Дети заката - Тимофей Алексеев Страница 32

— Так, значит, за стеной нет жизни? Вот не знал… — засмеялся Сева. — А здесь, ты считаешь, жизнь? В неволе?

— Нет, это остров в вашем мире, где каждый думает, как хочет, и этим волен быть собой. А чтобы лучше меня понял: небытие, где думать не мешают, не понукают. Они здесь — вольная трава.

— Вот то-то, лишь трава…

— А ты вот здесь, хоть в белом одеянье, а быть собой неволен, раб. Но зельем погасить желаешь волю тех, кто думает иначе. За это тебе платит твой хозяин? Кто он?

— Минздрав, — уже со злобой в голосе ответил Сева бородатому. Да задачка… — И откуда вы только вынырнули? А почему один ты говоришь? Почему остальные молчат?

— Потому что старший! И даже враг у нас седины уважает. Перечить могут лишь волхвы, но это потому, что путь наш знают и связаны с богами… А там вот за стеной таких, как ты… Их много, и они опасны.

— Опасны? Для кого?

— Для рода! Для земель исконных! И знаешь, больше не мешай нам зелье, мы и без пищи можем жить подолгу. Опасны вы, что сорняки стараетесь посеять в разум.

— Да ты, я вижу, в психологию ударился! Начитан, вижу! Про путь, судьбу заговорил. Может, по звёздам читать умеешь?

— Нет, сей урок подвластен лишь волхвам иль избранным богами, а их немного. Но вот в глазах твоих сейчас прочёл смятенье и даже страх, а это взгляд раба… И проиграешь ты, ещё борьбы не начав, всё потому, что страх скуёт железом волю…

Сева, ничего больше не говоря, круто развернулся и захлопнул за собой железную дверь. Защёлкнулся автоматически замок, перед глазами поплыла зелёная стена коридора.

— Да… Это первый симптом. Пора менять работу. Ненадолго же меня хватило.

— Док, случилось что? — медбрат тряс его за плечо. — Помочь чем?

— Нет, не надо. Без меня в изолятор никого не пускайте, а у меня голова закружилась — не выспался, видно.

Уже в своём кабинете налил Сева спирта в чайную чашку, плеснул воды и, выпив, уткнулся в кулак с зажатой чашкой. Кто же они? Но только уж не сумасшедшие, скорее, это он сходит с ума… Секта, какая-то община? Ну, если бы это была секта, то они уже требовали бы адвокатов или прессу. А эти молчат. Их привезли, а они ничего не требуют, как будто ждут чего-то. И глаза… В них нет страха ни за будущее, ни за настоящее. А вот у него бородатый прочитал… И он был прав. Действительно, он почувствовал страх и смятение перед ними. Небытие… Что это такое? Разве можно жить в небытии? Это же смерть, могила или забвение, наконец. Как можно прийти оттуда, чего нет? Как распознают пищу? У кого спросить совета? Уже ведь пробовали ввести в гипноз, перед тем как пустили сонный газ и разоружили, — не поддаются они гипнозу. У них сильная воля, даже газа понадобилась двойная доза. Хватило бы на роту солдат, а эти спали всего десять минут. И после него стали недоверчивы и скрытны. С обслугой даже словом не обмолвятся. Они ложь почувствовали, сами-то, видно, только правдой живут.

Сохатый сидел, не проронив ни слова. То, что рассказывал Леший, почти полностью подтвердил участковый.

— Ну, Леший, так что за человек у тебя живёт?

— Он из другого времени, Коля. Как и люди те в психушке… Как сказали, из небытия. Всё это с моим гостем сходится. Только зачем тебе эта головная боль? Ты по заявлению это расследуешь или как?

— Нет, Леший, сам разобраться хочу. Понять, кто есть кто. И кто за кем и за чем стоит. Только непросто всё это, а надо. Допросить мне твоего гостя придётся.

— Если захочет, сам всё расскажет, а не захочет — ничего ты не узнаешь. Пытать ведь его не будешь. Да и пытать я гостя не дам. Я ведь не док твой из лечебницы. Вечером приходи. Может, тебе он тоже откроется.

— А ты что-то знаешь, но молчишь. Не по дружбе это.

— Это право Невзора, посвящать тебя в это или нет. И ты не проси о том, в чём не могу тебе помочь.

— Да понял, понятливый…

Участковый вытер пот со лба и пошёл к калитке, похлопывая папкой по ноге. Сохатый взглянул на Лешего:

— Что он-то усердствует? Ему это надо?

— Наверное, раз ищет…

Круглый блестящий шар, медленно вращаясь на блестящей серебряной цепочке, набирал обороты. И вот уже почти не видно его вращения, и на глазах Невзора он стал разделяться. Как будто уже не шар, а две полусферы вращались в противоположные стороны. Он хотел отвести взгляд, но не мог. Неведомая сила движения заставляла смотреть на это вращение. И вот уже из полусфер возникли два шара, потом они стали делиться в геометрической прогрессии. Он почувствовал лёгкое головокружение, в ушах появился звон, как от тысячи, миллиона луговых сверчков. Звуки слились воедино, и этот звон достиг апогея. Комната Лешего, в которой лежал Невзор, вся наполнилась блестящими шарами, и сквозь этот звон слышался усыпляющий голос Ведеи:

— Отец…

— Ты пришла, Ведея?

— Нет, я снова в твоём сне… Ты должен знать, где наши люди.

И растаяла комната. Запахло травами и дымом костров. Огромное солнце в зените. А у костров люди. Плачут голодные дети. Мужчины с угрюмыми лицами. Женщины что-то растирают на плоских камнях, кажется, зерно. Нет смеха, нет песен. Трещат костры, пожирая сушняк, да шумит протекающая рядом река. Невзор силится узнать это место, так, как он узнал свой люд. Он видел всех своих жён, видел нескольких дочерей. Не видел только сынов своих, нет среди них и Ведеи… Он хотел сказать им что-то, но в горле только забулькало. Будто у него отнялся язык или вырвали его раскосые чёрные люди, которые часто совершали набеги на их селения.

Местность вдруг показалась ему знакомой. Когда-то он уже был в тех местах, давно, ещё в отрочестве, но помнит эти излучины, и холмы, покрытые чёрным лесом, и эту огромную поляну с дурманящей травой.

— Теперь я знаю, где вы, — подумал, теряя сознание, Невзор. — Я найду вас…

Наступила ночь. Исчезли костры и люди, исчез день. Прожужжав, остановился в воздухе блестящий шар, потом со стеклянным звоном рассыпался на полу, превратившись в блестящие осколки, и из полутьмы зазвучал снова родной голос:

— Я скоро буду с тобой, отец!

— Не уходи, мне с тобой покойно…

Голос Ведеи затих. Он ощутил на своей щеке ладонь жены. Она гладила его и шептала ему нежные слова, одному ему только известные. Он улыбнулся во сне, силясь коснуться её рукой, но руки были тяжелы, он не мог их оторвать от постели. Видения исчезли. Невзор очнулся.

— Ты донесла до меня, где мой род, теперь найду их, пока в их души не вошло сомненье, что они брошены и мною, и богами…

Невзор надел свой пояс с мечом, взглянул на погасшую вечернюю зарю. Спешить пора, вот только дождётся Ведею. Нужно узнать, ради чего они здесь. Ничто случайным не бывает…

По тропинке от дома шёл Невзор. Леший увидел радостное лицо, на кожаном поясе его висел меч.