Марш мародеров - Сергей Волков Страница 33

Она все-таки спускается. Сама, проигнорировав помощь Ника. Хал к этому моменту уже оттаскивает трупы псов за ворота, в расползшийся, поросший лопухами кювет.

— Эх, шкуры бы снять, — качая головой, говорит он, бродя вокруг груды собачьих тел. — И мясо, блин. Это сколько же тут мяса!

— Я это… этих есть не буду… — говорит Эн и вдруг кричит, размахивая луком: — Что встали, а? Мы зачем сюда приперлись? Оружие вам надо, да?! Ну, так ищите! Давайте, ну!

— Ты чё? — не понимает Хал. — Взбесилась? Чё орешь-то, блин?

— Оставь ее. — Ник отбирает у Эн лук, с сожалением смотрит на второй, запасной, оставшийся на крыше.

Они с Халом собирают стрелы, валяющиеся повсюду, кое-как очищают наконечники тех из них, что покрыты собачьей кровью. Все это время Эн сидит на приступочке у стены КПП, закрыв глаза.

— Ну, мы готовы, — наконец произносит Ник. — Где тут у них что? Вон, желтое, с мозаикой — это что за здание?

— Главный корпус вроде. — Хал прищуривается. — Нам туда не надо, блин. Пошли влево, там у них спорткомплекс вроде, а за ним учебные корпуса.

— Караульные вышки ищите. Где караулы, там и склады, — напоминает Ник.

Но едва только они делают несколько шагов по занесенному землей плацу, как со стороны Оренбургского тракта доносятся странные звуки. Какое-то металлическое дребезжание, бренчание, позвякивание…

Звуки очень знакомые. И Ник, и Эн, и Хал слышали их в своей жизни тысячи раз, но сейчас, здесь, они кажутся невозможными, потому что относятся к прошлому, к мирному, домашнему прошлому.

— Это… — Хал прищелкивает пальцами, силясь вспомнить.

— Велосипед! — хором восклицают Ник и Эн.

— Точняк!

Друзья разворачиваются и выбегают за ворота. Они не ошиблись — по кочкам, объезжая лужи и деревца, мимо ограды училища катит самый настоящий велосипед, на котором гордо восседает тощий, высокий, сильно небритый человек в очках. Одетый в оранжевый плащ с капюшоном и тапки-вьетнамки, он походит на сумасшедшего клоуна из сюрреалистического фильма.

Поблескивают спицы. Покачивается прикрученный проволокой к рулю большой зонт, защищающий седока от солнца. Пощелкивают педали.

— Бли-ин… — с восторгом в голосе говорит Хал.

Велосипедист замечает людей и останавливается.

— Эта… Мне нужно проехать! — несколько надменно заявляет он высоким голосом. — Туда.

— Слышь, Очки, а ты где велик взял? — с развязанной непосредственностью уличного подростка осведомляется Хал.

— В гараже нашел, возле РКБ [23], — отвечает мужчина и тут же добавляет: — У меня ничего нет. Пропустите меня.

— Да нам ничего и не надо, — качает головой Ник. — Просто удивительно — велосипед на ходу. Как новенький!

— Там эта… всё, как новенькое, — человек указывает рукой себе за спину. — Только там желтый туман. Не ходите туда!

— Я — Никита, это вот… — Ник представляет своих спутников. — А вы кто?

— Вилен Юсупов. Я эта… инженер, на КАПО [24]работал.

— Может, вы кушать хотите? — спрашивает Эн.

— А есть? — сразу утратив все высокомерие, жадно спрашивает Юсупов. — Я эта… три дня назад суслика из норы вылил, с тех пор только траву жую, как кролик.

— Кормить его еще, — ворчит Хал. — Самим не хватает…

— Перестань, пожалуйста, — одергивает парня Эн. — Люди должны помогать друг другу. Эй, Вилен, заезжайте во двор.

Инженер Юсупов ест быстро и неряшливо. Пяток картофелин и дикушку он уминает со скоростью мясорубки и с надеждой смотрит на Эн сквозь очки близорукими голодными глазами.

— Натали, эта… а больше нет?

Хал ругается. Ник смеется.

— Увы, Вилен, это все, что у нас было, — разводит руками девушка. — Эксо-эксо, Кэнди.

Они сидят у стены главного здания училища, украшенной большим мозаичным панно на милитаристскую тему. Внизу панно идут буквы: «КВТККУ». Это значит — Казанское Высшее Танковое Краснознаменное Командное Училище.

— Жаль. — Юсупов снимает очки и протирает их грязноватой тряпочкой. — Ну что ж… Наверное, эта… я должен вас отблагодарить. А поскольку самым ценным товаром всегда была информация, я расскажу о том, что видел.

Хал снова ругается. Инженер ему не понравился с самого начала.

— Прежде чем вы начнете, скажите — а куда вы ехали? — спрашивает Ник.

— В город, — удивленно смотрит на него Юсупов. — Домой! И эта… давай на «ты», что мы, на фуршете, что ли?

— Боюсь, в городе вам… тебе не понравится. — Ник сводит брови к переносице. — Хреново там сейчас.

— Я так и думал, — кивает инженер. — Мародеры… Но за городом — то же самое.

И он начинает рассказывать, как неделю назад пришел в себя среди руин дачного домика, в котором собирался провести пару законных отгулов.

— Мы эта… С мужиками на рыбалку хотели съездить. У меня дача на Светлой поляне, ну, знаете, за Боровым Матюшино. Я приехал первым, порядок маленько навел. А потом эта… раз — и всё…

Очнувшись, Юсупов обнаружил, что все вокруг изменилось — лес поглотил дачный поселок и окрестные базы отдыха. Очутившись в непролазной чащобе, среди бурелома, мхов и зарослей папоротника, Юсупов растерялся. Он целый день бродил вокруг своего покосившегося домика, кричал, звал на помощь, но на его вопли откликались только птицы.

— А потом эта… человек пришел. Сторож из санатория. Там санаторий был, «Санта», большой, семь этажей. Сторож сказал, что все сгорело, только давно. И людей нет. Никого нет. Непонятно. В общем, решили мы выбираться. Эта… вышли на дорогу, а дороги тоже нет. Асфальт растрескался, расползся весь, одни ямы. Лес кругом. Дошли до Борматюшина. Ночевали в каком-то доме, а утром увидели… Хозяев, короче. Мертвых. Ну, эта… не мертвых, а скелеты одни остались. Кости. Тут я понял, что времени много прошло. Что меня через время перенесло, и сторожа тоже.

— Почему вы… ты думаешь, что перенесло? — заинтересованно спрашивает Ник.

— Так эта… я-то такой же, как был. А все вокруг состарилось, сгнило.

— А одежда? — вмешивается Эн. — Одежда ведь тоже сгнила.

— Хм… — Юсупов задумчиво чешет лохматую голову. — Верно, верно. Получается, эта… только тело перенеслось?

— Тебе плохо было, когда очнулся?

— Очень! — кивает инженер.

— Это потому, что никуда твое тело не переносилось. Оно просто пролежало все это время на даче. — Ник вздыхает. — Мы здесь уж тысячу раз все это обсуждали. У всех одно и то же. Те, кто в пожар попал или там придавило чем-то или током шарахнуло — те и погибли. Остальные выжили. Тридцать лет прошло примерно, понял?