаврила смотрит не вперед, а назад. В этот момент он вообще не думал о Гавриле. Варвар сделал свою работу и уцелел. Его счастье. Теперь только бы не помешал. И поэтому Игнациус говорил, чтоб занять его уши и дать отвлечь себя глупыми вопросами.

— Как не быть…

Крыша дома вздрогнула, словно по соломе промчался порыв ветра. Игнациусу показалось, что крытые соломой бревна ощутили угрожающую им силу и испугались.

— Это быстро, — сказал Игнациус. — Заскучать не успеешь. Раз-два и…

Он свел пальцы. В тишине отчетливо хрустнуло. Солома смялась, из стен с треском начали выпадать бревна. Маг быстро, словно комара ловил или муху, передвинул руку в сторону и… Крепко тут строили.

Дом прогнулся, но устоял.

Игнациус сжал пальцы покрепче. Дом охнул, словно живой и стал обрушиваться внутрь — крошились бревна, завертелась по ветру солома, всполошились и заорали соседские куры. Маг усмехнулся. Где-то там, за падающими бревнами перепуганным петушком метался Митридан. Он не видел его, но знал, что это именно так. Не могло быть по-другому.

Дерево захрустело, стены раскатились отдельными бревнами. Сжатые в щепоть пальцы поднялись над развалинами, и тут же незримая сила подняла бревна и встопорщила их над землей. Маг сдвинул пальцы, и бревна брызнули щепками.

Гаврила, с беспокойством смотревший в темноту, откуда они сами пришли, дернулся, чтоб обернуться на треск, тут из темноты начали появляться люди, и ему стало не до треска.

С замершим сердцем он считал выходивших из темноты, страх колыхнулся в нем словно поганое болото и вдруг начал подниматься, чтоб затопить все его естество. Он не мог крикнуть — страх перехватил горло, но это даже не пришло в голову.

— Вот он! — сказал один из них, что держал в руках деревянную бадью. — Вон стоит. И мешок… Все как говорили.

Гаврила подумал, было, что надо бы мешок поближе придвинуть, но страх уже сковал руки и ноги. Голос из темноты спросил:

— Помнишь, что делать нужно?

Тот хмыкнул.

— Помню…

Легким скользящим шагом, держа бадью чуть на отлете, киевлянин в два шага добежал до стоявшего столбом Масленникова и опрокинул ее на него. От неожиданности Гаврила вскрикнул. Может быть, он сказал и побольше, но волна густого острого запаха заставила его закрыть рот. Глаза защипало. Он упал на землю и кашлял, словно больная лошадь. В одно мгновение одежда стала грязной и липкой, а сам он превратился в в что-то похожее на шевелящуюся кучу отбросов…

…Чужая сила возникла рядом с магом неожиданно, словно подкралась и теперь навалилась на плечи. Игнациус повернулся, почувствовав ее, но слишком уж он увлекся, перетирая в труху неподатливое дерево. Враг обрушил на него магический удар оглушающей силы. Маг попытался повернуться, но чужая сила сковала его, и он почувствовал себя вмороженным в лед. Мелькнула только мысль. «Обманул!». Он отбросил ее — сейчас нужно было спасать жизнь, а не переживать по мелочам.

Не в силах двинуть ни рукой, ни ногой, он шевельнул бровью, ограждая себя от незримого напора. Сила, только что грозившая смять его, размазать по земле, ослабла, но он и ее едва сдерживал.

…Бобырь смотрел на ползающего по земле человека и не мог найти в нем ничего страшного. Разбойник пожал плечами — и чего это колдун так его боялся? Он уже понял, с кем дело имеет, и не больно, а так, для острастки, пнул того ногой под ребра.

— Мешок сам отдашь? Или тебя уговаривать придется?

Мужик не молчал, но и не говорил — кашлял, тряс головой, тер руками слезившиеся от густого запаха глаза, но не сопротивлялся…

Ожидая одобрения, он посмотрел на атамана. А тому было не до него…

Босяг смотрел, как волхвы ломают друг друга.