И дорога к себе так длинна... - Ксения Баштовая Страница 32

К удивлению эльфа, Матей направился обратно к дому советов. Пропадал там примерно полчаса и вернулся мрачный, как будто снова побывал в гостях у кынсов.

— Пошли, — процедил он сквозь зубы.

— Куда? — не понял эльф.

— На месте узнаешь, — отрезал Матей.

Идти пришлось практически на окраину города, причем Матей шел так быстро, что эльфу казалось, будто за ними кто-то гонится. Парень оглядывался, но так никого и не заметил.

Наконец путешественники остановились перед внешне ничем не примечательным домом. Вудаш нерешительно замер перед дверью, словно раздумывая, не лучше было бы просто развернуться и уйти. А затем уверенно постучал.

Некоторое время царила тишина. Эльф уже решил, что никого нет дома и им придется уходить, так никого и не дождавшись, когда изнутри послышались шаги.

— Я никого не жду! — прохрипел из-за двери старческий голос. — Пошли вон!

Матей печально вздохнул:

— Дядюшка… — Тут он поспешно сверился с вытащенными из кармана записками. — Дядюшка Цтирад, открой, а? Мы по делу пришли.

— Все по делу приходят! — прокаркал старикан. — И хоть бы один просто так заявился, конфеток принес!

— Дядюшка Цтирад, ну открой! — жалобно протянул Матей.

Хозяин дома помолчал, а потом вкрадчиво поинтересовался:

— А конфетки?

— Дядюшка Цтирад!

— Уже семьдесят оборотов как дядюшка! — язвительно отозвались из-за двери.

Матей беспомощно обернулся к Элиашу:

— Ну и что прикажешь с ним делать?

— А он нам действительно нужен? — на всякий случай уточнил эльф.

Вудаш только вздохнул:

— Он единственный из ныне живущих, кто ходил к Эске-Кермену.

Элиаш на несколько мгновений задумался, а потом развернулся и решительно направился прочь от дома.

— Эй, ты куда?! — пораженно спросил Матей.

— За конфетами, куда же еще.

Найти заказанное удалось быстро, и уже через пять минут Элиаш потеснил Матея:

— Посторонись, — и бодро постучал в дверь.

На этот раз хозяин отреагировал практически мгновенно:

— Кого там принесло?

— Конфеты заказывали? — радостно поинтересовался Элиаш.

Дверь распахнулась.

— Ого… — только и смогли промолвить вудаш с эльфом.

И было с чего. На пороге стоял мальчишка лет восьми. Он огляделся по сторонам и тем самым хриплым стариковским голосом произнес:

— Ну заходите, раз пришли, что стоите?

Со слов эльфа выходило, что выглядевший малолетним Цтирад действительно бывал у Эске-Кермена и даже смог рассказать, как туда идти и чего следует опасаться.

Короче, за те два дня, которые дриада провела в праздности, эльф не только выяснил, куда идти, но и практически подготовился к походу: добыл провиант, необходимые вещи… В общем, запасся всем необходимым.

Надо ли говорить, что извиняться Летти не собиралась? Причем не собиралась по вполне очевидной причине — Элиаш с Матеем сами во всем виноваты, предупреждать надо, а не рассказывать о каких-то там записках, которых никто в глаза не видел.

— Я только не пойму, — устало пробормотал эльф, окончательно уверившийся в том, что слов извинения он не добьется, — за каким делом Олбрам заявил, что я остаюсь?! Мы же с ним в эти два дня ни разу не виделись.

Наиболее пострадавший после ссоры дриады и эльфа Матей только плечами пожал:

— Надеялся, что Летисия тогда быстро согласится остаться.

— А это ему зачем? — Парень покосился на нахмурившуюся дриаду и поспешно поправился: — Он же ее видел всего-то два раза в жизни.

Вудаш грустно улыбнулся:

— Он, наверное, окончательно потек на идее свежей крови.

— Что?! — пораженно уставились гости на хозяина.

— Н-ну… Как вам объяснить? Понимаете, есть такая вещь, как гены… Свет, ну как вам объяснить, что это такое?! Гены — это…

— Можешь не объяснять, — отрезал эльф. — Я и так знаю.

— Ага, — влезла дриада, — и ДНК от РНК как-нибудь отличу.

Элиаш удивленно покосился на девушку, но промолчал.

— Ну тогда чуть по-другому скажем, — вздохнул вудаш. — Понимаете, он уже лет пять помешан на одной идее. Дело в том, что Истоков хотя и несколько, но численность населения тут не особо большая. За триста лет, прошедших после войны, все уже давно переженились, так что, можно сказать, все друг другу родственники. А у нас же еще запрет на общение с верхним миром. В походы ходить можно, а так — ни-ни! Ну и, в общем, это еще до войны доказали: близкородственные браки ведут к вырождению. Когда твой ребенок рождается от, как оказывается, твоей троюродной или четвероюродной сестры, есть опасность, что у него будут заболевания, которые просто неизлечимы… У нас уже каждый второй рождается если не уродом, так тяжело больным.

— Это понятно, — отрезал эльф. — Инбридинг очень часто ведет к накоплению рецессивных генов, вредных для организма, но какое это имеет отношение к Летти?

— Олбрам еще пять лет назад говорил, что в Исток пора внести свежую кровь. Похоже, сейчас он решил действовать наверняка.

— Урод, — подвела итог обсуждению дриада.

Уходить из чересчур гостеприимного Истока было решено на рассвете. Как сказал Матей: «Как раз успеете». Куда путешественники успеют и зачем, вудаш так и не объяснил.

Летти показалось, что она только голову на подушку положила и глаза прикрыла, как в дверь затарабанили.

— Открывай! — рявкнул из коридора невидимый Матей. — Проспали!

Девушка поспешно натянула одежду и выскочила из комнаты. Вудаш с эльфом уже ждали ее. Дриада вежливо улыбнулась:

— Доброе утро!

— Доброе, — не стали спорить парни. А вудаш еще и ухмыльнулся, подтолкнув ногой к Летисии небольшой, стоящий на полу рюкзак: — Это твой.

Сперва дриада не поняла, а потом покосилась на второй такой же, правда, чуточку побольше, стоящий возле ноги Элиаша, и только вздохнула. Мяу, выкатившийся вслед за хозяйкой из комнаты, сладко зевнул и вопросительно курлыкнул. Летисия хмыкнула, протянула заглоту руку… Через несколько мгновений существо мирно дремало на плече у дриады, растекшись сонной мохнатой кляксой.

Летти ожидала, что выводить их на поверхность Матей будет примерно так же, как и заводил сюда. Каково же было ее удивление, когда вудаш направился не к привычным башням, а куда-то за город. Причем спешил так, словно за ним стая жряков гналась. Остановился неподалеку от одинокого, стоящего на отшибе домика и, рванувшись к двери, принялся барабанить в нее так, будто это был вопрос жизни и смерти.