История оборотня - Кирилл Алейников Страница 34

Ну конечно, Зоя Егоровна, я останусь, фыркнул про себя он. Я и не спешу уходить, дорогая моя старушка. Пока не спешу.

Он подошёл вплотную к учительскому столу и для приличия сделал плэйер немного потише.

— Ливанов, я ничего не понимаю! — грозно воскликнула учительница, глядя на подопечного из-под массивных очков с толстыми линзами телескопов. — У других детей переходный возраст пару лет как кончился, а у тебя он что, только начинается? Я прекрасно знаю, что все одиннадцатиклассники считают себя непомерно взрослыми и под конец учебного года не хотят учиться. Но ты, Ливанов, просто ненормальное исключение в исключении! Это ж надо: за месяц пропустить сорок три часа, постоянно хамить учителям, совершенно не готовиться к занятиям, дерзить, грубить, опаздывать! Ладно, ты никого вокруг не уважаешь, но о себе-то подумай хоть разочек! Чем ты собираешься заниматься после школы, а? Ну, в армию пойдешь, а после армии? Воровать? И ведь сколько не тверди, до тебя всё равно не доходит, что-надо-учиться-завтра-опять-родителей-в-школу-педсовет-решать-выпускной-другую-...

Степану было глубоко наплевать, что там каркает эта старушенция, которой пора было уходить на пенсию ещё до того, как он пошёл в первый класс. Возбуждение и предвкушение разлилось по всему телу, сладкая дрожь поселилась в напрягшихся мышцах. Всё как и предсказывал Затемнённый.

Классная всё тараторила, а Степан вытащил из заднего кармана тонкий стилет и не целясь воткнул его прямо в глаз учительнице... Трёхгранное шило раскололо правую линзу и свободно вошло в глазницу, а дальше — в мозг. С самого начала хотелось попасть именно в глаз, потому что, судя по фильмам, крови в этом случае будет немного. Главное, она не попадёт на одежду, в которой ещё ехать через весь город. Да и вид крови с детства пугал Степана...

— Во имя Князя Тьмы!

Голова Зои Егоровны с глухим стуком упала на стол. Сразу же из раны засочилась густая как вишневое варенье кровь. Пока учительница конвульсивно вздрагивала и хрипела, Степан сфотографировал её на дешёвый цифровик, а затем спокойно вышел из класса, хлопнув дверью...

Иван прокладывал дорогу сквозь кустарник уверенно, точно уже не раз ходил этим путём. Руку оттягивала сумка с бутылкой водки, апельсиновым соком «на запивон» и парой консервов. В другой руке дымилась только что раскуренная сигарета. Сзади то и дело утробно ржал Юрыч, потешающийся над собственными шутками, и ему вторил тонкий блядский смех Таньки — подруги Ивана.

Чёрт, как же он ненавидел обоих! Как хотел их убить прямо сейчас, на месте! Смачно, со злостью сплюнув, Иван поиграл желваками. Какая всё-таки сука и блядь эта Татьяна! Как она могла в течение последних двух месяцев регулярно изменять ему с его же лучшим другом! Да кем она вообще себя возомнила, шалава эдакая! От горшка два вершка, ещё даже несовершеннолетняя, а уже туда же, в стан предательниц, шалав и проституток...

— Ванесс, да хватит уже тащиться! — окрикнул Юрыч. — Мы прилично отошли от дороги.

Выпустив пар, Иван постарался принять самый дружелюбный вид, обернулся и бросил пакет в траву.

— Действительно, хватит. Пожалуй, здесь и разместимся.

— Всё-таки странные вы мальчишки, — искренне улыбалась Таня. — Неужели водку нельзя попить где-нибудь в городе?

— На природе романтичней, — объяснил Иван. В другой ситуации он подошёл бы и крепко засосал свою сексапильную подружку, но сейчас старался ненароком до неё не дотронуться.

Юрыч деловито зашуршал пакетом, вытащил на свет содержимое. Не переставая бросаться глупыми шутками, которые, впрочем, Иван старался не замечать, он вскоре налил «огненную воду» в три пластиковых стаканчика, а ещё в три — апельсиновый сок.

— Юрочка, открой, пожалуйста, консервы, — пролепетала Таня.

«Юрочка», брезгливо повторил про себя Иван. Грязная малолетняя проститутка! И водку ведь пьёт как плотник какой-нибудь!

— Ванечка, а ты дай мне, пожалуйста, сигарету, — нежно улыбнулась девушка.

Дай, дай. Всё-то тебе дай, ненасытная... И ведь давал, придурок! Всё давал, всё, что не пожелает, стерва! А взамен получил удар в спину...

— За что пьём? — вопросила Таня, когда все трое подняли стаканы.

— За праздник, — весьма неоригинально ответил Юрыч.

— А какой сегодня праздник? — удивилась Таня.

— Сегодня Вальпургиева ночь, не правда ли, Ванесс?

— Угу, — кивнул Иван.

— Что же это за ночь? Первый раз слышу, — пробормотала девушка.

— Потом объясним, — загадочно усмехнулся Юрыч. — Дрогнули!

Водка опустилась в желудок, вызвав в нём волну приятного потепления. Нервное напряжение, сковавшее Ивана за последние дни, немного ослабло. Ничем не выказывая своих чёрных мыслей, он закурил, попутно проверив, не потерял ли где-нибудь моток тонкой веревки и скотч. Слава Хозяину, вещи пребывали на месте.

Литр водки вскоре подошел к неизбежному финалу. Все трое захмелели, и особенно — Татьяна, язык которой заплетался и часто обгонял ход мыслей. Девушка постоянно смеялась, лезла целоваться то к Ивану, то (вот сучка-то!) к Юрычу. Тот, скотина этакая, не упускал возможности облапать юные прелести, полагая, что делает это незаметно.

Иван провёл ладонью по лицу, прогоняя оцепенение. Странное дело, хмель тоже отошел куда-то в сторону.

— Ладно, Юра, помнишь, зачем мы сюда пришли?

— Хм, понял! — был ответ «друга».

В глазах Татьяны вспыхнул интерес. Даже когда Юрыч закрыл ей рот и стал оттаскивать к ближайшему дереву, девушка ещё ничего не понимала. Но стоило Ивану вытащить из-за пазухи скотч, как интерес во взгляде девушки сменился испугом. Она попыталась освободиться от цепких, крепких объятий парня, но тщетно.

Иван кинул приятелю веревку, и пока тот завязывал девушке руки и привязывал их к молодой сосне, залепил своей подруге рот.

Вот теперь-то в её глазах испуг сменился настоящим страхом!.. Татьяна начала брыкаться, плакать и пищать. Она даже умудрилась заехать коленкой Юрычу в ухо, но он, погруженный в океан кипящего возбуждения, едва ли заметил это.

Иван легко похлопал девушку по щеке, успевшей стать влажной от слёз.

— Таня, послушай меня.

Она не обратила никакого внимания на его просьбу, продолжая жалкие попытки освободиться.

— Послушай меня! — более настойчиво повторил юноша, отвесив девушке пощечину.

Но и в этот раз он добился лишь того, что она стала пищать ещё громче и противней.

— Да слушай же меня, сука!

...Из разбитого носа девушки брызнула кровь. Она подтянула к груди коленки, закрыла глаза и горько зарыдала. Сам Дьявол сжалился бы в этот момент над бедной девушкой, но Иван был непреклонен. В свои девятнадцать лет он пришёл лишь к одной истине, казавшейся единственно верной: презирай и ненавидь весь белый свет; homo homini lupus est [7], что и доказал не так давно лучший друг Юрий.