Анатомия колдовства - Вадим Скумбриев Страница 33

Но вместо этого на неё навалилась тяжёлая, неприятная сонливость. Невидимый мир вокруг закачался, в висках заломило. Возможно, в другое время Рона сопротивлялась бы, но сейчас ей было уже всё равно.

Через минуту она спала крепким сном.

Зимой по дорогам Хельвега редко путешествовали в одиночку — гораздо реже, чем летом. В тёплое время года одинокого путника могут подстерегать разбойники и демоны, живые опасности, зимой же их место занимает снег и мороз. И если человека или ящеролюда можно убить мечом и заколоть копьём, то мороз бессмертен и безжалостен. Захромала лошадь, сломалась ось у телеги — тогда путнику останется только молиться и надеяться на лучшее. Поэтому, как правило, люди собирались в большие группы, часто дожидаясь попутчиков в гостиницах.

Но светловолосая женщина, что ехала сейчас по заснеженной тропе к дому на холме меж двух елей, не боялась ни разбойников, ни демонов, ни снега.

— Стой, — она натянула поводья. — Мы на месте.

Дом молчал. Женщина уже видела в небе ворона — значит, о её приезде хозяйка знает. Но, как и всегда, не очень-то хочет встречать гостей.

Она медленно подошла к дверям, снимая перчатки.

— Ты знаешь, что я здесь. Может, покажешься?

Севший на край крыши ворон насмешливо каркнул.

— Жнец тебя забери, Альма! Долго мне ещё стоять на морозе?

— Тебя стоит оставить мёрзнуть навсегда, Гита.

Гостья покрутила головой, но никого не увидела. Это было неудивительно — здесь, в своём доме, где каждый прутик наполнен магией, Альма могла и не такое.

— Я приехала не для того, чтобы вспоминать прошлые распри.

— Зачем тогда?

— У меня плохие новости. Ну и предложение о треклятом мире и союзе, куда ж без них.

Молчание. Затем дверь распахнулась — без единого звука.

— Отведи коня на задний двор, расседлай и задай корму, — на пороге стояла Альма. — Потом заходи. Не обещаю, что ты выйдешь отсюда живой, но выслушаю.

Что ж, это было лучше того, что ожидала Гита. Значит, есть надежда, что она не зря проехала весь путь от столицы сюда.

Она никогда не была здесь — Альма пускала в своё логово немногих, и уж точно не ведьм из других ковенов. Но Гита не сомневалась, что дом битком набит ловушками для незваных гостей. Некоторые она даже нашла — торчащий из-под снега пенёк с вырезанными на нём руническими узорами и ель, на стволе которой виднелись тонкие надписи. Но наверняка это был только верхний слой защиты. Альма не из тех, кто пренебрегает осторожностью.

— Спокойно, спокойно, — конь всхрапнул, и Гита мягко погладила его по голове. — Всё хорошо.

В конюшне было тепло, несмотря на ударившие утром морозы. Грели сами стены, питаясь силой из какого-то подземного источника А вот лошадь стояла только одна, и это удивило гостью — как она помнила, Альма жила с сестрой. Что здесь случилось?

Опасность будоражила кровь. Слова Альмы вовсе не были пустой угрозой — она вполне могла похоронить Гиту здесь, и у неё были на то причины. Да и сама Гита не отказалась бы сделать то же самое — но это было тогда, три года назад. Сейчас она понимала, что есть более серьёзные проблемы. А сцепиться между собой можно будет и потом.

Пристроив коня, она вернулась к двери. Альма по-прежнему ждала, сложив руки на груди и прислонившись к косяку. Увидев Гиту, она посторонилась.

— Ну проходи. Пока что ты сумела меня заинтересовать.

— Я сама не верю, что стою здесь, — Гита глубоко вдохнула, стараясь унять шум в ушах. Каждую секунду она ждала, что Альма отдаст приказ, и дом оживёт. Окна, стены, чучела на крючьях. Кто знает, что она сотворила со всем этим.

Альма указала ей на стол, где испускали ароматный пар две чашки из хэнаньского фарфора. Ромашка, черника, календула. На всякий случай Гита незаметно принюхалась — нет, отравы не слышно. Если это и яд, то куда более скрытный, чем обычные препараты.

Она села за стол и сделала осторожный глоток. Затем взглянула на Альму.

— Я удивлена, — сказала хозяйка. — Ты без опаски пьёшь чай в моём доме… наверное, у тебя и впрямь всё плохо.

— Да. Меня пытались арестовать в Ранкорне.

— Догадаться было несложно. Рассказывай.

— Нечего тут рассказывать. Нас давили все последние годы. В королевском совете было уже больше половины южан, все — восьмёрники, понятное дело. Святоши на проповедях рассказывали, что мы готовим заговор и колдовством пытались нарушить баланс. Это, в общем-то, правда, но они сгущали краски и выставляли нас последним злом на земле, хуже демонов.

— А потом Тостигу это надоело и он принял меры?

— Пока ещё нет, но примет. Я — это только первый снег, колдовала под боком и плевать хотела на указы, даже налог не платила. Вот он и послал за мной шестерых парней, чтобы решить проблему.

— Надо думать, неудачно.

— Конечно. Будь я городской ведьмой, и то справилась бы, а в собственном доме мне никто не указ. Так что я перебила всех, кроме одного. Его подвесила за ногу на дереве и расспросила.

— А потом?

— Ну, он вернулся домой живым и здоровым.

— Я не про него.

— А! Дальше-то всё как обычно. Всё ценное спрятала в тайнике, а сама поехала к тебе.

— Интересно. Ты же должна понимать, что после нашей… м-м-м, нашей маленькой ссоры три года назад я вряд ли буду рада твоему появлению. Почему же ты приехала именно сюда, во Фьёрмгард? Почему не в Дейру? В Северную марку?

— Ты прекрасно знаешь ответ.

— Назови его. Я люблю, когда мне льстят.

— Это не лесть, сожри тебя демон! К кому ещё мне было обратиться? К старым вешалкам, которые зовут себя норнами? К Гарольду, грёбаному Чёрному королю, который презирает гоэтию? Нам объявили войну, Альма. Мы не любим друг друга, но если сейчас продолжим грызню, нам конец. Один твой ковен не выдержит натиска.

— А ты, надо думать, серьёзно его усилишь?

— Нет. Я хочу приехать в Дейру, собрать всех молодых ведьм, которых не успели попортить наши старухи, и заняться их обучением. Пока ещё не поздно. Ковен Ранкорна бесполезен, и его скоро тоже уничтожат, так что лучше поспешить.

Альма задумалась.

— Расскажи мне всё, — наконец сказала она. — Что ты задумала, что собираешься делать и чего хочешь от меня. Подробно. Иначе я скормлю тебя стражам дома.

— Хорошо, — голос Гиты не дрогнул. Она ожидала именно этого. — Рада, что ты умеешь слушать.

***

Йона мутило.

Одно дело — аккуратно резать казнённых преступников, изучая анатомию человека. Там почти нет крови, нет запаха, и только первый раз бывает неприятно, а потом привыкаешь. Едва ли не единственное, что мешает этой работе — закон, который запрещал вскрывать мертвецов. Исключение сделали только для медицинских факультетов, но и там каждое разрешение приходилось выбивать с трудом.