Институт благородных отбросов - Екатерина Круглова Страница 35

— Я понимаю, — повернулся он к лепрекону, — одну пару гантелей для друга, не способного посещать спортзал. Даже две пары гантелей могу понять. Но зачем вам два мешка этого барахла?!

— Так по дешевке взял, — развел руками Пейдин. — Хотел продать остальное дроу и оркам…

— Сил моих больше нет! — простонал доктор.

— Идея! — воскликнула Тори. — Давайте уже меня выпишем!

* * *

И все ее старания оказались напрасны.

Почти все.

Студенту с дивным золотым переводчиком не грозили ни основы магии, ни артефакторика. Госпожа Туула выгнала Тори с порога — развернула со словами: "Нет языка — нет заклинаний. Сильвия не простит, если ты здесь убьешься!".

"Нет ножек — нет мультиков!" — проворчала Тори и пошла пытать счастья в другом месте.

Маленький, кругленький и очень пугливый гоблин-артефактор дважды спасался от Виктории бегством. Загнанный в угол в одном из Эшеровских коридоров, сказал то же, что и гарпия прежде: без понимания предмета головой на этом самом предмете делать нечего.

Оставалось зубрить гоблинский, мечтать о волшебстве, и сожалеть, что на свидания с Чарли нет ни сил, ни времени. К счастью, Тори открыла для себя религиоведение.

Если чуть-чуть подумать, для землянина этот предмет был не менее уникален, чем магия. Никаких шуточек на тему: "Когда бог говорит с тобой, это шизофрения" — в мире Энзэ пообщаться с богом оказалось так же реально, как с членом парламента. И примерно так же накладно: пока договоришься о встрече, пока заплатишь все налоги-пошлины-взятки, пока дождешься очереди… проблема уже либо отпала, либо переросла в другую.

Приходилось вставать в очередь снова.

Постояв раз-другой, вопрошающий уходил разбираться с проблемой без божьей помощи. Иногда это кончалось войнам и революциям, но редко. Жрецы клялись, что боги придумали бюрократию и волокиту потому что ожидали от паствы самостоятельности. К тому же, у главного по бытию — Великого Космоса — на все был один ответ: "Не суетись!". А пацифистка Мать-Природа говорила: "Всем добра!" и советовала беречь друг друга.

Об этом Тори узнала на первой лекции, пережив ради нее настоящую битву. Преподавательница не верила, что к ней пришел всамделишный живой студент.

* * *

В аудиторию она забрела случайно: шла в столовую и увидела синюю дверь. Виктория просто решила узнать, что там внутри — огромное пространство или крошечная кладовка.

Внутри оказалась скорее кладовка, чем почти бесконечный зал. Пахло старыми книгами, сушеными травами и восковыми свечами. Окна были слегка задрапированы паутиной, столы припорошило пылью достаточно, чтобы на ней писать, плакат на доске выцвел до полной неузнаваемости.

Хотя что-то знакомое на нем все-таки было.

Тори подошла ближе и пригляделась: "Офигеть! Это же…"

— Вон! Хулиганье! Шляются тут всякие… Вон!

То, что Виктория сочла кучей пособий, прикрытых от пыли тканью, распрямилось, вылезло из-за кафедры, да еще и серпом размахивало! Натуральнейшим острым серпом, но позолоченным. Впрочем, менее опасным от красоты он не стал.

Вариантов спасения было не так уж и много. Виктория выбрала самый гуманный: изо всех сил дунула на ближайший стол. Утонув в пыльной туче, нападавший выронил серп. Тори пинком отправила его далеко под мебель. Дождалась, когда пугало в балахоне перестанет чихать, и вежливо улыбнулась:

— Я — не хулиганье, я — студентка. А это у вас на плакате Ктулху, да?

— Тс-с! Тихо! Не буди! — пугало нервно огляделось по сторонам. При ближайшем рассмотрении оно оказалось высокой дамой, в роду которой, судя по зубам и оттенку кожи, точно встречались орки. И, возможно, вервольфы: очень уж тщательно она принюхивалась к Виктории. Довершал образ балахон из дерюги, который вполне одобрили бы земные друиды.

Так Виктория нашла религиоведение. И заодно узнала, что плакаты на доске — не какой-то там артбук "Бестиарий", это нормальные портреты нормальных богов работы одного ненормального монаха. И что неправильно говорить "Ктулху", правильно — "Кафулу", а еще правильнее — не говорить вообще. Все равно никто не может выговорить, вот и нечего тут плеваться.

Разве может человек с планеты Земля пройти мимо такого?!

На вторую лекцию Тори пришла с друзьями и пирожными к чаю.

* * *

Осень на полуострове окончательно вступила в свои права. Фермеры завершали работы, зеленые одеяла полей и лугов выцветали, покрывались бурыми лоскутками-заплатками. В листве мелькало все больше золотых прядей, словно деревья решили подражать секретарше из института. Тори пришлось учиться разжигать камин в своей комнате, а еще — не пугаться каждый раз, когда домовенок-прислуга ранним утром являлся с дровами в охапке и ронял половину.

Пока она зубрила чужой язык, у прочих студентов заплетался собственный: наступило время пробовать напитки нового урожая. Переводчик упорно подсовывал Тори безобидное слово "настоечка". На поверку она оказалась подобием сидра, о котором ходила масса таинственных и не слишком аппетитных историй. Говорили, что для ферментации в него кладут дохлую крысу. Или жабу. Или змею. Или вполне живую гоблинскую ведьму-девственницу, которая прыгает в бочку при свете полной луны.

Пить настоечку Виктории расхотелось еще на пункте "змея". Вместо пабов они с Сильвией продолжали налеты на магазны. Лавка религиозных товаров преподнесла сюрприз, не менее приятный, чем лекции про Тех-Кого-Не-Следовало-Будить.

* * *

— Не думал, что ты настолько религиозна…

Чарли с удивлением наблюдал, как Виктория приколачивает к стене очередной плакат из лавки "Обряды и церемонии". Тори вздохнула. Она не рассчитывала на понимание, пожалуй, даже наоборот: надеялась, что никто ни о чем не догадается. Как объяснить местным, почему она не смогла пройти мимо постера в стиле поп-арт? Или демотиватора?!

С изысканной викторианщиной комнаты дешевые плакаты "в две краски" сочетались не лучше, чем кеды Тори — с пурпурной формой ИБО.

Зато они выглядели кусочком родины.

Принц заботливо придержал стремянку и помог Виктории слезть. Помочь с плакатами он тоже пытался — ровно до первого удара по пальцу. После этого Тори запретила ему прикасаться к инструментам.

Вдвоем они оглядели комнату: Тори — довольно, Чарли — задумчиво. Над кроватью Великий Космос В Квадрате советовал: "Не суетись". Над бюро расположилась кислотно-зеленая Мать-Природа. Черно-красный Кафулу со своим культистом напугал Сильвию, поэтому ими Тори украсила дверь, ведь дверь — последнее, на что смотрят друзья.

— Я понял! — уверенно заявил Чарли. — Они напоминают тебе знакомых!

Тори посмотрела на Кафулу и прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

— Ты скучаешь, да? Скучаешь по своему миру? — принц в отличие от нее был абсолютно серьезен. — Я тебе сейчас что-то скажу, обещай, что постараешься не сердиться, ладно? Это прекрасно, когда есть о ком горевать. У меня нет ни близких, ни родины. Да, общем-то, никогда и не было. Одни сплошные традиции. Ты знала, что у эльфов принято переодеваться восемь раз в сутки?