Пуля - Лорел Гамильтон Страница 34

Я второй раз в жизни почувствовала версию ардера Ричарда. Она была ближе к обладанию, но не демоническому, а чему-то вроде пока-смерть-не-разлучит-нас, к принадлежности только друг к другу и ни к кому другому. Когда-то таково было желание моего сердца, но со временем во мне поднялся ардер, мне нужно было больше помощи в моей жизни, чем мог дать один человек, так что ардер дал мне Мику и Натаниэля, и, наконец, сделал меня той, которая могла быть с Жан-Клодом.

Я потянулась к Джейсону, потому что знала, что он был еще в комнате, хотя перед моим зрением стояло видение Белль и Падмы в этой темной комнате, далеко от нас. Рука Джейсона встретилась с моей, словно он чувствовал, что мне нужно. Последний раз, когда я столкнулась с выросшим и поднявшим голову ардером Ричарда, только страх Джейсона быть поглощенным одним человеком помог мне побороть его. У меня был момент сомнения: интересно, заставила ли Джей-Джей его изменить свое мнение. Но нет. Одной из причин, почему он и Джей-Джей лучше всего подходили друг другу, чем кто-либо другой когда-либо, было то, что они не хотели моногамии, но хотели принадлежать друг другу, быть особенными, но не в стиле сожги-свои-мосты.

Но Ричард не бросил свой свадебно-вуальный ардер в меня, он прицелился в эту далекую комнату. Он прицелился в Белль Морт. За все века существования ардера, некоторые пытались поймать Белль в ловушку любви. Августин из Чикаго делал это, Жан-Клод и Ашер были ее навязчивой идеей, но никто не предлагал подобного, только Ричард. Только он мог предложить тому, кто должен был кормиться похотью, нечто вроде пятидесятой годовщины свадьбы, и заставить это звучать заманчивой идеей.

Он лежал на кровати, обвившись вокруг Жан-Клод, Ашера и меня, и направлял мысль, что вы могли бы это получить навсегда, и предложение Белль действительно значило — навсегда. Это была любовь такого рода, которую Белль не понимала, а если даже она понимала, то Марми Нуар и вовсе была потеряна.

Белль поглядела на нас своими карими глазами.

— Ричард, — сказала она, и она никогда не произносила его имя с такой теплой интонацией. Он смотрел на нее снизу вверх сквозь этот длинный коридор видения и позволил ей увидеть себя, лежащего обнаженным. И обещал он немало.

— Белль, — прошептал он в ответ. Она улыбнулась ему, но заговорила с Жан-Клодом.

— Я называла тебя глупым, но ты находишь силы там, где я нахожу только слабость. Любую силу, которой обладает Мать, она может контролировать. Она питается отрицательными эмоциями, следует за ними в ваш разум и сердце.

Падма был позади нее с мечом в руках. Глаза его горели черным огнем, вытесняя его естественный цвет, это были не его глаза. Я закричала, потянувшись к ним. Я не была уверена, кричала ли я или это был Жан-Клод. Мы кричали: — Сзади, Белль!

Мы почувствовали, как ее ардер затопил Падму. Он упал на колени, сраженный слишком большим желанием. Я наблюдала, как колеблются Гидеон и Томас. Они ненавидели Падму и теперь понимали, что его смерть может быть лучшим выходом. Но когда он приказал им помочь ему, у них не было выбора. Белль подобрала юбки и побежала. Они позволили ей сбежать, и я знала, что Падма заставит их заплатить за это позже.

— Спасайся, если можешь, Жан-Клод, — сказала она. — Свяжись с Странником, если сможешь его найти. Может быть, он сможет помочь тебе. Беги, если можешь. Скройся. Мы произошли не от Тьмы, запомни это.

Потом словно кто-то выключил изображение. Мы все вдруг оказались лежащими на кровати, сами по себе, не ощущая ни Белль, ни Падмы, ни Дорогой Мамочки. Мир больше не пах цветами.

Мы все просто лежали в тишине, такой густой, что я слышала, как стучит кровь в моей голове. И в этой тишине я услышала свой голос.

— Ублюдок.

— Точно, mа petite, — сказал Жан-Клод.

Если я когда и хотела впасть в истерику, то именно в тот момент. Как можно драться с тем, кто не имеет тела, которое можно убить? Как можно бороться с тем, кто с легкостью завладевает самыми мощными вампирами в мире и использует их как марионеток? Как, черт подери, справиться с кем-то столь сильным?

Думаю, мы все лежали и размышляли об одном и том же, когда зазвонил чей-то сотовый. Он играл мелодию из старого фильма о детективе Майке Хаммере. Натаниэль соскользнул с кровати и начал рыться в разбросанной на полу одежде.

— Это мелодия Макса, Мастера Лас-Вегаса, — бросил он.

— Это твой телефон? — спросила я.

— Твой, — сказал он, выуживая мой мобильный из кучи одежды. Он открыл его и сказал в трубку: — Это телефон Аниты, Макс, просто подожди минутку, — он протянул мне трубку.

— Мелодия Майка Хаммера? — почти беззвучно прошептала я.

Натаниэль ткнул мне в руки телефон и нахмурился. Я взяла телефон, но собиралась еще поговорить о новых мелодиях в моем телефоне. Я только недавно убрала зажигательную "Wild Boys", которую он поставил как основной рингтон, сменив на мелодию по умолчанию — колокольный звон.

— Maкс? — это больше походило на вопрос, чем на утверждение.

Никки большей частью лежал на мне, все еще не оправившись от передачи зверя. Насильственное изменение — это больно. И я говорила по телефону, лежа зажатой между Жан-Клодом и Ашером.

— Анита, чем, черт подери, вы там занимаетесь весь вечер? — басовито прорычал он, явно не будучи от этого в восторге.

Макс был крупным человеком, подходящим по комплекции к такому голосу, почти совершенно лысым, в стиле у-меня-облысение, а не потому, что это вошло в моду. Он был высоким, атлетического телосложения, как полузащитник в старые времена. Могло показаться, что он толстый, но только если вы его не знали. Мышцы не выпирали, но они там были.

— И тебе добрый вечер, Макс, — огрызнулась я, и в моем голосе тоже не слышалось особой радости. Это заставило меня почувствовать себя немного лучше. Я все еще огрызалась, если со мной так грубо разговаривали. Если я еще могла раздражаться по столь ничтожному поводу, значит, мир еще не рухнул в тартарары просто потому, что Мать Всея Тьмы по-прежнему живее всех живых.

— Виви проснулась от собственного крика. Она вопила, что темнота пытается ее съесть. И заставила меня позвонить вам, Анита, сказав, что ты и Жан-Клод знаете, что с ней происходит. Вы знаете? Я имею в виду — что с ней? — сейчас его голос звучал неуверенно. Он был боссом мафии при жизни и не потерял работу даже после смерти, став одной из причин того, что Вегас оставался старомодным мафиозным городом, несмотря на приплыв свежачка из Украины и восточных стран. Но он любил свою жену и беспокоился о своей маленькой королеве тигров.

— Да, я знаю, что случилось, хотя, когда Вивиана успокоится, мне бы очень хотелось услышать от нее все подробности ее сна.

— Это должна быть какая-то другая темнота, Анита. Вы сказали мне, что Мать Всей Тьмы мертва. Ты сказала, что чувствовала, как она умерла, когда ее тело взорвали.