Турнир - Валерий Самохин Страница 33

Любой желающий мог нанять в Пустоши умелого и бесстрашного телохранителя, к услугам купцов всегда были отважные охранники для защиты караванов от разбойного племени, и даже маленькую частную армию, имея тугую мошну, тут можно было собрать за пару дней. Ветераны пограничных войн, отставные гвардейцы императора, боевые маги Красного корпуса – плати и выбирай на любой, самый придирчивый вкус.

Приезжали, платили и выбирали. Кодекс наемника надежно защищал нанимателя от любых неожиданностей. Умри, но защити! Простое и неизменное правило. В случае неудачи Гильдия рассчитывалась за провинившихся. Или не справившихся, различия в этом никто не делал. Со стороны нанимателей обман исключался априори. Кому охота иметь во врагах самую могущественную гильдию Империи?

Когда магистр Цириус и его друг Вокка прибыли в Пустошь, центральный плац городка пылал сотнями чадящих факелов. Около двух тысяч наемников сгрудилось вокруг деревянного помоста в тревожном и угрюмом молчании. На почетном возвышении, прижавшись друг к другу, темнели на светлом фоне угасающего летнего неба три стройные фигурки. В черных обтягивающих штанах, в кожаных безрукавках и с безвольно поникшими головами.

Черненькая, беленькая и рыжая. Валькирии монастыря Дианы-охотницы. Элита наемников. Одни из лучших клинков Империи.

Магистр Цириус потрясенно ахнул. Это что же они должны были совершить, чтобы подвергнуться публичной казни? В том, что это казнь, он не сомневался. Вон, и полная звезда Карающих ждет своего часа. И глашатай во второй раз выкрикивает ритуальную фразу.

– Чертовы железяки! – где-то сбоку выругался вполголоса Вовка. – Понавешают на себя всяких побрякушек, ни пройти ни проехать.

На него зашикали со всех сторон. Вовка беззлобно огрызнулся – занят был, палец сосал. Безымянный. Которым неосторожно зацепился за острый кинжал одного из наемников. Старый аптекарь укоризненно покачал головой: такие методы лечения ран он никогда не одобрял.

– Надо мазь приложить из толченых костей белой совы, – посоветовал он. – Иначе огневица начнется… – и по профессиональной привычке пригрозил: – Потом всю руку оттяпают. До конца дней своих калекой останешься.

На пугливых завсегдатаев аптеки это всегда действовало безотказно. В плане продаж. Вовка посмотрел на магистра диким взглядом. Услышав невнятный гул, перевел взор на помост, заинтересованно прищурился. Хмыкнул, не выпуская палец изо рта.

– Это фто?

– Что – фто? – не понял магистр.

Вовка сплюнул на траву кровавый сгусток и спросил еще раз, облизывая губы:

– Что это за трио на эстраде? Концерт, что ли? – еще раз глянув на сцену, одобрительно крякнул: – Девчонки-то высший сорт! Хоть сейчас в Юрмалу отправляй или в Сопот.

Магистр недоуменно пожал плечами – он мало что понял из восторженных реплик своего юного друга, но основную суть уловил верно и ответил осторожным шепотом:

– Им сейчас головы рубить будут.

– Кому? – изумленно вскинулся Вовка, позабыв про кровоточащий палец.

– Девам-воительницам, – скупо пояснил Цириус.

Вовка присвистнул.

– За что?!

– Скорее всего, они нарушили условия контракта. – Цириус сокрушенно покачал головой и философски заметил: – Это карма. Наемники знают, на что идут.

– Хорошенькие у вас порядки! И куда только профсоюз смотрит? – забормотал Вовка, озираясь по сторонам. Яростно почесав в затылке, он неожиданно предложил: – А давай их выкупим? Нам все равно кого-то нанимать придется. Эти вроде бы ничего, сойдут.

Магистр хмыкнул – его друг не разбирался в самых простых вещах. Если наемниц приговорили к казни, то плата может быть только одна – кровь. Звонкие монеты в таких ситуациях не в ходу.

– Думаешь, золота не хватит? – по-своему истолковал молчание Вовка. Вновь посмотрев на помост, он нахмурился: – Че там за клоун бакланит? Про вызов какой-то гонит?

Глашатай в третий раз огласил ритуальную фразу. Цириус, видя недоумевающую физиономию своего юного друга, кратко объяснил суть. Жизнь ослушниц в воле богов, но древнее правило незыблемо: даже они имеют право на защиту. Нужно всего лишь принять вызов полной звезды Карающих, опытных и беспощадных рубак. Одному против пятерых.

Принять и победить.

На это раз Вовка смотрел на помост долго, очень долго, не отрывая напряженного взгляда. Угрюмо молчали наемники, легкий ветерок играл с распущенными волосами валькирий, и лишь старый ворон хрипло каркал в торжественной и мрачной тишине.

По точеной скуле беленькой воительницы скатилась одинокая слезинка.

Вовка молча сбросил куртку.

– Ты куда?! – ухватился за его локоть перепуганный аптекарь. – Против Карающих даже Белый Дракон не устоит… С ума сошел?!

– Слушай меня внимательно, дружище Химериус! – Голос самоубийцы звучал глухо и отрывисто. – Слушай и запоминай! Я, конечно, не мать Тереза и даже не Александр Матросов, но есть вещи, которых я не привык прощать никому. И одну из них ненавижу больше всего: я не могу видеть слезы детей и женщин. И когда я их вижу, головы отрываю без предупреждения… – Сунув мощный кулак под нос аптекарю, он с угрозой спросил: – Чуешь, чем пахнет?

Серебряный перстень тускло блеснул под светом первой луны, краешком золотистого рога высунувшейся из-за низких багровых туч. Блеснул рубиновым цветом от крупной капли крови, застывшей на полированном зерцале.

Магистр, против обыкновения не обидевшись на исковерканное в очередной раз имя, осторожно принюхался. Кулак пах смертью. В таких вещах потомственный кровосос не ошибался никогда.

Вовка отодвинул в сторону стоящего перед ним наемника и с неумолимостью ледокола двинулся сквозь плотную массу. На пятом шаге по толпе прошелестел изумленный шепоток:

– Вызов принят!

На десятом его хлопнули по спине. К тому времени, когда показался просвет, на оголенных плечах отпечаталась не одна пятерня. У самого края помоста его притормозил бородатый верзила с безобразным шрамом, рвущим наискось лицо.

– Я не знаю, как тебя звать, парень… – В темных глазах наемника не было сочувствия и жалости, лишь где-то в глубине таилось безмерное уважение. – Да и неважно это, головы тебе все равно не сносить. Но у меня есть сто монет – все, что осталось от последнего контракта… И я их поставлю на тебя!

Хлопнув по подставленной ладони, Вовка одним прыжком взлетел на помост. Весело подмигнул девчонкам, довольно отметил вспыхнувшие безумной надеждой прекрасные взоры. Подмигнул и резко обернулся. Потрясенного шепота за спиной он не услышал. Сухие, растрескавшиеся губы беленькой валькирии дрогнули в беззвучном восторге:

– Черный Паук!

Над притихшей Пустошью разнесся грозный рык солнцевского бригадира. От этого рыка подгибались колени блатной шпаны, бледнели прожженные урки, липкий ужас пробирался в сердца случайных зевак, малолетние гопники в страхе разбегались, заслышав только отголоски. В этот раз бывший бригадир постарался на славу, рыкнул от всей души: