Хранитель Дикого вереска - Наталья Мусникова Страница 35

— Ага, Вы правы, это байка.

Абигайл покосилась на Агату, плечами пожала, с тихим щелчком открывая шкатулку с украшениями, которую пасынки хотели, но после того, как Хранитель заступился за их мачеху, всё-таки не осмелились отобрать:

— Расскажи, если хочешь. Я тоже люблю страшные истории.

Служанка расплылась в довольной улыбке (не больно-то часто преподаватели снисходили до просьб к ней, чаще всего приказами ограничивались), стул к себе ловко подтянула, плюхнулась на него, лицо передником вытерла, опять откашлялась и зачастила, размахивая руками, а порой, от избытка эмоций, даже слюной брызгая.

История была действительно жутковатой, а если учесть, что всё, о чём рассказывала Агата, было не студенческой байкой, а правдой, становилось по-настоящему страшно. Когда в Академии начали погибать студенты, служанка точно не помнила, но смерть приходила в стены солидного учебного заведения с жутким постоянством: каждые три месяца, причём если раньше их гибель сильно походили на несчастные случаи и переоценку собственных магических способностей, то смерть Уолтера развеяла последние сомнения в том, что в стенах Академии действует самый настоящий убийца.

— А что же никто стражникам не сообщил? — рассеянно спросила Абигайл, возвращая обратно в шкатулку браслет и доставая кольцо с небольшим солнечным камнем.

Агата скривилась, точно ведро лимонов разом поглотила, руками плеснула:

— Да кто же станет сор-то из избы выносить? Это же не школа какая-нибудь, а единственная и неповторимая Межрасовая Академия Магии, сраму-то сколько будет, ежели следствие начнётся, Вы только подумайте!

Угу, пусть, значит, студенты и дальше гибнут, лишь бы всё шито-крыто было. Целительница резко шкатулку захлопнула, к лентам потянулась.

— И что, так никто вне стен ничего и не знает? И студенты ничего своим родным не пишут, и преподаватели друзьям ничего не рассказывают?

Агата хохотнула, снисходительно на леди посмотрела:

— На Академии множество заклинаний, чай, есть и такие, что из писем хулу да сплетни удаляют, а что касается преподавателей, так они за пределы Академии не выходят.

У Абигайл в груди всё сжалось, руки захолодели, по спине словно кто незримый пером мокрым провёл, даже язык и тот не сразу повиновался.

— То есть, как это, не выходят?

Служанка плечами пожала:

— Дык, обыкновенно, не могут преподаватели за пределы Академии выйти и всё. Да, если так-то разобраться, на кой Вам, скажем, в город-то мотаться? Тут и кормят не хуже, чем во дворце, и наряды, какие пожелаете, появятся.

Агата замолчала, прикидывая, какие ещё соблазны таит в себе затворническая жизнь в Академии, ничего путного не придумала, а потому рукой махнула, решительно подводя итог своему выступлению:

— Одним словом, хорошо тут преподавателям, в город выходить и не хочется.

Да уж, хорошо. Абигайл вздохнула, поморщилась, в очередной раз недобрым словом помянув своё постылое замужество, в котором тоже чувствовала себя попавшей в клетку птицей. Триединый, какой восторг обуял целительницу, когда она получила письмо от ректора, в коем он уведомлял её о том, что она принята на службу в Межрасовую Академию Магии! Леди даже решила, что для неё наконец-то завершилось постылое затворничество, распахнулась дверца ненавистной клетки, обрела птичка певчая свободу! Ан, нет, оказалось, что мечта о свободе так и осталась недостижимой мечтой, клетка сменилась на другую, ещё более мрачную и тесную. Абигай глазами сверкнула, протянула тоном капризной девочки:

— А как же прогулки? Все целители утверждают (и я тоже этого мнения придерживаюсь), что променад на свежем воздухе оказывает удивительно полезное действо на здоровье, исцеляет душевные и телесные недуги, очищает кровь и стимулирует женскую красоту.

Агата от удивления даже рот приоткрыла, в затылке поскребла, протянула неуверенно:

— Ну… парк-то при Академии имеется, там можно свои эти… как их… прондменуды делать.

Абигайл вздохнула негромко, однако спорить не стала. Да и чём спорить, если и так понятно, что служанка душой и телом предана Межрасовой Академии Магии и ни единого словечка порицания всё равно и сама не скажет, и от других не примет? Смысл воздух убеждениями да рассуждениями сотрясать, только Агату против себя настроишь!

— Да, ты права, гулять можно и в парке, — Абигайл улыбнулась служанке, встала, давая понять, что разговор завершён. — Я на завтрак пойду.

— И то правда, — с заметным облегчением выдохнула Агата и так отчаянно закивала, что даже чепец жёстко накрахмаленный на глаза наполз, — Вам уж давно завтракать пора, ещё, оборони Триединый, голодной из-за всех этих разговоров останетесь!

Служанка плутовато блеснула глазами, зашептала заговорщически:

— А если не секрет, для кого это Вы так нынче прихорашивались-то, а? Если для профессора Валдора, так ему с Вами встречаться сам господин ректор запретил.

Очаровывать тёмного оборотня целительница и не собиралась, однако несправедливость наказания возмутила до глубины души.

— Как это запретил?!

Агата так и засияла, безмерно довольная тем, что опять оказалась осведомлённей госпожи:

— А вот так. Ректор сказал, что, де, профессор Валдор слишком часто думает не о делах служебных, а о Вас, целительнице, стало быть, а сие крайне негативно сказывается на всём образовательном процессе. Потому ни Вам к нему, ни ему к Вам даже близко подступаться нельзя. Тот же, кто нарушит запрет ректора, будет немедленно изгнан из Академии раз и навсегда.

Леди сердито глаза сузила, пальчиками по столу забарабанила. Вот, значит, как получается. Как избавить от наглых домогательств, так ни один из этих, прости Триединый, господ даже пальцем не пошевелил (Хранитель, разумеется не в счёт), а как Валдор стал помогать, так его моментально пинком в сторону отшвырнули, словно собачонку шелудивую. Целительница решительно поднялась, с силой расправила плечи, руки встряхнула, злость и раздражение искрами магическими с кончиков пальцев сбрасывая, улыбнулась не без труда:

— Пойду я, Агата, мне на завтрак пора.

Служанка с готовностью кивнула, поклонилась коротко и за дверь бесшумно выскользнула. Абигайл же задержалась у стола, расписание просматривая, а затем решительно вышла, мысленно попросив Хранителя присмотреть за комнатой, дабы никто посторонний в отсутствие хозяйки зайти не смог, травы не перемешал, в обрывочных записях дневника не копался. Огненное пёрышко, мелькнувшее прямо перед глазами, заверило леди, что её просьба была не только услышана, но ещё и принята к исполнению. Целительница одними губами прошептала благодарность, шаг ускорила (до начала лекций времени оставалось всё меньше) и у лестницы едва не сбила с ног Виолу.

Преподавательница любовной магии в это утро выглядела излишне бледной и усталой, под глазами сквозь слой магических белил отчётливо проступали тёмные круги, меж ровных бровей залегла морщинка, губы были искусаны.